В баре гостиницы было пустынно, только в дальнем углу сидела увлеченная разговором молодая пара. Ганн уселся на высокий стул рядом с Фином и протянул девушке за стойкой пять фунтов — расплатиться за напитки. Затем он обратился к коллеге:
— Какого черта вы там делали, мистер Маклауд? — Он говорил тихо и очень старался держать себя в руках.
— Не знаю, Джордж. Строил из себя идиота? — Фин посмотрел вниз и увидел кровь Рыжего Мердо на пиджаке и брюках. — Вон, даже в крови перемазался.
— Старший инспектор взбешен, потому что вы не заехали в управление после поездки в Уиг. У вас могут быть проблемы, сэр. Большие проблемы.
Фин кивнул:
— Я знаю. — Он отпил большой глоток пива из кружки. В ушах слегка зашумело, и он зажмурился. — Кажется, я знаю, кто мог убить Макритчи.
Ганн надолго замолчал.
— И кто это?
— Я не говорю, что убил именно он. Просто у него был серьезный мотив, а кроме того, он весь в синяках. — Ганн ждал, пока Фин продолжит. Тот снова отпил из кружки. — Донна Мюррей выдумала историю про то, что Макритчи ее изнасиловал.
— Мы это уже поняли, верно?
— Но мы не знали, что она беременна. Она придумала это, Джордж, чтобы ей было кого обвинить. Чтобы не пришлось говорить отцу правду.
— Но если ее отец поверил в изнасилование, у него был мотив для мести.
— Не у отца. У ее парня, от которого она беременна. Если он поверил, что Донну изнасиловали, у него был очень серьезный мотив.
— А кто ее парень?
Фин колебался. Он сейчас назовет имя, и все — джинна будет невозможно удержать в бутылке.
— Фионлах Макиннес. Сын моего друга Артэра, — он повернулся к Ганну. — Он весь в синяках, Джордж. Как будто серьезно подрался.
Ганн долго молчал.
— О чем вы умолчали, мистер Маклауд?
— Почему ты так решил, Джордж?
— Вам нелегко было сказать мне даже это. Значит, тут что-то личное. А если личное, значит, вы о чем-то умолчали.
Фин угрюмо улыбнулся:
— Ты станешь хорошим полицейским. Никогда не думал о такой карьере?
— Ну нет! Говорят, у них ненормированный рабочий день. Моя жена ни за что не согласится.
Фин перестал улыбаться.
— Он мой сын, Джордж. — Тот нахмурился. — Фионлах. Я узнал об этом только вчера, — Фин уронил голову в ладони. — Значит, ребенок, которого носит Донна Мюррей, — мой внук, — он выдохнул воздух сквозь плотно сжатые губы. — Что за неразбериха!
Ганн задумчиво потягивал пиво.
— С вашей личной жизнью я ничего поделать не в силах, мистер Маклауд. А вот насчет парня могу вас успокоить.
Полицейский резко повернулся к коллеге:
— О чем это ты?
— Меня все время смущал пастор. Его жена сказала, что в субботу вечером он был дома, вместе с ней. Но бывает, что жены лгут ради мужей.
Фин покачал головой:
— Это не Дональд.
— Выслушайте меня, сэр, — Ганн глубоко вздохнул. — Я сегодня кое-что проверил. У нас на острове много различных конфессий… Ну, это вы знаете. Дональд Мюррей относится к Свободной церкви Шотландии. Каждый год она проводит Генеральную ассамблею в Свободной церкви Святого Колумбы в Эдинбурге. В этом году Ассамблея была в мае, в ту же неделю, что и ваше убийство на Лейт-Уок. Значит, Дональд Мюррей был на месте обоих преступлений. Мистер Маклауд, ни вы, ни я не верим в совпадения. Мы же полицейские. Верно?
— О боже! — Фин этого совсем не ожидал.
— Час назад старший инспектор отправил двух полицейских в Несс — привезти пастора для допроса.
Фин слез с барного стула:
— Я пойду в участок, поговорю с ним.
Ганн схватил его за руку:
— При всем моем уважении, сэр! Вы сегодня пили. Если мистер Смит это учует, у вас будет еще больше неприятностей, чем сейчас.
Вдалеке раздались крики демонстрантов: «У-бий-цы! У-бий-цы!»
— Наверное, «Пурпурный остров» выходит из порта, — заметил Фин и подошел к окну. Но из бара пристань на Кромвель-стрит была не видна.
— Они отплывают на Скерр? — Фин кивнул. — И Фионлах с ними? Значит, в ближайшие две недели он никуда не денется. А с Дональдом Мюрреем вы и утром можете поговорить. Он тоже никуда не исчезнет.
Они вышли на Теснину. Фин сказал:
— Спасибо, Джордж. Буду тебе должен.
Ганн пожал плечами:
— Сэр, я искал вас, чтобы сказать: моя жена смогла раздобыть дикого лосося, как я и думал. Как раз хватит на троих. Можно даже приготовить его на гриле.
Но Фину было не до этого:
— Может, в другой раз? Поблагодари ее от меня, Джордж.
Ганн взглянул на часы:
— Ну да, уже довольно поздно. И сказать по правде, сэр, я люблю покупать лосось у браконьеров.
Фин подмигнул в ответ:
— Я тоже! — Потом отдал Ганну ключи от машины. — Она на стоянке на Кромвель-стрит.
Полицейские прошли вместе до Норт-Бич. Там они пожали друг другу руки, и Фин посмотрел, как Ганн уходит в сторону парковки. «Пурпурный остров» уже повернул на юг и скрылся из виду где-то между гостиницей «Эспланад» и Кадди-Пойнт. Фин прошел назад по Касл-стрит, через Теснину, а затем — по Саут-Бич. Уличные фонари едва светили под дождем. Автобусная остановка была пуста, здание нового паромного терминала заливал яркий свет. Пристань танкеров в дальнем конце гавани скрывалась в темноте.
Фин засунул руки глубоко в карманы, сгорбился, прячась от дождя и ветра, и вышел на пустую пристань. На восточной стороне ее был пришвартован танкер, но команды не было на месте. Фин увидел огни «Пурпурного острова»: он пробивал себе путь через высокую зыбь в бухту, по направлению к Гоут-Айленду. На борту траулера двигались люди, но на таком расстоянии они казались желтыми и оранжевыми пятнами; понять, кто есть кто, было невозможно.
Фин больше не знал, что думать, что чувствовать и во что верить. Он знал только, что его сын унес с собой на борт траулера секрет. И траулер отвезет юношу по опасному морю на одинокую скалу в северной части Атлантического океана, где восемнадцать лет назад сам Фин чуть не умер.
Ему не нравилось думать о том, что Фионлах окажется на Скале, в центре бойни, среди огненных ангелов и кругов из мертвых птиц.
Глава семнадцатая
Сильный западный ветер нес низкие тучи над самыми вершинами холмов. Корзины с растущими в них цветами вдоль фасада полицейского управления Сторновэя опасно раскачивались на ветру. Мусор летел по улице, закручиваясь вихрями; прохожие горбились от непривычного августовского холода.
Фин устало шел по Черч-стрит от гавани. Под куртку он надел шерстяной свитер, а залитую кровью рубашку оставил отмокать в номере гостиницы. Ночью он все время задремывал и вновь просыпался. Настоящий сон, который погружает все мысли во тьму, на дно глубокого темного колодца, не приходил к нему. Несколько раз полицейский порывался позвонить Моне. Но что он мог ей сказать? Что больше не нужно печалиться из-за потери Робби? Что он нашел сына, о котором даже не знал?
Фин миновал стоянку и вошел в здание управления через заднюю дверь. Дежурный сержант заполнял бланки, опираясь на перегородку для задержанных. Аромат кофе и тостов смягчал неистребимый запах туалетов и дезинфекции, который всегда царит в КПЗ. Фин взглянул на камеру видеонаблюдения над перегородкой и показал сержанту удостоверение.
— Преподобный Мюррей еще здесь?
Сержант кивнул в сторону коридора. Решетка была открыта, большинство дверей камер распахнуты.
— Первая камера справа. Там не заперто, — он заметил удивление на лице Фина и объяснил: — Он помогает нам в расследовании, сэр. Его не задерживали. Хотите кофе?
Фин покачал головой и двинулся по коридору. Все было чистым и свежепокрашенным: кремовые стены, бежевые двери. Полицейский толкнул дверь первой камеры справа. Дональд сидел на низкой деревянной скамейке, в стене высоко над ним располагалось крошечное оконце. Пастор ел тосты, рядом с ним на скамейке стояла дымящаяся кружка с кофе. Одежда преподобного была несвежей, помятой, как и его лицо. Вокруг глаз залегли черные тени, нечесаные волосы падали на лоб. Казалось, священник спал столько же, сколько Фин. Он взглянул на гостя и едва заметно поприветствовал его.
— Видишь? — он кивнул в сторону угла камеры слева от Фина. Тот наклонился и разглядел на темно-красном бетонном полу белую стрелку, а рядом с ней — большую букву «В». — Она указывает на восток, в сторону Мекки. Чтобы заключенные-мусульмане знали, куда поворачиваться во время молитвы. Сержант сказал, что не припомнит здесь ни одного заключенного-мусульманина. Но таковы правила! Я попросил у него Библию, чтобы найти хоть какое-то успокоение в этом аду. Сержант извинился и сказал, что Библию кто-то забрал. Но если я хочу, он даст мне Коран и коврик для молитвы! — Дональд поднял голову, лицо его кривилось в презрительной гримасе. — Это был христианский остров, Фин.
— И ценности тут были христианские — правда и честность.
Дональд посмотрел ему прямо в глаза:
— Я не убивал Ангела Макритчи.
— Я знаю.
— Тогда почему я здесь?
— Это не я тебя вызвал.
— Мне сказали, что я был в Эдинбурге во время какого-то убийства. Но в это же время там были еще полмиллиона человек.
— Ты помнишь, что делал тем вечером?
— Я и еще несколько делегатов Ассамблеи жили в одном отеле. Сейчас полиция беседует с моими… коллегами. Мы ужинали вместе, а потом я пошел спать. Спал я один, так что свидетелей у меня нет.
— Рад это слышать. Говорят, число проституток в Эдинбурге каждый раз увеличивается во время Генеральной ассамблеи. — Дональд состроил кислую физиономию. — Впрочем, это не важно. Результаты проб ДНК очистят тебя от подозрений. Штрих-код Бога не ошибается.
— Почему ты так уверен, что это не я?
— Я думал об этом всю ночь.
— Рад слышать, что не один я не выспался. И к какому выводу ты пришел?
Фин прислонился к косяку. Он чувствовал себя слабым и усталым.
— Я всегда думал, что ты — один из хороших парней, Дональд. Всегда защищаешь то, во что веришь, не даешь себя в обиду. И еще я никогда не видел, чтобы ты на кого-нибудь поднял руку. Твоя сила была нравственной, не физической. Ты умеешь управлять людьми, не прибегая к жестокости. Не думаю, что ты способен кого-то убить.