Остров сиял на солнце. Анжуйская башня тоже была светозарной, все отливало золотом в те дни — и его душа, и волосы Арианны. Но все это уже минуло, подумал он. Однако к прошлому относится и его брак. Зря он женился — ради того только, чтобы быть ближе ко двору! Хотя польза была, несомненно. Королевская власть казалась в то время такой прочной и нерушимой, а покровительство королевы столь очевидным. И вдруг ветер революции смел корону. И теперь он. Марио, воевал за восстановление власти короля. Он — и народ, крестьяне… среди которых выросла Арианна. Это ли не злая ирония судьбы!
Восстановив королевство, они вернут его королю, монарху, который совершенно ничего не понимал в событиях, происходивших вокруг, властителю, жившему в своего рода гареме из знатных сицилийских дам, откуда выходил только для того, чтобы отправиться на охоту. А народ готов был умереть ради подобного короля, так как ожидал от него справедливости и благополучия.
Что же предпримет Фердинанд, когда вернется на трон? Ничего. Марио с печалью обнаружил, что уже не верит королю. Теперь он больше доверял Руффо. Кардинал принадлежал к семье преданных служителей трона. Наверное, к самой знатной фамилии в королевстве. Ее представители были военачальниками еще во времена Римской империи и Византийской, были предводителями норманнов, анжуинов, сражались при Лепанто с Францем Австрийским. А сейчас они отвоевывали страну для своего короля.
Но многое изменилось. В сущности, все теперь шло по-другому. Началась новая эпоха. Военные, сражающиеся за короля, захотят получить награду за преданность. Но способны ли Бурбоны что-либо дать им? Да и Руффо — что он может им предложить?
Марио отвлекся от размышлений. К нему подошли мать и Анджело. Все вместе спустились во дворик, где ждала карета, чтобы доставить их на ужин к кардиналу. Руффо решил принять гостей в своей полевой палатке, где проводил военные совещания перед решающим наступлением на Неаполь, так как хотел находиться поблизости от солдат.
Спускаясь с горы Мельфи, они видели лагерь, раскинувшийся у подножия холмов, целиком, как на ладони.
— Сколько же тут человек? — поинтересовалась маркиза.
В ее голосе чувствовалось восхищение.
— Около сорока тысяч. А за Апеннинами, возле Неаполя, нас ждет еще столько же. По нашим расчетам, вся армия составит более восьмидесяти тысяч человек.
— А французов сколько?
— Если наш план удастся, французов не останется ни одного.
— Как это понимать, Марио? Возможно ли такое?
— Мы не хотим войны с Францией и любыми способами избегаем столкновения с ее войсками. Более того, мы откроем им все пути для отступления. Гарнизоны у французов остались только в Капуе и фортах Сант-Эльмо и Кастель Нуово. Они не в состоянии выдержать наш натиск. Если только не прибудет им на помощь какой-нибудь флот. Мы же попытаемся сделать все, чтобы они отступили с честью. Лишь бы только поскорее ушли.
— Я вас не понимаю! — воскликнула маркиза. — Сейчас, когда они у вас в кулаке, почему бы не разбить их окончательно? Почему раз и навсегда не отбить у них охоту возвращаться сюда?
— Я уже сказал вам, мама, мы не хотим воевать с Францией, не хотим доводить дело до кровопролитных сражений. Наша цель — заключить мир. Если даже австрийская империя не смогла остановить натиск Наполеона, то нам с нашей армией такое тем более не по силам. Французы должны понять, что им лучше держаться подальше от Неаполитанского королевства, потому что здесь слишком трудно закрепиться. При этом они не должны ощущать угрозы с нашей стороны. Иначе захотят вернуться и уничтожить нас.
Ставка командующего размещалась на скальном выступе, нависавшем над равниной подобно балкону.
Карета остановилась у палатки кардинала. Десятки ярких факелов освещали площадку перед ней, а внутри было светло от сотен свечей. Гостей встретил Фабрицио Руффо в пурпурной мантии с бурбонскими лилиями. Маркизу поразила его крепкая фигура. Руффо был уже немолод на вид — должно быть, лет шестидесяти, с седыми волосами, однако впечатлял статью, подвижностью, бодростью. За военную кампанию он, наверное, изрядно устал. Но его энтузиазм, его вера помогали преодолевать любые трудности.
— Дорогая подруга, — сказал кардинал, — какой подарок для меня! Как хорошо, что вы приехали навестить нас… Но дайте-ка хорошенько посмотреть на вас. Вы очаровательны, как и прежде.
Кардинал подал марки tv руку и проводил в налажу, где уже собралось человек двадцать, почти все в офицерских мундирах.
— Сначала познакомлю вас со всеми. — предложил кардинал Впрочем, вижу, вы уже узнали моего брала князя Франческо.
Франческо Руффо приблизился и с изящным поклоном поцеловал маркизе руку.
— А это маркиз Антониу Мишеру, — продолжал кардинал. — полномочный представитель его величества в русских частях. Генерал Белли, командующий войсками его величества императора России. Его светлость Ахмет, командующий турецкими войсками и представитель Высокой Порты,[61] адмирал Фут, представитель правительства его величества британского короля. А это маркиз Такко-не, которого лорд Экгон прислал казначеем Армии святой веры.
Маркиза, уловив в последних словах кардинала иронию, заметила, что и Такконе в этом обществе чувствовал себя не совсем в своей тарелке, но не могла понять отчего.
— Позвольте представить вам также полковников Армии святой веры, — продолжал Руффо, — французский полковник Джильо, полковник де Филиппис, полковник де Сектис, полковник де Чезаре, полковник Карбоне, полковник д’Эпиро, полковник Пальмьери, полковник Перес де Вера. А эти два синьора — наши искуснейшие инженеры Винчи и Оливьери.
Все расположились за нарядно сервированным столом, кушанья оказались превосходными. Руффо попросил маркизу рассказать о Карафе.
— А теперь давайте немного поговорим с вами, маркиз Такконе, — сказал Руффо, закончив ужин. — Вот пришла депеша лорда Эктона, который просит меня назначить вас казначеем Армии святой веры.
Маркиз Такконе почтительным жестом выразил согласие. Маркиза Россоманни слышала о нем прежде, но никогда не видела. Он сразу же не понравился ей.
— Как вам хорошо известно, дорогой маркиз, вы должны были передать нам еще до выступления нашей армии сюда пятьдесят тысяч дукатов. Но в Мессине мы не получили от вас ни сольдо. Мы начали военную кампанию без денег и без оружия, без единого ружья. Как по-вашему, можно ли вот так снаряжать армию в военный поход?
Маркиз смутился. Взгляды всех присутствующих устремились на него.
— Но, ваше высокопреосвященство, никаких ассигнований и не предусматривалось, вы же знаете, в тот момент армия только… армия…
— Считалась фантазией, глупостью, не так ли?
— Не совсем так, ваше высокопреосвященство, но…
— Нет-нет, именно так, и поэтому вы сочли неуместным выделить столько денег людям, которые могли присвоить их себе.
— Но уверяю вас, ваше высокопреосвященство, что денег не было.
— Кто же в таком случае лжет, маркиз? Король, поручивший мне получить их, лорд Эктон, ваш начальник, или вы сами?
Лицо маркиза пылало, он оглядывался, пытаясь найти в ком-нибудь поддержку. Но теперь уже все смотрели на него сурово и твердо.
— Отвечайте, маркиз, кто взял деньги? Их действительно не было, или же король ничего не знал о них, или же лорд Эктон приказал вам не передавать мне деньги? Или, быть может, вы действовали по собственной инициативе?
— Ваше высокопреосвященство, я всегда действовал по распоряжению начальства.
— Давайте пойдем по порядку, Такконе. Были деньги или нет?
— Нет, не было.
— Значит, король лгал.
— Но, ваше высокопреосвященство, что вы такое говорите?
— Тогда лгал лорд Эктон.
— Ваше высокопреосвященство!
— Лгали вы!
— Клянусь честью!
— Маркиз Такконе, вас прислал сюда лорд Эктон в качестве казначея. Но сам же Эктон по поручению короля отдал вам приказ вручить мне эти пятьдесят тысяч дукатов для нужд войска. Поэтому приказываю вам, как казначею нашей армии, немедленно отправиться в Мессину, получить деньги и доставить их сюда. А не сделаете этого, доложу королю, что вы потеряли их.
— Но, ваше высокопреосвященство, поручение лорда Эктона…
— Лорд Эктон, если хотите знать мое мнение, послал вас сюда для того, чтобы проверить, что я тут делаю. И я немедленно удовлетворяю его любопытство, демонстрируй ему, как я действую. Здесь я — генеральный викарий короля и его oiler ego[62]. Я располагаю всей полнотой власти. Прикатываю вам получить деньги которые вы должны были передать мне прежде, когда они были нам крайне необходимы. Но вы ничего не сделали. Потрудитесь заняться этим теперь. Вам нет необходимости задерживаться за столом. Я велел приготовить карету, которая и доставит вас в Мессину. Я позволил себе отдать распоряжение погрузить в нее и ваши вещи. Вы только что прибыли и еще не успели распаковать багаж. Можете идти.
Маркиз Такконе поднялся, потрясенный. Он стоял неподвижно, не веря своим ушам.
— Прошу вас, маркиз, идите. Это приказ. А вы, господа, не беспокойтесь. Синьор Такконе отлично сумеет найти выход сам.
Когда маркиз удалился, разговор пошел оживленнее. В какой-то момент кардинал обратился к полномочному представителю султана:
— Ахмет, что я вижу? Вы пьете апулийское вино? Я думал, ваша религия запрещает употреблять алкоголь. Я даже приказал приготовить специально для вас чай с мятой, апельсиновый сок и напиток с янтарным цветочным медом…
— Ваше высокопреосвященство, — ответил турецкий генерал, уже явно разогретый алкоголем, — Высокая Порта воюет с неверной Францией и ее генералом Бонапартом. Мы здесь для того, чтобы защитить христианского короля обеих Сицилий, оказавшегося в опасности. Мы союзники христиан…
— А вино, генерал?
— В знак единения.
Ахмет высоко поднял бокал, и все присутствующие принялись провозглашать тосты за здоровье короля Неаполя, за Высокую Порту, за императора всея Руси и за английского короля. Ахмет, хоть и смущаясь, с удовольствием осушал один бокал за другим.