Сискви и Бинабик отошли в сторону от остальных, к пещере, где они ночевали. Затем Сискви быстро нырнула внутрь и вернулась с длинным копьем, древко которого было густо покрыто резьбой.
– Вот, – сказала она. – Оно потребуется тебе там, куда ты направляешься, любимый, и оно будет длиннее, девять раз по девять дней, прежде чем ты вернешься. Возьми его. Я знаю, что мы снова будем вместе – если Боги будут к нам добры.
– И даже если нет. – Бинабик попытался улыбнуться, но не сумел. Он взял копье и прислонил его к камню у входа в пещеру. – Когда мы снова увидимся – пусть никакие тени не омрачат встречу. И ты всегда будешь в моем сердце, Сискви.
– Обними меня, – тихо сказала она, и они шагнули друг к другу. – В этом году озеро Голубой грязи так и осталось холодным.
– Я вернусь… – начал Бинабик.
– Никаких разговоров. У нас уже не осталось времени.
Их лица сблизились, капюшоны их скрыли – так они стояли довольно долго, и оба дрожали.
Часть вторая. Рука бури
Глава 11. Кости Земли
Говорят, что во всем Светлом Арде самые глубокие тайны прячутся в Эрнистире. Нет, дело не в том, что земля там скрыта, как легендарный Тролльфелс за ледяной стеной Белых Пустошей, или страна враннов, окруженная предательскими болотами. Секреты Эрнистира спрятаны в сердцах людей или под солнечными лугами, глубоко под землей.
Из всех смертных людей эрнистирийцы лучше всех знали и любили ситхи. Они многому у них научились – впрочем, умения, которыми они овладели, теперь упоминаются только в старых балладах. Они также торговали с ситхи, и в результате в Эрнистире появились такие удивительные вещи, до которых было далеко лучшим кузнецам и ремесленникам имперского Наббана. В ответ эрнистирийцы предлагали своим бессмертным союзникам плоды земли – черный, точно ночь, малахит, иленит и сияющие опалы, сапфиры, киноварь и мягкое блестящее золото – тяжким трудом добытые в туннелях горы Грианспог.
Ситхи ушли, полностью исчезли с лица земли, так думали люди. Но некоторые эрнистирийцы знали правду. Прошли столетия с тех пор, как Светлые бежали из своего замка Асу’а, оставив последний из Девяти городов смертным. Большинство людей забыли о ситхи или представляли их только сквозь искажающую вуаль старых историй. Но среди эрнистирийцев, открытых, но склонных к тайнам людей, все еще оставались те, что помнили и заглядывали в темные дыры, которых было полно в Грианспоге.
Эолейр не слишком любил пещеры. Детство он провел на лугах и пастбищах западного Эрнистира, в месте слияния двух рек – Иннискрич и Куимны. Граф Над-Муллаха, он правил этими территориями; позднее, на службе короля, Ллут-аб-Ллитинна, совершал путешествия во все крупнейшие города и дворы Светлого Арда, доносил желания Эрнистира под светильники и небеса всех наций.
Таким образом, хотя его отвагу никто не ставил под сомнение, и его клятва королю Ллуту означала, что он должен следовать за его дочерью Мегвин даже в гибельный огонь, если к этому призывал долг, он не испытывал особого удовольствия, когда оказалось, что он и его люди вынуждены жить в глубине могучего Грианспога.
– Да укусит меня Багба! – выругался Эолейр.
Капля горячей смолы упала ему на рукав и успела обжечь руку сквозь тонкую ткань, пока он не погасил ее. Факел искрился и дымил, и Эолейр знал, что скоро он погаснет. Он подумал, не зажечь ли новый, но в таком случае им бы пришлось возвращаться; а он еще не был к этому готов. Он прикинул риск застрять где-нибудь в незнакомом туннеле без света, в глубинах земли, а потом снова выругался, но уже совсем тихо. Не будь он таким торопливым идиотом, он не забыл бы прихватить с собой огниво. Эолейр не любил совершать такие ошибки. Если делать это часто, удача обязательно от тебя отвернется.
Потушив рукав, он обратил свое внимание на разветвление туннеля и стал смотреть на пол, в тщетной надежде найти какую-то подсказку. Так ничего и не обнаружив, он раздраженно прошипел:
– Мегвин! – и услышал, как его голос теряется в темноте, эхом пролетая по туннелям. – Миледи, где вы?
Эхо умерло. Эолейр молча стоял с догоравшим факелом в руках, не понимая, что делать дальше.
Он уже знал, что Мегвин хорошо ориентировалась в подземном лабиринте, и, вероятно, ему не стоило беспокоиться. Конечно, здесь, на такой глубине, не могло быть медведей или других животных, в противном случае они бы уже появились. Потрепанные остатки граждан Эрнисдарка провели две недели в глубине горы и теперь строили убежище для бездомных людей среди костей земли. Впрочем, тут имелись и другие опасности помимо диких зверей, которых следовало бояться; Эолейр не мог так легко забыть об опасности. Высоко в горах бродили странные существа, не говоря уже о таинственных смертях и исчезновениях в этих местах еще до того, как армия Скали из Кальдскрика пришла сюда по поручению короля Элиаса, чтобы подавить восстание эрнистирийцев.
К тому же здесь им грозили и другие, более прозаичные опасности: Мегвин могла упасть и сломать ногу или свалиться в подземное озеро. Или переоценить собственное знание пещер и заблудиться в темноте – и умереть от голода.
Однако ему ничего не оставалось, кроме как идти дальше. Он решил пройти еще немного вперед, а потом ему придется повернуть обратно, пока факел не догорел. Тогда, к тому времени, когда его окутает мрак, он сможет докричаться до пещер, в которых поселилась большая часть беженцев из Эрнистира.
Эолейр зажег второй факел от тлевших остатков первого, потом углем сгоревшего факела оставил знак рунами на стене у развилки с символом Над-Муллаха. После коротких колебаний выбрал более широкий коридор и зашагал вперед.
Этот туннель, как и тот, что он покинул, когда-то являлся частью рудников, которых было немало в Грианспоге. Здесь туннель проходил сквозь сплошную скалу, и Эолейр подумал о невероятно тяжелом труде строителей, пробивших туннели в толще горы. Эолейр смотрел на деревянные опоры, сделанные из стволов огромных деревьев, и не мог не восхищаться поразительной героической работой давно исчезнувших людей – предков самого Эолейра и Мегвин – они сумели пройти сквозь скалы, чтобы добыть множество красивых вещей и вынести их к свету.
Старый туннель стал уходить вниз, и неровный свет факела озарял странные тусклые пометки на стенах. Эти туннели были давно заброшены, но даже сейчас возникало ощущение, что они ждут скорого возвращения своих хозяев. Стук сапог Эолейра по полу казался громким, как биение сердца Бога, и граф Над-Муллаха не мог не подумать о Черном Куаме, властелине подземелий. Бог земли вдруг показался ему вполне реальным, здесь, в темноте, куда солнце не добиралось с начала Времен.
Он замедлил шаг, чтобы более внимательно рассмотреть вырезанные на стенах картинки, и тут только понял, что это грубые изображения собак. Он кивнул, когда к нему пришло понимание. Старый Краобан однажды рассказал ему, что в прежние времена рудокопов называли «псами земли» Черного Куама, и они оставляли ему подношения в самых дальних концах туннелей, чтобы он защитил их от обрушения свода или плохого воздуха. Рисунки на стенах изображали Куама, окруженного рунами имен рудокопов, просивших бога о помощи. Другие приношения предназначались слугам Куама, обитавшим на глубине дваров, сверхъестественным существам, которые, как считалось, могли оказывать рудокопам разные услуги, а самых удачливых наводить на богатые месторождения.
Эолейр взял сгоревший факел и оставил свои знаки под псом с круглыми глазами.
«Хозяин Куам, – подумал он, – если ты все еще наблюдаешь за этими туннелями, выведи Мегвин и наш народ в безопасное место. Мы сейчас в ужасном положении».
Мегвин. Мысль о принцессе вызвала у него печаль. Неужели она не понимает, какая на ней лежит ответственность? Ее отец и брат мертвы. Жена покойного короля, Инавен, немного старше Мегвин, но едва ли способна стать лидером. Наследие Ллута сейчас в руках принцессы – и как она им распоряжается?
Эолейр не возражал против того, чтобы уйти подальше в пещеры: лето не принесло облегчения ни от холода, ни от армий Скали, и склоны гор Грианспога были неподходящим местом в случае осады. Эрнистирийцы, пережившие войну, были разбросаны по самым диким областям Эрнистира и Фростмарша, но существенная группа людей оказалась здесь вместе с частью королевского двора. Именно тут королевство либо выживет, либо исчезнет окончательно: пришла пора отыскать новый и постоянный дом, который можно будет защищать.
Но Эолейра тревожило то, что Мегвин заворожили глубины земли, и она стремились уйти как можно дальше в сердце горы. Уже много дней подряд, с тех пор, как они перенесли сюда лагерь, Мегвин уходила куда-то, никому ничего не объясняя, часами пропадала в отдаленных и неисследованных пещерах и возвращалась поздним вечером с запачканными руками и грязным лицом, а в ее глазах горело безумие. Старый Краобан и остальные просили ее не рисковать, но Мегвин лишь расправляла плечи и холодно заявляла, что у них нет права ставить под сомнение действия дочери Ллута. Если ей потребуется повести людей на защиту нового дома, сказала она, или ухаживать за ранеными, или принимать решения о дальнейшей политике, она будет здесь. Но остальное время принадлежит ей, и она намерена использовать его, как посчитает нужным.
Тревожась за ее безопасность, Эолейр также спрашивал Мегвин, куда она направляется, настаивал на том, что ее должен сопровождать он или еще кто-то. Мегвин в ответ говорила лишь о «помощи богов» и «туннелях, которые приведут ее к Мирным», а также добавляла, что таким идиотам, как граф Над-Муллаха, наделенным ограниченным умом, не следует думать о вещах, в которых они ничего не понимают.
Эолейр думал, что она сходит с ума. Он боялся за Мегвин и ее людей – и за себя. Граф был свидетелем ее долгого скольжения вниз. Смертельное ранение Ллута и предательское убийство брата Гвитинна причинили ей серьезный урон, но Эолейр не мог к ней пробиться и все его попытки что-то исправить приводили к тому, что становилось только хуже. Он не понимал, почему его попытки помочь ей справиться со скорбью вызывали у нее такое раздражение, но потом догадался: дочь короля больше смерти боялась, что ее начнут жалеть.