перестать об этом думать. Подумай о Кристине. Вчера она назвала Ронни своё имя…
Жжение в глазах. Нет, пожалуйста, только не сейчас.
— Джей, — тише произнёс Чейз, не выпуская моего лица из своих ладоней. —
Хватит выживать. Ещё не поздно жить.
— Не уверена… — Грустный смешок.
— Я докажу тебе это.
Чейз поцеловал меня. Сильно, страстно… Вкладывая все чувства в этот поцелуй,
всю боль и отчаянье, всю веру и надежду. В нас… В меня… Он видит меня насквозь. И он
принял меня такой. Неправильной, дикой, поломанной… Такой, какой я была при на
нашей первой встрече, такой я и осталась. Изменился Чейз. Возможно в чём-то благодаря
мне, но в основном благодаря своей потрясающей силе воли. Силе Койота. Он хотел стать
лучше и у него это получилось. Чейз никогда не ломал меня. Он помогал мне не
сломаться.
Его горячие губы на моих губах. Крепкие руки на моей талии… и всё переставало
существовать. Он вселял в меня жизнь, заставлял поверить в то, что даже у такой как я
есть шанс стать лучше. Бывший раб, боец, убийца, человек с каменным сердцем научился
жить и чувствовать, в то время, когда я по-прежнему не верила, что это возможно… для
меня. Для такой как я.
Но ведь это возможно.
Разве есть что-то невозможное?!
Ещё недавно я презирала этого человека, считая бездушным, хладнокровным и
пустым. А сейчас он вселяет в меня надежду, веру в то, что ещё не всё потеряно, и
заставляет выпрямить спину.
Чейз скользил губами по моей шее, целовал за мочкой ухо и шептал слова, которые
никто и никогда не должен был говорить ошибке природы. Зелёный дым убил планету, но
спас обречённую на смерть девочку. Чейз был человеком, а стал кем-то гораздо лучшим.
Его сердце ожило вместе с моим. И больше его голос не был шипением пламени, потому
что ярость утихла, приняв новый этап жизни, быть может в котором мы узнаем что такое
счастье и разделим его друг с другом… Дикий Койот наконец успокоился и адское пламя
внутри него утихло, выпустив на свободу ласкающий слух шёпот. Это был шум волн. Это
был Чейз.
И Чейз не убил меня, он воскресил меня из мёртвых.
Нежное касание моих губ. Самые прекрасные глаза на свете. Его образ. Его дух.
Его сердце. Его душа. Это всё теперь во мне.
И давно забытые, проклятые, всеми похороненные и самые прекрасные слова на
свете:
— Я люблю тебя, девочка-букмекер.
Любовь спасёт каждого из нас.
Любовь спасёт этот мир.
Официальный Эпилог
Четыре месяца спустя.
Суровая реальность, после того, как я от неё избавилась, переместилась в ночные
кошмары. Несколько раз за ночь я просыпалась в холодном поту, выходила из дома,
погружала ноги в прохладный песок и слушала шум океана. И каждый раз Чейз
присоединялся ко мне. Как и обещал — он всегда был рядом.
Он обнимал меня, мы вместе смотрели на яркие звёзды и возвращались в постель.
Чейз стал моим островом надежды, и я больше не представляла своего существования без
него. Я полностью растворилась в этом человеке. Я не заслуживала его любви. Возможно
я слишком строга к себе, но так мне казалось.
Он был внимателен ко всем. Даже Кристина со временем перестала шарахаться от
него углам, как от монстра с красными глазами. Для Ронни Чейз и вовсе стал супергероем,
в отличие от меня, которая стала его злейшим врагом. Так он меня называл. И будущее
предполагает только два варианта: либо с возрастом он поймёт меня и простит, либо
убьёт, отомстив за Дакира. Чейз уверял, что всё наладится, потому что не смотря на весь
холод в наших с Ронни отношениях — в его ко мне отношении, — иногда он случайно
забывал о статусе врагов и предлагал пойти поплавать, посмотреть телек вместе и даже
называл по имени. Быстро опоминался, конечно, но прогресс на лицо!
Кристина все четыре месяца проводила время только с Ронни. Их комнаты были по
соседству. Они просыпались в одно время, Ронни готовил завтрак для обоих (бутерброды
с джемом стали их утренней традицией) и они вместе поедали их на пляже. Прогрессов в
улучшении состояния Кристины практически не было. Меня она не замечала, от Чейза
первое время пряталась. Только Ронни был единственным, кому она доверяла. Да и Ронни
заметно нравилось общество красивой девушки, которая к нему так привязалась. Для неё
он был героем способным на любые подвиги! Так он себя и вёл. Чейз ни раз говорил, что
быть может их отношения когда-нибудь перерастут в нечто большее, а я, каждый раз, как
последняя скряга напоминала о их разнице в возрасте.
Мы с Чейзом не могли насытиться друг другом. Между нашими телами каждый раз
летали искры, когда он ко мне прикасался, наши поцелуи всегда заканчивались
удовольствием и эйфорией которую мы дарили друг другу. Это стало ещё одним
открытием для меня. Мне нравилось каким он становился: всегда разным. Нежным и
ласковым, сильным и ненасытным, страстным и горячим. Хотя Чейз всегда был
горячим… Прижиматься к нему по ночам, чувствовать его сердцебиение, слушать ровное
дыхание… Боже, как я любила наблюдать за ним спящим… Таким, каким Чейз был во сне
он больше никогда не был. Только во сне мышцы его лица могли расслабиться
полностью… Безмятежное, самое прекрасное и самое сильное создание на свете. Да,
именно таким я его считала. Я любила его. Теперь я знаю, каково это — любить. Любить
мужчину, желать его, жаждать прикосновений, ласк… Я так любила его… Больше эти
слова не пугают, они вселяют надежду и веру, что счастье вечно. И быть может, когда-
нибудь я свыкнусь до конца и назову реабилитационную капсулу домом.
Не могу сказать, что полностью привыкла к этому месту, ощущение того, что за
нами постоянно наблюдают, иногда доводило до паранойи. Я знала, что камеры остались
только во внутреннем дворе, на пляже и по периметру — в доме их не было, — на это всё
равно, возможно просто по привычке, каждый заставляло меня исследовать каждый
уголок дома на наличие «глаз» вторгающихся в моё личное пространство.
Я не могла избавиться от чувства, что кто-то продолжает дёргать за ниточки,
управлять нами… Так же, как и не могла избавиться от тяжёлых мыслей о том, что
происходит с остальным миром. Как ни старалась. Нельзя просто взять и выкинуть из себя
кусок жизни, который сделал меня такой. Жизни, которая научила бороться. Жизни,
которая калечила тело и душу, но позволяла идти дальше. На каждом из нас прошлое
оставило отпечаток. Чейз пытался казаться сильнее всех, но даже в его красных глазах я
порой замечала, как из пепла возрождаются два огненных феникса ярости, размахивают
крыльями, закручивая водовороты в чёрных, как ночь зрачках. Задумчивый взгляд
становился жёстким, мышцы лица напрягались, как будто кто-то без приглашения
вторгался в его забытые и самые болезненные воспоминания. Чейз моргал и всё исчезало.
Он действительно научился себя контролировать. Управлять эмоциями, что у меня и
раньше-то редко получалось.
Анна выходила с нами на связь раз в неделю. Кабинет, в котором была уставлена
радиоаппаратура находился на втором этаже коттеджа. Руководство станции должно было
получать отчёт о состоянии всех капсул, которые как оказалось, получили своё название
исключительно из-за защитного барьера «обтекающего» выделенный под проживание
участок суши. Вполне возможно, что для связи с РК существовали специально обученные
люди, но конкретно с нами, каждый раз, на связь выходила Анна и по-своему я к ней даже
как-то привыкла.
В первую очередь Анна интересовалась как у нас дела, как состояние Кристины,
есть ли улучшения. Спрашивала, всего ли у нас хватает и не надо ли передать чего
особенного, так как раз в два месяца капсулы облетал вертолёт, сбрасывая посылки их
обитателями, с запрошенными вещами. У нас всего хватало.
— Кира передавала тебе привет, — однажды заявила Анна, чем ввела меня в
абсолютный ступор.
— Интересно в каком смысле, — наконец произнесла я.
После смерти Дакира Кира перебралась в подземную станцию, где работы с
больными также хватало.
— Не знаю, выглядела она не плохо, — усмехнулась Анна.
Я решила сменить тему, не знаю от чего. За убийство Дакира совесть меня не
терзала, но всё же Кира… что-то светлое осталось этой женщины в моей памяти.
— Как проходит эвакуация? — поинтересовалась я, делая большой глоток чая.
Анна протяжно выдохнула:
— Не спрашивай, мы только с Фениксом разобрались, как уже ещё два города
эвакуированы. В Оазисе давка, в жилом корпусе станции тоже самое, капсулы заполнены.
Больных куча… изоляторы под завязку, стараемся пресечь распространение болезней. Да
и…
Анна замолчала.
Я напряглась:
— И?..
Новый вздох:
— На поверхности не спокойно. Рафки оживились. Вала видели недалеко от
Ангела и вроде бы он чувствует себя неплохо.
Вот и как здесь забыть о прошлом? О лице альбиноса, красных глазах горящих в
предвкушении, наблюдающих за боем Чейза…
— И что вы собираетесь делать?
— Ничего, — издала грустный смешок Анна, — и дальше заниматься эвакуацией.
— А если ситуация выйдет из-под контроля?
— Джей, — терпеливый выдох, — ты ведь знаешь, что будет, если ситуация
выйдет из-под контроля.
Ядерное оружие — вот, что будет, и плевать, сколько заполненных людьми
городов останется.
Я мрачно усмехнулась:
— Тогда вам и Крест придётся уничтожить.