Девиц заинтересовали слова Аппиани.
— В самом деле, граф? Вы влюблены в девушку на картине? Как это романтично! Кристина, ты не находишь?
Веноза посмотрел на девиц. Натурщицы, а по сути проститутки. И все же их удивление и волнение выглядели искренними. Джулио видел, как они посмотрели на него — они не потешались над его чувством. Есть в женской душе какая-то загадочная струна, подумал граф, но какими же порой женщины бывают отвратительными и вульгарными! Аппиани сел и скривил рот. Джулио дружески похлопал его по плечу:
— Если не ошибаюсь, Микеланджело, закончив своего «Моисея», настолько поразился собственному творению, что воскликнул: «Отчего же ты молчишь?» — и запустил в статую молотком. Вы пренебрегаете божественным созданием, которое сами же написали, потому что в сущности вы бесчувственный человек Хорошо, что я разбираюсь в искусстве.
— Ну, если дело только в этом, — ответил Аппиани, который, похоже, несколько протрезвел, — то я тоже кое-что понимаю в искусстве. Клянусь вам, девушки, моя модель действительно необыкновенна, и мне так жаль, ох, не поверите, как мне было жаль, что священник оставил себе мою картину. К счастью, мой друг, вы купили портрет и способны его оценить, а кто еще разбирается в искусстве в наши дни? Представляете, Джулио, изумительное море, солнце, желтовато-розовые огромные скалы и восхитительное создание. Она казалась Венерой, выходящей из пены. Нет, это была королева чаек. Мириады огромных птиц кружили над ее головой… — Аппиани с трудом сдерживал слезы. — Ну а теперь при воспоминании обо всем этом, о жаре, что стояла тогда, мне хочется выпить. Так что, Джулио, неужели не угостите вашего старого друга?
Граф слушал в задумчивости, представляя портрет Арианны. Ему захотелось поскорее встретиться с этой девушкой. Чувствовалось нечто колдовское во всем случившемся. Даже Аппиани, брюзга и циник, восхищался королевой чаек.
— Официант, вина! — приказал граф и, повернувшись к Аппиани, прошептал: — Сейчас, однако, я должен покинуть вас, друг мой. Завтра рано утром уезжаю в Варезе. А вас оставляю в прекрасной компании. Ваши синьорины очаровательны.
Девицы, польщенные, улыбнулись Джулио.
НА ОЗЕРЕ ВАРЕЗЕ
В десять часов утра 21 ноября 1794 года судно, на котором Арианна тайно отправилась с юга Апеннинского полуострова на север, подошло к причалу возле Кьоджи[48]. В нескольких метрах от пирса девушка увидела две кареты и рядом с ними нескольких всадников. На молу двое мужчин явно ожидали прибытия судна.
«Они ждут нас», — подумала Арианна, спускаясь по трапу. И действительно, мужчины переговорили о чем-то с Сальваторе и вместе с ним направились к каретам. Женщины молча последовали за ними. Прилично одетый молодой человек, ожидавший у карет, учтиво поклонился Арианне:
— Добро пожаловать, баронесса. Примите приветствие от графа Джулио Венозы. Мне поручено доставить вас на его виллу на озере Варезе.
— Премного благодарна, синьор.
— Здесь две кареты. Одна для дам, другая для меня и синьора Сальваторе Колуччи. Граф Веноза полагает, что дамы предпочтут путешествовать отдельно и с удобствами. Дорога предстоит дальняя.
— И за это благодарю вас, — ответила новоявленная баронесса. — Граф очень любезен.
Вечером карета остановилась возле какой-то гостиницы. Каттанео, секретарь Джулио, объяснил, что здесь они переночуют, а на рассвете вновь двинутся в путь. Женщины расположились в комнате, чем-то напоминавшей убежище в подземелье на Тремити: только одна большая кровать, сундук и два простых деревянных стула.
Арианну мало интересовало происходящее. Во всяком случае, так казалось Марте, вот уже несколько дней молча наблюдавшей за нею. Девушка почти не разговаривала со своей спутницей, долгие часы оставаясь на палубе и подставляя лицо ветру. Она ощущала в себе какую-то отчаянную решимость. И больше не плакала. Ее профиль стал строже, лицо утратило детские черты. Она так и сказала Марте однажды вечером, когда плыли на судне:
— Не беспокойся, я послушно сделаю все, что нужно, вот увидишь, я буду примерной дочерью.
Получив на судне свои документы, девушка иронично усмехнулась. Вид на жительство был выдан на имя баронессы Арианны ли Калоре[49] — по названию какою-го горного селения в Апеннинах.
— Невероятно! А я-то думала, что получить знатный титул можно, только имея хотя бы одного знатного предка и кучу денег.
— Ты недовольна? — удивилась Марта. — Сегодня ты стала баронессой, и тебе этого мало?
— Да нет… это, конечно, немало, только не хватает имения и денег. Но все еще впереди, я полагаю. — Потом очень серьезно спросила: — А тебе и Сальваторе тоже поменяли фамилию? У вас тоже где-то объявились имения?
— Меня зовут Марта Джентиле[50], профессия — компаньонка, а фамилия Сальваторе теперь Колуччи, профессия — кучер. Довольна? Мы заново родились все трое, как видишь.
— Так ли уж это все необходимо? — задумчиво спросила девушка.
— Да, необходимо, чтобы затерялись наши следы, ведь у наших врагов повсюду шпионы.
В тот вечер в гостинице, когда Арианна забралась под одеяло рядом с Мартой, она не произнесла ни слова. Девушка очень изменилась. Она не обнимала Марту, как прежде, не ласкалась, не просила рассказать какую-нибудь смешную историю про неаполитанских женщин или сказку. Она лежала, уставившись в потолок, и вдруг спросила:
— А долго ли ехать до Варезе?
— Думаю, дня два или три. Завтра узнаем у Каттанео.
— Неважно. Я просто так спросила.
Наутро кареты графа Венозы двинулись по дороге в Милан. Арианна поразилась, сколько понадобилось лошадей. Кареты везли две черные и три гнедые лошади. И еще конный эскорт по сторонам, ни на минуту не оставлявший путников всю дорогу. Девушка не могла поверить, что все это делалось в ее честь.
Как забавно, думала она, столько пыли поднимается ради Арианны Калоре, баронессы, у которой никогда в жизни не было других сопровождающих, кроме ее матери или Марты.
Она осмотрела карету — очень нарядно, удобно, стены обиты зеленым атласом. Новые шляпа и пальто того же цвета. Наверное, их прислал Веноза. Марта, конечно, знала все, Арианна не сомневалась в этом, но ей не хотелось расспрашивать. Теперь, когда она потеряла Марио, ничто не интересовало ее. Правда, ей нравилось рассматривать пейзаж, менявшийся на глазах.
Вдоль дороги росли густые деревья — тополя, вязы, каштаны, бук, ясень, рябина, — в просветах между ними виднелась бескрайняя равнина, уже по-осеннему желтая. Местами веселые ручейки подтачивали корни деревьев, образуя сверкающие водовороты. Но чаще всего по сторонам дороги тянулись спокойные каналы, полные воды. Все вокруг создавало удивительное ощущение свободы, печального покоя и полного безразличия к ее горю.
Глядя на стадо, за которым ходил рыжеволосый подпасок, рассматривавший из-за кустов карету с эскортом, Арианна подумала, что в глазах мальчишки она какая-нибудь прекрасная миланская синьора или же дама из Габсбургской династии. Она должна гордиться всем происходящим, обязана быть счастливой. Ее мечта, сказка, которую она придумала в надежде, что обретет другую жизнь, не такую, как у матери, осуществляется. Ох, сколько же раз она представляла себе эту сцену — ярко освещенное судно увозит ее ночью с Тремити, она стоит на носу и, не оборачиваясь, смотрит вперед на материк. А утром, на рассвете, ее ожидают на берегу роскошная карета, запряженная несколькими белыми лошадьми, и высокий, сильный человек. Он берет ее на руки и несет с судна в экипаж. И до тех пор пока не появился на Тремити Марио, у мужчины этого не было никакого определенного лица. А потом мечта сделалась более конкретной, более волнующей.
Марио стал ее героем. Именно его она называет своим мужем, он входит к ней в спальню, и ей нисколько не страшно, наоборот. От волнения она еще крепче прижимается к нему, такому сильному, надежному любимому и закрывает глаза. Но сейчас все происходит по-другому.
Роскошная карета с эскортом везет ее по незнакомым местам, везет в неведомый город, и она не знает зачем. Не знает даже, к кому.
Она вздрогнула, прижалась лбом к окошку. Рыжеволосого пастушка уже не видно. Он тоже сделался частицей прошлого. Девушка откинулась на спинку сиденья. Марта мечтательно смотрела в окно и чему-то улыбалась, качая головой. Наверное, нарочно улыбается, хочет обратить на себя внимание, подумала Арианна и закрыла глаза.
Конечно, она несправедлива к своей воспитательнице. Столько времени провела, замкнувшись во враждебном молчании. Марта такого не заслуживает. Нельзя быть эгоисткой. Однако так ей и надо. Молчанием Арианна хоть чуточку отплатила ей за сговор со священником и всеми другими, кто стерег ее и помешал убежать.
Это верно, она многим обязана им, они спасли ей жизнь. Одного только не понимают, что, потеряв Марио, она утратила желание жить. Конечно, Марта права, Марио оказался слабым человеком, подлецом, столько наобещал, а потом бросил. Но все равно ей недостает его. Боже, как недостает! Однако она не будет плакать, а изгонит его из своих мечтаний и из сердца, во что бы то ни стало изгонит из своей памяти. Пусть даже при этом загубит себя! И ему, проклятому, придется умереть ради того, чтобы она могла жить! Она почувствовала, как слезы ручьями потекли по щекам. Она приблизилась к окошку и прижалась носом к стеклу, всеми силами сдерживая себя. Ах, эти слезы!
Марта не должна видеть их. Сейчас же надо поговорить с ней. Она уже достаточно наказана. Слезы высохли. Девушка повернулась к Марте и встретила, как всегда, теплый и ласковый взгляд. Как это ей удается, удивилась Арианна.
— Я заметила, ты сегодня часто улыбалась. Что так радует тебя? Если не секрет, конечно.
— Какой же секрет, дорогая? Я только представила, как будет потрясен граф Веноза, когда встретится с тобой.