– Но в то же время я говорю правду. По нашему миру, подобно крови, горячей и полной жизни, течет ненависть. Мое изучение зла с братьями-усирианцами, их представления о дьяволе и его деяниях никогда не становились такими понятными, как после короткого взгляда в эти жуткие глаза. У мира черное подбрюшье, Деорнот. Иногда я спрашиваю себя, стоит ли стремиться к знанию?
– Но разве Бог создает подобные существа не для того, чтобы испытать нашу веру, принц Джошуа? – после долгой паузы ответил Деорнот. – Если человек никогда не видел зла, как он может бояться ада?
– Да, действительно. – Голос принца изменился. – Но я хочу поговорить с тобой о другом. Предоставь Джошуа превратить любой разговор в нечто суровое и мрачное. – Он снова рассмеялся; но теперь его смех был более веселым. – На самом деле я пришел просить тебя встать рядом со мной и Воршевой во время свадебного обряда.
– Принц Джошуа, вы оказываете мне честь. С радостью – я сделаю это с радостью.
– Ты самый верный из всех друзей, Деорнот.
– А вы лучший повелитель из всех, какие только могут быть.
– Я не сказал «вассал» или «рыцарь», Деорнот, – теперь Джошуа говорил уверенно, и в его голосе слышалось, что настроение у него изменилось к лучшему. – Я сказал «друг» – но только не думай, что стоять рядом со мной это честь без обязательств. – Он стал серьезным. – Я не могу похвастаться, что хорошо заботился о тех, кто мне дорог, Деорнот, друг мой. Ты можешь возражать, но такова правда. И, если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты обещал мне позаботиться о Воршеве и нашем ребенке.
– Конечно, мой принц.
– Повтори, – сказал Джошуа и уже мягче добавил: – Поклянись.
– Я клянусь честью святой Элизии, что буду защищать благополучие леди Воршевы и ребенка, которого она носит, как если бы они были моей семьей, и без колебаний отдам за них жизнь, если потребуется.
Джошуа сжал запястье рыцаря и некоторое время его не отпускал.
– Хорошо. Прими мою благодарность, – сказал принц. – Да благословит тебя Господь, Деорнот.
– Да благословит Господь и вас, принц Джошуа.
Принц вздохнул.
– И всех остальных. А тебе известно, Деорнот, что завтра первый день анитула? То есть праздник Середины лета? Сегодня ночью наши благословения отправятся к отсутствующим друзьям – многие из них, несомненно, гораздо ближе к ужасающему лицу тьмы, чем мы.
Деорнот увидел, как тень перед ним внезапно шевельнулась – принц сотворил знак Дерева.
– Пусть Господь благословит нас всех и защитит от зла, – после долгого молчания сказал Джошуа.
Мужчины встали вместе с мутным рассветом, они седлали лошадей и паковали припасы, которые Джошуа получил в обмен на двух лошадей. Было решено, что Лелет поедет с Гутрун, Санфугол и Тайгер также вместе, и таким образом четверка лошадей осталась для вещей и всего необходимого.
Когда скакуны были готовы, мужчины вернулись в загон для скота и обнаружили, что около него собралось немало любопытных тритингов.
– Неужели ты объявила о нашей свадьбе? – сердито спросил Джошуа.
Воршева, которая вновь надела белую ленту невесты, смотрела на него, не отводя взгляда.
– А ты думал, что никто не заметит, как вы седлаете лошадей? – резко ответила она. – К тому же какой смысл устраивать свадьбу, если делать это в ночи, как воры? – Она медленно отошла в сторону, и широкая юбка свадебного платья взметнулась от порыва ветра. Через мгновение она вернулась, ведя за руку молодую девушку с широко раскрытыми глазами, которая обслуживала Фиколмия, когда их пленниками привели в загон.
– Это Хьяра, моя младшая сестра, – объяснила Воршева. – Однажды и она выйдет замуж, поэтому я хочу ей показать, что не всегда это страшно.
– Я постараюсь выглядеть как человек, за которого хорошо выходить замуж, – сказал Джошуа, приподняв бровь.
Хьяра смотрела на него с испугом, как молодой олень.
Воршева настояла на том, чтобы свадьба проходила под открытым небом на глазах людей из ее клана. Свадебная процессия вышла из-под крыши из одеял, отец Стрэнгъярд взволнованно бормотал нужные слова, стараясь вспомнить важные фрагменты свадебного обряда, – ведь у него не было с собой книги Эйдона, и он никогда прежде не проводил свадеб. Несомненно, из главных участников он нервничал больше всех. Молодая Хьяра, чувствуя родственную душу, шла так близко к нему, что путалась под ногами, и это еще больше смущало священника.
Как и следовало ожидать, возле загона собралась веселая толпа любопытных тритингов – пожалуй, подумал Деорнот, их настроение не слишком отличалось от того, каким оно было, когда они пришли посмотреть, как Джошуа будут резать на кусочки. Его немного смутило, что среди собравшихся присутствовали мать и сестры покойного Утварта, который не сумел победить Джошуа, – женщины, одетые в одинаковые траурные платья и шарфы темно-синего цвета, враждебно смотрели на обитателей каменных городов.
Если появление семьи Утварта вызвало удивление, то приход Фиколмия поразил Деорнота еще больше. Марк-тан, который не сумел справиться с гневом, практически прятался после победы Джошуа, но теперь с самодовольным видом шагал через лагерь в сопровождении покрытых шрамами хранителей рэнда. Хотя после хмурого рассвета прошло не более часа, по красным глазам Фиколмия было видно, что он пьян.
– Клянусь Громовержцем травы! – взревел он. – Ты же не думал, что я не приду порадоваться на свадьбе дочери и ее богатого лошадьми мужа?! – Он хлопнул себя по круглому животу и крикнул: – Продолжайте! Продолжайте! Мы хотим посмотреть, как играют свадьбы в лабиринтах обитателей каменных городов!
Когда послышался рев отца, маленькая Хьяра сделала шаг назад и с испуганным видом огляделась по сторонам, приготовившись к побегу. Деорнот протянул руку, мягко взял ее за локоть и дождался, когда она наберется мужества, чтобы шагнуть вперед и снова встать рядом с Воршевой. Безнадежно сбитый с толку отец Стрэнгъярд несколько раз начинал читать Мансу конноис — молитву единения, – сбиваясь после нескольких строчек, точно мельничное колесо, если бык начинал упираться и останавливался. Каждая следующая ошибка вызывала смех у Фиколмия и хранителей рэнда. Архивариус краснел все сильнее. Наконец Джошуа наклонился к нему и прошептал:
– Теперь вы стали членом Ордена Манускрипта, святой отец, как и ваш друг Ярнауга. – Он говорил так тихо, что его мог слышать только Стрэнгъярд. – Не сомневаюсь, что манса — детская игра для такого человека, как бы вас ни отвлекали.
– Одноглазый читает свадебную молитву для однорукого! – заорал Фиколмий.
Стрэнгъярд смущенно поправил повязку на глазу и мрачно кивнул головой.
– Вы правы… принц Джошуа. Простите меня. Давайте продолжим.
Стрэнгъярд начал произносить каждое слово спокойно и четко и провел ритуал до конца, словно мастерски лавировал в опасных водах. Марк-тан и его прихлебатели орали все громче, но им больше не удалось сбить священника с толку. Наконец собравшиеся тритинги заволновались, они устали от грубости Фиколмия. Всякий раз, когда звучала очередная хамская шутка, возмущенный ропот становился громче.
Когда Стрэнгъярд уже приближался к концу молитвы, с запада появился Хотвиг верхом на коне. Было видно, что скакал он долго и быстро, возвращаясь в город фургонов.
Хотвиг несколько мгновений ошеломленно наблюдал за происходящим, потом медленно подъехал к тану и быстро заговорил, показывая в том направлении, откуда прискакал. Фиколмий кивнул, широко ухмыльнулся, повернулся и что-то сказал своим хранителям рэнда, которые покатились со смеху. На лице Хотвига появилось недоумение – но очень скоро оно сменилось гневом. Пока Фиколмий и остальные продолжали хохотать над доставленной им новостью, молодой тритинг подошел к ограде вокруг загона, жестом подозвал Изорна, что-то ему прошептал, и глаза риммера широко раскрылись. Когда отец Стрэнгъярд сделал паузу и наклонился за чашей с водой, наполненной ранее ради этого момента в молитве, сын Изгримнура быстро подошел от ограды к Джошуа.
– Прошу меня простить, Джошуа, – прошептал Изорн, – Хотвиг говорит, что к лагерю фургонов приближаются шесть десятков вооруженных всадников. Им осталось преодолеть одну лигу, и они скачут очень быстро. Над ними развевается знамя с ало-серебряным соколом.
Удивленный Джошуа поднял голову.
– Фенгболд! Что этот сукин сын здесь делает?
– Фенгболд? – эхом повторил ошеломленный Деорнот. Казалось, он услышал имя из другого века. – Фенгболд?
По толпе пробежал удивленный ропот.
– Джошуа, – напряженно сказала Воршева, – как ты можешь говорить о таких вещах сейчас?
– Я сожалею, миледи, но у нас нет выбора. – Он повернулся к Стрэнгъярду, который смолк, утратив только что обретенную уверенность. – Переходите к заключительной части, – резко сказал Джошуа.
– Что… что?
– К заключительной части. И поспешите! Я не хочу, чтобы люди стали говорить, будто я нарушил данное моей леди обещание, но, если мы подождем еще немного, она станет вдовой еще до того, как манса будет завершена. – Он слегка подтолкнул священника. – Заканчивайте, Стрэнгъярд!
У архивариуса глаза едва не вылезли из орбит.
– Пусть любовь Искупителя, Его матери Элизии и Его Высочайшего Отца благословит это единение. Пусть… живите долго, и пусть ваша любовь продлится еще дольше. Объявляю вас мужем и женой. – Он с тревогой взмахнул руками. – И это… все. Теперь вы женаты.
Джошуа наклонился и поцеловал удивленную Воршеву, потом схватил ее за запястье и потянул к воротам загона, пока Изорн торопил остальных.
– Ты спешишь начать брачную ночь, Джошуа? – ухмыльнулся Фиколмий. Он и его хранители рэнда также направились к воротам загона. – Кажется, ты очень торопишься.
– И тебе известна причина, – крикнул Деорнот, рука которого уже потянулась к рукояти меча. – Ты знал, что они сюда едут, разве не так? Ты предательский пес!
– Придержи язык, маленький человечек, – прорычал Фиколмий. – Я лишь сказал, что не стану вас задерживать. Я давно послал людей к королю – как только вы пересекли границу земель тритингов. – Он довольно рассмеялся. – Так что я не нарушал своих обещаний. Но, если вы хотите сразиться с моими людьми еще до того, как сюда прибудут солдаты Эркинланда, давайте. В противном случае вам лучше сесть на ваших новых пони и убраться отсюда подальше.