Ленти перехватил ее взгляд, обернулся через плечо, и его холодное лицо исказилось от страха. Он обменялся несколькими словами со своим напарником, и они стали еще энергичнее гнать лодку к берегу.
– Что это? – спросила принцесса. – Акула?
Ленти даже головы не повернул в ее сторону.
– Килпа, – коротко бросил он, изо всех сил налегая на весло.
Мириамель продолжала смотреть на воду, но видела только разбивавшиеся о берег волны.
– Килпа в Эметтинском заливе? – не веря своим ушам, переспросила принцесса. – Они не заплывают так далеко! Они обитают только на глубине.
– Только не теперь, – прорычал Ленти. – Они атакуют корабли вдоль всего побережья. Любой глупец это знает. А теперь помолчи! – Тяжело дыша, он продолжал налегать на весла. Встревоженная Мириамель продолжала смотреть на воду. Но больше ничего не тревожило ее поверхность.
Когда киль лодки наконец зашуршал по песку, Ленти и второй гребец выскочили из лодки и быстро затащили ее на берег. Они вместе перенесли Кадраха подальше от воды и бесцеремонно бросили на землю, он остался лежать, продолжая негромко стонать. Мириамель ничего не оставалось, как выбираться из лодки самостоятельно. Ей пришлось пройти по воде полдюжины шагов, высоко подняв полы монашеского одеяния.
Мужчина в черной сутане священника спускался на берег по тропинке, идущей по крутому склону. Оказавшись на берегу, он решительными шагами направился к ним по песку.
– Полагаю, это торговец рабами, которому меня должны доставить, – сказала Мириамель холодно, не спуская глаз с приближавшегося мужчины.
Ленти и его спутник ничего не ответили, с тревогой оглядывая берег.
– Эй, там! – крикнул мужчина в черном.
На фоне постепенно стихшего гула моря его голос показался громким и жизнерадостным.
Мириамель с удивлением посмотрела на мужчину и сделала несколько шагов ему навстречу.
– Отец Диниван? – неуверенно спросила она. – Неужели это вы?
– Принцесса Мириамель! – радостно воскликнул он. – Вот и вы. Я так рад. – Его широкая непритязательная улыбка сделала его похожим на мальчишку, но в курчавых волосах вокруг выбритой макушки уже виднелась седина. Он быстро опустился на одно колено, а потом поднялся и внимательно оглядел принцессу. – Издалека я бы вас не узнал. Мне сказали, что вы путешествуете, переодевшись в юношу, – получилось очень удачно. И вы перекрасили волосы в черный цвет.
Мысли Мириамель пришли в полнейший беспорядок, но она почувствовала облегчение. Из всех, кто посещал двор ее отца в Мермунде или Хейхолте, Диниван был одним из немногих настоящих друзей и неизменно говорил ей правду, когда другие предпочитали льстить, снабжал самыми разнообразными слухами и давал хорошие советы. Отец Диниван являлся старшим секретарем Ликтора Ранессина, главы Матери Церкви, но всегда оставался таким скромным и искренним, что Мириамель часто приходилось напоминать себе, что он занимает высокое положение.
– Но… что вы здесь делаете? – наконец спросила она. – Вы пришли… зачем? Чтобы спасти меня от торговца рабами?
Диниван рассмеялся.
– Я и есть торговец рабами, миледи. – Он попытался сохранять серьезное выражение лица, но у него не получилось. – Торговцы рабами, благословенный Усирис, что Стриве вам сказал? Ну, об этом позднее. – Он повернулся к охранникам Мириамель. – Вы двое. Вот печать вашего господина. – Он показал им пергамент с красным восковым оттиском внизу. – Вы можете отправляться обратно и передайте графу мою благодарность.
Ленти не слишком внимательно взглянул на печать. Он выглядел встревоженным.
– Ну, – нетерпеливо продолжал священник. – Что-то не так?
– Там килпа, – с тоской сказал Ленти.
– Они сейчас повсюду, наступили злые времена, – сказал Диниван, а потом снисходительно улыбнулся. – Но сейчас день, а вы сильные мужчины. Не думаю, что вам стоит их бояться. Вы вооружены?
Слуга Стриве выпрямился во весь рост и властно посмотрел на священника.
– У меня есть нож, – заявил Ленти.
– Охе, во стетто, – эхом отозвался его спутник на языке Пердруина.
– Ну, в таком случае, я уверен, что у вас не возникнет проблем, – ободряюще сказал отец Диниван. – И вас защитит Эйдон. – И он быстро сотворил знак Дерева, а потом снова повернулся к Мириамель. – Нам пора. Мы проведем здесь ночь, но потом нам нужно будет поторопиться. Отсюда два дня пути до Санцеллан Эйдонитиса, где Ликтор Ранессин с нетерпением ждет новостей.
– Ликтор? – с удивлением спросила Мириамель. – Но какое он имеет отношение к происходящему?
Диниван успокаивающе взмахнул рукой, а потом посмотрел на Кадраха, он лежал на боку, а его лицо закрывал мокрый капюшон.
– Скоро мы поговорим о нем и многих других вещах, – обещал Диниван. – Складывается впечатление, что Стриве сказал вам еще меньше, чем я поведал ему, – впрочем, меня это не удивляет. Он умен, как шакал. – Священник прищурился. – Что не так с вашим спутником – ведь он ваш спутник, верно? Стриве сказал, что вы путешествовали с монахом.
– Он едва не утонул, – холодно сказала Мириамель. – Я столкнула его за борт.
Одна из густых бровей Динивана поползла вверх.
– Неужели? Бедняга! Ну, в таком случае, ваш эйдонитский долг состоит в том, чтобы помочь ему подняться на ноги, – если только вы двое не намерены сделать это доброе дело? – Он повернулся к слугам, которые уже направились к лодке.
– Мы не можем, – мрачно ответил Ленти. – Должны вернуться обратно до наступления ночи.
– Я так и подумал, – сказал Диниван. – Что же, Усирис наделяет нас ношей из любви к нам. – Диниван наклонился и взял Кадраха под мышки. Сутана Динивана натянулась на широкой мускулистой спине, и он сумел посадить монаха.
Священник посмотрел на лицо Кадраха, и на его собственном появилось странное выражение.
– Но… это же Падрейк, – тихо сказал Диниван.
– Как, еще и вы? – воскликнула Мириамель. – Что этот идиот творит? Неужто он послал глашатая в каждый город от Наскаду до Варинстена?
Диниван продолжал пораженно смотреть на монаха.
– Что? – пробормотал священник.
– Стриве также его знал – именно Кадрах продал меня графу! Значит, он и вам сказал, что я отправилась в Наглимунд? – спросила Мириамель.
– Нет, принцесса, нет. – Священник покачал головой. – Я впервые узнал о том, что он с вами, когда увидел его на берегу. Мы много лет с ним не встречались. – Он задумчиво сотворил знак Дерева. – По правде говоря, я думал, что он умер.
– О, страдающий Усирис! – выругалась Мириамель. – Кто мне объяснит, что все это значит?!
– Мы должны вернуться в убежище – в такое место, где никто не сможет нам помешать. Сегодня башня маяка на вершине утеса в нашем распоряжении. – Он указал на каменную башню, стоявшую на конце мыса, к западу от того места, где они находились. – Но нам будет очень нелегко его туда доставить, если он не сможет идти.
– Я заставлю его идти самостоятельно, – мрачно обещала Мириамель.
Они наклонились и общими усилиями поставили монаха на ноги.
Башня была не такой большой, как им показалось с берега, – каменная прямоугольная кладка с деревянным настилом на последнем этаже. Дверь разбухла от океанского воздуха, но Диниван распахнул ее, и они вошли, поддерживая монаха с двух сторон. Внутреннее помещение оказалось пустым, если не считать грубо сколоченных стола и стула, а также потертого ковра, который скрутили и оставили лежать у основания каменной лестницы. Сквозь открытое окно внутрь вливался морской воздух. Кадрах, все время молчавший, пока они шли к башне, сделал пару шагов и опустился на деревянный пол, положил голову на ковер и почти сразу заснул.
– Бедняга, он совершенно измучен, – сказал Диниван, взял стоявшую на столе лампу, зажег ее от другой, уже горевшей, потом подошел и внимательно оглядел монаха. – Он изменился, возможно, это результат его злоключений.
– Он довольно долго находился в воде, – сказала Мириамель, чувствуя себя немного виноватой.
– Ну, ладно, – сказал Диниван. – Нам лучше оставить его здесь спать, а самим подняться наверх. Нам нужно о многом поговорить. Вы ели?
– Вчера вечером. – Мириамель вдруг почувствовала ужасный голод. – И мне нужна вода.
– Вы все получите, – с улыбкой ответил Диниван. – Поднимайтесь наверх. Я сниму мокрую одежду с вашего спутника, а потом присоединюсь к вам.
Комната наверху была обставлена лучше, чем внизу, здесь имелась кровать, два стула и большой сундук у стены. Дверь мягко открылась, и Мириамель увидела вход в кладовку. На сундуке стояла тарелка, накрытая платком. Мириамель подняла платок и обнаружила сыр, фрукты и три круглых каравая черного хлеба.
– Виноград, выращенный в горах Телигура, превосходен, – сказал священник, входя в дверь. – Угощайтесь.
Мириамель набросилась на еду, не дожидаясь повторного приглашения. Она взяла целый каравай и кусок сыра, затем оторвала большую кисть винограда и уселась на один из стульев. Довольный Диниван некоторое время наблюдал, как она ест, а потом исчез на лестнице. Вскоре он вернулся с кувшином, в котором что-то плескалось.
– Колодец почти пуст, но в нем осталось немного хорошей воды, – сказал священник. – Итак, с чего начнем? Вы уже, наверное, слышали про Наглимунд, не так ли?
Мириамель кивнула с полным ртом.
– Но, вероятно, вам известно не все, – продолжал Диниван. – Джошуа и несколько его соратников сумели сбежать.
От волнения Мириамель подавилась коркой хлеба. Диниван подошел к ней с кувшином, чтобы она смогла выпить воды.
– А кто сбежал вместе с ним? – спросила она, когда смогла говорить. – Герцог Изгримнур? Воршева?
Диниван покачал головой.
– Я не знаю. Наглимунд подвергся ужасным разрушениям, и спаслись совсем немногие. По северу бродит множество слухов, и выудить из них правду очень трудно, но спасение Джошуа не вызывает сомнений.
– Но как вам удалось это узнать? – спросила Мириамель.
– Боюсь, некоторыми вещами я не могу с вами поделиться – во всяком случае, пока, принцесса. Пожалуйста, поверьте, так будет лучше. Ликтор Ранессин отдает мне приказы, и я поклялся ему в верности – но даже его святейшеству я рассказываю не все. – Он ухмыльнулся. – Именно так и должно быть. Секретарь великого человека должен постоянно иметь свободу действий, даже с самим великим человеком.