мосок! Умму! – Он покачал головой. – Она не станет.
– Но что с ней не так? – Слудиг пнул землю, подняв в воздух тучу снега, который тут же подхватил холодный ветер. – Каждый проходящий час уменьшает наши шансы найти его следы. – А если парень ранен, каждый час приближает его к смерти.
– Клянусь дочерью гор, риммер, – крикнул Бинабик, – каждый час каждого дня всех нас приближает к смерти. – Он заморгал покрасневшими глазами. – Конечно мы должны спешить. Неужели ты думаешь, что мне плевать на Саймона? Чем мы занимаемся с самого восхода солнца? Если бы я мог поменяться носами с Кантакой, то сделал бы это без колебаний! Но она очень сильно напугана ужасами аббатства Скоди, так я думаю – впрочем, ты и сам видишь! Она даже за нами идет с огромным неудовольствием!
Кантака снова остановилась. Когда Бинабик оглянулся, она опустила массивную голову и заскулила, но ее голос тут же заглушил вой поднявшегося ветра.
Слудиг с влажным хлопком ударил рукой в кожаной рукавице по ноге.
– Будь я проклят, тролль, я знаю! Но нам необходим ее нос! Мы даже не представляем, куда направился парень или почему он нам не отвечает. Мы уже несколько часов его зовем!
Бинабик угрюмо покачал головой.
– Это меня тревожит больше всего. Мы довольно быстро нашли его лошадь – расстояние не превышало половину лиги. С тех пор мы прошли вдвое больше, по большей части назад, но нигде не нашли следов Саймона.
Риммер прищурился, глядя вперед сквозь падавший снег.
– Пойдем, если Саймон упал с лошади, то обратно он скорее всего возвращался по своим следам… пока они еще были видны. Давай протащим волчицу еще немного назад, мордой в сторону аббатства. На этот раз до самого начала. Может быть, если она почует запах парня, у нее получится лучше. – Он направил своего скакуна вперед, удерживая повод одной из вьючных лошадей.
Бинабик состроил гримасу и свистнул Кантаке. Волчица неохотно последовала за ним.
– Мне не нравится приближающаяся буря, – сказал тролль; риммер, который опередил его совсем немного, уже успел превратиться в смутное пятно. – От слова «совсем». Это передовой отряд темного войска, что собирается на севере, возле Стормспайка. И он быстро приближается.
– Я знаю, – прокричал Слудиг через плечо. – Очень скоро нам придется беспокоиться о собственной безопасности, найдем мы парня или нет.
Бинабик кивнул, а потом трижды хлопнул ладонью по груди. И, если за ним не наблюдали боги его народа, никто не увидел этого мучительного жеста.
Аббатство, где еще совсем недавно происходили ужасные события, превратилось в общую могилу, засыпанную снегом. Вокруг Скоди и ее юных подопечных намело огромные сугробы, но они не сумели скрыть все. Кантака отказывалась подходить ближе чем на полет стрелы к стенам аббатства; Бинабик и Слудиг остановились у входа, чтобы убедиться, что Саймона там нет – они видели лишь неподвижные фигуры в снежных саванах – после чего поспешно ушли.
Когда их и аббатство разделяла тысяча шагов, они, прислушиваясь к скорбным стонам ветра, остановились на некоторое время, чтобы молча сделать по несколько больших глотков кангканга. Кантака, которая была очевидным образом счастлива – ведь они удалялись от ужасного места, – несколько раз понюхала воздух, после чего устроилась в ногах у Бинабика.
– Святой Эйдон, тролль, – наконец сказал Слудиг, – какой странной ведьмой была девчонка Скоди? Я никогда не видел ничего подобного. Она одна из последовательниц Короля Бурь?
– Только в том смысле, что подобные ей делают то, чего он хочет, и не важно, знают они об этом или нет. Она обладала могуществом, но надеялась обрести Власть – а это, как мне кажется, совсем другое дело. Во времена войн и раздоров возникают новые силы. Старый порядок начинает меняться, и появляются такие, как Скоди, мечтающие оставить свой след.
– Мы должны благодарить Бога за то, что он их всех, до последнего щенка, стер с лица земли. – Слудиг содрогнулся и нахмурился. – Если бы кто-то из маленьких поганцев уцелел, из него не получилось бы ничего хорошего.
Бинабик с любопытством посмотрел на Слудига.
– Из невинных можно вылепить многое, как с теми детьми, но иногда, если улыбнется удача, их удается вернуть на путь добра. Я не верю в зло, которое невозможно исправить, Слудиг.
– Правда? – Риммер хрипло рассмеялся. – А как же Король Бурь? Что хорошего ты можешь сказать о порождении ада с черным сердцем?
– Однажды он любил свой народ больше, чем собственную жизнь, – спокойно ответил Бинабик.
Солнце на удивление быстро пробежало по темному небу. К тому времени, когда они снова остановились, уже спускались ранние сумерки. Слудиг и Бинабик дважды преодолели расстояние между аббатством и тем местом в глухом лесу, которое посчитали отправной точкой в своих поисках, но их крики ни к чему не привели: им не удалось найти Саймона, а теперь быстро приближалась ночь и новая буря.
– Клянусь кровью Эйдона, – с отвращением сказал Слудиг и похлопал по шее серую кобылу Саймона, которая была привязана к вьючным лошадям. – Остается утешаться тем, что мы не потеряли проклятый меч. – Он указал на Шип, но не стал к нему прикасаться. Там, где меч выглядывал из одеяла, снежинки блестели и соскальзывали с поверхности, и он оставался единственным не белым предметом. – Однако это делает наше решение сложнее. Если бы парень пропал вместе с мечом, нам бы ничего не оставалось, как их искать.
Бинабик бросил на него гневный взгляд.
– О каком решении ты говоришь?
– Мы не можем бросить все из-за парня, тролль, – ответил Слудиг. – Видит Бог, мне он нравится, но у нас долг перед принцем Джошуа. Ты и другие любители книг твердите, что Джошуа необходим этот клинок – в противном случае мы все обречены. Неужели мы должны об этом забыть и продолжать поиски пропавшего мальчишки? В таком случае мы окажемся еще больше глупцами, чем он, сумевший так бездарно исчезнуть.
– Саймон совсем не глуп. – Бинабик надолго спрятал лицо в мехе на шее Кантаки. – И я устал нарушать клятвы. Я обещал его защищать. – Голос тролля заглушала шерсть волчицы, но в нем явственно слышалось напряжение.
– Нам всем приходится делать трудный выбор, тролль.
Бинабик поднял голову. Обычно кроткий взгляд карих глаз стал жестким, точно кремень.
– Не говори мне о выборе. Не учи трудностям. Забирай меч. На могиле своего наставника я поклялся защищать Саймона. Все остальное для меня не так важно.
– Тогда ты глупее всех, – прорычал Слудиг. – Нас осталось всего двое, и мир вокруг постепенно замерзает. Неужели ты отпустишь меня одного с мечом, который может спасти наши народы? И только из-за того, что не хочешь нарушить клятву, данную умершему наставнику?
Бинабик выпрямился. В его глазах сверкнули гневные слезы.
– Не смей так говорить о моей клятве, – прошипел он. – Я не стану слушать советы безмозглого крухока!
Слудиг поднял сжатую в кулак руку, словно собирался ударить маленького человека, потом взглянул на собственную дрожавшую руку, повернулся и пошел прочь с поляны. Бинабик не стал смотреть ему вслед, он лишь продолжал гладить мохнатую спину Кантаки. По его щеке скатилась слеза и скрылась в мехе капюшона.
Прошло несколько минут, в которые даже чириканье птиц не нарушало тишины.
– Тролль? – Слудиг стоял на краю прогалины, рядом с лошадьми. Бинабик продолжал смотреть вниз. – Ты должен меня выслушать. – Риммер оставался на месте, словно гость, которого не пригласили в дом. – Помнишь, вскоре после того, как мы встретились, я заявил, что ты ничего не знаешь о чести. Я хотел уйти и убить Сторфота, тана Вественнби, за оскорбления, нанесенные им моему герцогу Изгримнуру. Ты сказал, что мне не следует уходить. Сказал, что мой господин Изгримнур отдал мне приказ, и нельзя ставить его выполнение под угрозу, это будет не только нарушением кодекса чести, но и глупостью.
Тролль продолжал рассеянно гладить спину Кантаки.
– Бинабик, я знаю, что ты благороден. Ты знаешь, что я такой же, – продолжал Слудиг. – Нам предстоит сделать тяжелый выбор, но союзники не должны спорить и обмениваться оскорблениями, как тяжелыми камнями.
Тролль ничего не ответил, но опустил руки от шкуры волчицы себе на колени.
– Я обесчестил себя, Слудиг, – сказал он наконец. – Ты поступил правильно, вернув мне мои же слова. Я прошу у тебя прощения, хотя не совершил ничего такого, за что следует извиняться. – Он повернул несчастное лицо к риммеру, который сделал несколько шагов обратно на поляну.
– Мы не можем вечно искать Саймона, – спокойно сказал Слудиг. – Правда отделяет любовь от дружбы.
– Ты не ошибся, – сказал Бинабик, встал, подошел к бородатому солдату и протянул ему маленькую руку. – Если ты сможешь простить мою глупость…
– Тут нечего прощать. – Большая ладонь риммера поглотила руку Бинабика.
На лице тролля промелькнула усталая улыбка.
– Тогда я попрошу тебя об одном одолжении. Разожжем огонь во время сегодняшней и завтрашней ночи и будем звать Саймона. Если мы не найдем его следов, послезавтра утром отправимся к Скале Прощания. В противном случае мне будет казаться, что я бросил Саймона и недостаточно долго искал.
Слудиг коротко кивнул.
– Хорошо сказано. А теперь давай собирать хворост. Скоро наступит ночь.
– Да, холодный ветер не намерен стихать, – нахмурившись, ответил Бинабик. – Не самая приятная мысль для тех, кто проведет сегодняшнюю ночь под открытым небом.
Брат Хенфиск, неприятный королевский виночерпий, жестом указал на дверь. Усмешка навсегда замерла на губах монаха, словно он слушал невероятно смешную историю и с трудом сдерживался. Граф Утаниата вошел, и Хенфиск молча и быстро спустился по ступенькам, оставив графа одного на колокольне.
Гутвульф постоял немного, восстанавливая дыхание. Ему пришлось долго подниматься по ступенькам башни, к тому же в последнее время граф плохо спал.
– Вы звали меня, ваше величество? – наконец спросил он.