Гутвульф стоял рядом с королем на балконе, выходившем во внутренний двор. Элиас был в необычно веселом настроении и с удовольствием разглядывал не слишком впечатляющую толпу, привлеченную в Хейхолт, чтобы понаблюдать за эркингардами, которые покидали замок по приказу короля.
До Гутвульфа дошли слухи, ходившие среди его солдат, про ночные ужасы, из-за которых опустели залы Хейхолта и дома Эрчестера. Посмотреть на короля собралось совсем мало людей, к тому же настроение у них было тревожным, и Гутвульф подумал, что не хотел бы пройти мимо них без оружия, с лентой на груди, указывающей на то, что он Рука короля.
– Отвратительная погода, не так ли? – сказал Элиас, не сводивший зеленых глаз с всадников, которые с трудом удерживали лошадей под непрекращавшимся градом. – Удивительно холодный выдался в этом году анитул, тебе не кажется, Волк?
Гутвульф удивленно повернулся – неужели король так странно пошутил. Неправильная погода была главной темой разговоров в замке уже несколько месяцев. Все зашло гораздо дальше, чем просто «отвратительная погода». Она была чудовищно неправильной и лишь усиливала ощущение неминуемой катастрофы, которое теперь постоянно преследовало графа.
– Да, сир, – только и сказал Гутвульф.
У него больше не осталось вопросов. Он, как приказывает Элиас, выведет эркингардов из замка, а когда его армия окажется за пределами досягаемости короля, больше туда не вернется. Пусть безмозглые преступные идиоты вроде Фенгболда выполняют приказы короля. Он же поведет за собой тех эркингардов, которые захотят с ним пойти, а также верных ему солдат Утаниата, и предложит их услуги брату Элиаса Джошуа. Или, если вопреки слухам Джошуа не выжил, тогда он и те, кто последует за ним, отправятся в какое-нибудь место, где они смогут жить по собственным правилам, как можно дальше от охваченного безумием существа, однажды бывшего его другом.
Элиас небрежно похлопал Гутвульфа по плечу, потом наклонился вперед и властно взмахнул рукой. Два эркингарда подняли длинные горны и затрубили, и сотня с лишним солдат вновь попытались вернуть в строй лошадей. Изумрудно-зеленое знамя короля, украшенное изображением дракона, так сильно трепетало на ветру, что, казалось, еще немного, и оно вырвется из рук знаменосца. Лишь немногие в толпе радостно закричали, но их голоса заглушили вой ветра и стук ударявшего о землю града.
– Может быть, вы позволите мне спуститься к ним, ваше величество, – негромко предложил Гутвульф. – Буря пугает лошадей. Если всадники потеряют контроль, они могут затоптать зрителей.
Элиас нахмурился.
– Что? Неужели тебя тревожит немного крови под копытами? Это боевые скакуны, выращенные для сражений: едва ли они пострадают. – Он посмотрел на графа Утаниата, и его глаза были такими чуждыми, что Гутвульф беспомощно вздрогнул. – Ты же знаешь, как устроена жизнь, – улыбаясь, продолжал Элиас. – Ты либо растопчешь то, что стоит перед тобой, или растопчут тебя. Среднего не существует, друг Гутвульф.
Граф долго смотрел на короля, потом отвернулся, с тоской глядя на собравшуюся внизу толпу. Что все это значит? Неужели Элиас заподозрил неладное? Быть может, их здесь собрали для того, чтобы король принародно обвинил старого друга в предательстве и приказал насадить его голову рядом с теми, что постепенно превращаются в ежевику на воротах Нирулаг?
– О мой король, – послышался знакомый хриплый голос, – вы решили немного подышать свежим воздухом? Вам бы стоило выбрать другой день, когда погода будет лучше.
Прайрат стоял под занавешенной аркой за балконом, и его губы кривила лисья усмешка. Поверх обычного алого одеяния священник набросил тяжелый плащ с капюшоном.
– Я рад снова тебя видеть, – ответил король. – Надеюсь, ты отдохнул после долгого путешествия.
– Да, ваше величество. Это была непростая поездка, но ночь в моей башне Хьелдина творит чудеса. Я готов к любым вашим распоряжениям, – священник сделал короткий насмешливый поклон, и на мгновение стала видна его бритая макушка, подобная молодой луне, потом выпрямился и посмотрел на Гутвульфа. – И граф Утаниата. Доброго вам утра, Гутвульф. Я слышал, вы уезжаете, чтобы исполнить приказ короля.
Гутвульф посмотрел на Прайрата с холодным отвращением.
– Вопреки вашему желанию, как мне сказали.
Алхимик пожал плечами, словно хотел показать, что его мнение не имеет никакого значения.
– Я действительно считаю, что существуют более важные проблемы, на которые его величеству нужно обратить внимание, и не стоит тратить время на поиски брата. Силы Джошуа сломлены в Наглимунде, и я не вижу смысла в том, чтобы его преследовать. Он не найдет поддержки, как зерно на каменистой почве. Никто не посмеет нарушить указ Верховного короля и дать приют предателю. – Он снова пожал плечами. – Но я лишь советник. Король сам решает, что ему делать.
Элиас, продолжавший смотреть на собравшихся, казалось, не обращал внимания на их разговор и рассеянно потер лоб под железной короной, словно она вызывала у него неприятные ощущения. Гутвульф подумал, что кожа у короля стала болезненно прозрачной.
– Странные дни, – пробормотал Элиас, казалось, он обращался к самому себе. – Странные дни…
– Да, странные дни, – согласился Гутвульф, вовлекаясь в опасный разговор. – Священник, я слышал, вы находились в Санцеллане в ночь убийства Ликтора.
Прайрат с серьезным видом кивнул.
– Жуткое дело. Какой-то безумный культ еретиков, так я слышал. Надеюсь, Веллигис, новый Ликтор, очень скоро с ними покончит.
– Ранессина многим будет не хватать, – медленно проговорил Гутвульф. – Он был популярным и уважаемым человеком даже для тех, кто не принял Истинную веру.
– Да, он был могущественным человеком, – сказал Прайрат, и его черные глаза сверкнули, когда он искоса посмотрел на короля. Элиас по-прежнему не поднимал взгляд, но судорога боли исказила его бледное лицо. – Очень могущественным, – повторил красный священник.
– Мои люди не кажутся довольными, – прошептал король, опираясь на каменные перила.
Ножны его массивного двуручного меча заскребли по камню, и Гутвульф с трудом сдержал дрожь. Его все еще преследовали сны об отвратительном клинке и двух его братьях!
Прайрат подошел к королю, и граф Утаниата отступил в сторону, не желая прикасаться даже к плащу алхимика. Когда Гутвульф повернулся, он увидел стремительное движение в арке, занавес взметнулся, появилось бледное лицо, тускло сверкнула сталь. Через мгновение раздался пронзительный крик.
– Убийца!
Прайрат отшатнулся от каменных перил, между лопатками у него торчала рукоять кинжала.
Следующие мгновения прошли в жутком, замедленном темпе, апатичные движения Гутвульфа, неповоротливые мысли у него в голове – казалось, он и все, кто находились на балконе, попали в удушающую липкую грязь. Алхимик повернулся, чтобы посмотреть на напавшую на него старую женщину с дикими, сверкавшими глазами, которую отбросило на каменный пол за спиной священника. Губы Прайрата раздвинулись в жуткой собачьей ухмылке, полной боли и ярости. Он поднял в воздух сжатый кулак, и от него во все стороны начало распространяться странное серо-желтое сияние. Между пальцами и вокруг ножа, который зашевелился в спине, стал просачиваться дым, на мгновение скрыв падавший с неба свет. Элиас также повернулся, широко раскрыв от удивления рот, глаза в панике вылезли из орбит – Гутвульф никогда не думал, что увидит такое выражение на лице короля. Женщина на полу скребла руками по каменным плитам, словно плыла в густой жидкости, пытаясь отползти подальше от священника.
Черные глаза Прайрата, казалось, запали в череп, и на мгновение ухмылявшийся скелет в алых одеяниях склонился над старой женщиной, и его костлявая рука испускала белое сияние.
Гутвульф так и не понял, что заставило его сдвинуться с места. Простолюдинка напала на советника короля, а граф Утаниата был Рукой короля, и тем не менее он неожиданно бросился вперед. Шум толпы, буря, биение его собственного сердца – все соединилось в единый пульс, когда Гутвульф начал бороться с Прайратом. Худая фигура священника казалась железной под его руками. Голова Прайрата мучительно медленно повернулась, глаза посмотрели в глаза Гутвульфа, и граф вдруг почувствовал, как покидает собственное тело и летит в темную яму. Потом возникла огненная вспышка, в лицо ему ударил ужасный жар, словно Гутвульф упал в один из горнов, находившихся под замком, и он исчез в воющей тьме.
Когда Гутвульф пришел в себя, он все еще находился в темноте. Все тело у него болело, на лицо падали капли влаги, и он ощущал запах мокрого камня.
– … Я даже ее не видел, – сказал кто-то. Через мгновение Гутвульф понял, что это король, но теперь в его голосе появились новые интонации, которых граф не слышал раньше. – Клянусь головой бога, я стал таким медленным и погруженным в свои мысли. – Король горько рассмеялся. – Я был уверен, что она хочет напасть на меня.
Гутвульф попытался ответить Элиасу, но не смог издать ни единого звука. Было темно, так темно, что он не мог разглядеть фигуру короля. Возможно, его перенесли к нему в комнату – интересно, как долго он был без сознания?
– Я ее видел, – прохрипел Прайрат, и в его голосе появились звенящие нотки. – Пусть она и ускользнула от меня, но клянусь Черным Эоном, сука мне ответит.
Гутвульф, все еще пытавшийся заговорить, был поражен, что Прайрат способен беседовать с королем, не говоря уже о том, чтобы стоять – ведь сам граф Утаниата лежал на земле.
– Полагаю, теперь мне придется подождать возвращения Фенгболда, чтобы отправить эркингардов – или послать одного из более молодых лордов? – Король устало вздохнул. – Бедный Волк. – В его странно мелодичном голосе Гутвульф не уловил ни капли сочувствия.
– Ему не следовало ко мне прикасаться, – презрительно ответил Прайрат. – Он вмешался, и старуха сбежала. Возможно, он с ней заодно.
– Нет, нет, я так не думаю. Он всегда хранил мне верность.