Бедный Волк? Неужели они думают, что он мертв? Гутвульф попытался заставить свои мышцы работать. Может быть, они принесли его в комнату с занавешенными окнами до похорон? Он попытался вернуть контроль над телом, но конечности странным образом ему не повиновались.
Внезапно ему в голову пришла ужасная мысль. Быть может, он мертв – ведь никто так и не смог оттуда вернуться, чтобы рассказать, как оно там? Только сам Усирис, но он сын Бога. О милосердный Эйдон, неужели ему придется стать пленником в своем теле, узником в забытой камере, пока они укладывают его в полную червей землю? Гутвульф почувствовал, как в нем рождается крик. Будет ли это подобно сну, который он видел, когда коснулся меча? Да спасет его Господь, Милосердный Эйдон…
– Я ухожу, Элиас. Я ее найду, даже если мне придется превратить в пыль ту часть дворца, где обитают слуги, и содрать кожу с каждой горничной. – Прайрат говорил таким сладким голосом, словно аромат его мысли был чудесен, как вино. – Я позабочусь о том, чтобы виновные понесли наказание.
– Но тебе необходимо отдохнуть, – мягко сказал Элиас, словно говорил с капризным ребенком. – Твоя рана…
– Боль, которую я перенаправил на старшую горничную, заберет мою собственную, – коротко объяснил алхимик. – Я в порядке. Я снова стал сильным. Чтобы от меня избавиться, потребуется кое-что побольше, чем один удар ножа.
– О, – спокойно сказал король. – Хорошо. Это хорошо.
До Гутвульфа донесся звук удалявшихся шагов по каменному полу. Он не услышал звука открывшейся и закрывшейся двери, но на лицо графа Утаниата снова брызнула влага. На этот раз он ощутил холод воды.
– Л… Л… ‘Лиас, – наконец сумел прошептать он.
– Гутвульф! – вскричал удивленный король. – Ты жив?
– Г… где?..
– Где что? – спросил король.
– … Я.
– Ты на балконе, где произошел… несчастный случай.
Но как такое могло быть? Ведь эркингарды собирались во дворе утром? Неужели он был без сознания до самого вечера? Почему его не перенесли в более удобное место?
– … Ты знаешь, он прав, – говорил Элиас. – Тебе не следовало вмешиваться. Что ты, вообще, пытался сделать? – Звенящий звук исчез из его голоса. – Ты повел себя очень глупо. Я же говорил тебе, чтобы ты держался подальше от священника, говорил?
– … Ничего не вижу… – наконец сумел прошептать Гутвульф.
– Я не удивлен, – спокойно ответил Элиас. – У тебя сильно обожжено лицо, особенно возле глаз. Они выглядят очень плохо. Я был уверен, что ты мертв, но ты уцелел. – Голос короля стал далеким. – Как жаль, мой старый друг, но я предупреждал, что тебе следует держаться подальше от Прайрата.
– Я ослеп? – хрипло спросил Гутвульф, чувствуя, как судорога сводит горло. – Ослеп?!
Его хриплый вой пронесся по балкону и отразился от каменных стен – казалось, будто кричала сотня Гутвульфов. И, пока он продолжал выть от ужаса, король похлопал его по голове, словно успокаивая старого пса.
Речная долина ждала приближавшуюся бурю. Холодный воздух стал более теплым и тяжелым. В журчании Стеффлода появились тревожные ноты, небо было беременно гневными тучами. Путешественники обнаружили, что говорят приглушенными голосами, словно проезжают мимо огромного спящего зверя, который может проснуться из-за неуважительного шума или несерьезного поведения.
Хотвиг и его люди решили вернуться к остальной части своего отряда, состоявшего из восьми десятков мужчин, женщин и детей. Члены клана Хотвига вместе с фургонами спешили изо всех сил, но не могли угнаться за всадниками.
– Я все еще поражен, что ваши люди решили бросить привычную жизнь и последовать за нами в дикие места, пользующиеся дурной славой, – сказал Джошуа, когда они расставались.
Хотвиг усмехнулся, показав дыру на месте переднего зуба, когда-то потерянного в драке.
– Привычная жизнь? Таких слов нет у людей Клана Жеребца. Все, что для нас дорого, находится в наших фургонах и седлах.
– Но вас наверняка должно тревожить, что вы оказались на чужой и незнакомой территории?
В глазах тритинга промелькнуло беспокойство, которое тут же сменила высокомерная гордость.
– Вы забываете, принц Джошуа, что они мои родичи. Я сказал им: «Если обитатели каменных домов едут туда без страха, неужели свободные тритинги им уступят? И они последовали за мной. – Он потянул себя за бороду и снова усмехнулся. – К тому же стоит рискнуть, чтобы избавиться от такого тана, как Фиколмий.
– Вы уверены, что он не станет вас преследовать? – спросил принц.
Хотвиг покачал головой.
– Вчера вечером я сказал вам, что марк-тан потерял из-за вас лицо. В любом случае, наши кланы часто разбиваются на небольшие кланы-семьи. Это право свободных тритингов. Фиколмий не станет нас преследовать, в противном случае он окончательно выпустит из рук бразды правления кланами.
Когда все собрались вокруг костра после встречи в темноте, Хотвиг объяснил, что обращение Фиколмия со своей дочерью и принцем Джошуа стало причиной недовольства в Клане Жеребца. Фиколмий никогда не пользовался популярностью в качестве вождя, но его уважали, как сильного бойца и умного стратега. То, что появление обитателей каменных городов вызвало у него настолько враждебную реакцию, что он даже решил помочь Фенгболду и людям Верховного короля, не посоветовавшись с вождями кланов, удивило многих. Люди стали выражать вслух свое возмущение и сомнения в том, что он способен быть марк-таном и вести за собой Высоких тритингов.
Когда прибыл граф Фенгболд с пятью десятками вооруженных солдат, он с наглым видом вошел в лагерь фургонов, словно уже покорил тритингов, Хотвиг и некоторые другие хранители рэнда вместе с мужчинами своих собственных кланов пришли к Фиколмию. Марк-тан хотел сразу направить эркинландеров по следу отряда Джошуа, но Хотвиг и остальные выступили против своего лидера.
– Обитатели каменных домов не должны входить с оружием в поля Клана Жеребца, не получив на то разрешение вождей кланов! – заявил Хотвиг, и многие его поддержали.
Фиколмий ярился и угрожал, но законы свободных тритингов остаются единственной непреложной вещью в кочевой жизни кланов. Спор закончился на том, что Хотвиг и другие хранители рэнда сказали графу Фенгболду – «глупому, опасному человеку», как его описал Хотвиг, – что у него есть только один способ преследовать Джошуа, и для этого он должен обойти территорию Клана Жеребца. Фенгболду, чей отряд уступал им в численности в десять или более раз, ничего не оставалось, как убраться восвояси, что он и сделал, бросив напоследок несколько угроз и обещая обитателям лугов, что их вольная жизнь подошла к концу. Очень скоро Верховный король Элиас сломает колеса их фургонов раз и навсегда.
Как и следовало ожидать, публичный вызов власти Фиколмия привел к громким спорам, которые несколько раз едва не перешли к смертельным схваткам. Споры закончились только после того, как Хотвиг и несколько других хранителей рэнда забрали свои семьи и последовали за Джошуа, оставив Фиколмия проклинать всех вокруг и зализывать раны. В конечном итоге его сила как марк-тана стала заметно меньше, но ему удалось ее сохранить.
– Нет, он не станет нас преследовать, – повторил Хотвиг. – Тем самым он бы признал, что могущественный Фиколмий не может пережить потерю нескольких фургонов, а обитатели каменных домов и их внутренние распри для марк-тана Высоких тритингов важнее его собственного народа. Теперь мы стали изгнанниками своего клана и будем жить рядом с вами возле Скалы Прощания, где и решим между собой, что делать дальше.
– Я вам очень благодарен за помощь, – торжественно сказал Джошуа. – Вы спасли наши жизни. Если бы Фенгболд и его солдаты нас догнали, нам бы пришлось вернуться в Хейхолт в цепях. И тогда некому было бы остановить моего брата.
Хотвиг бросил на него проницательный взгляд.
– Вы можете так думать, но вы не знаете силы Высоких тритингов, если вам кажется, что их легко победить. – Он подбросил на руке длинное копье. – Уже сейчас Луговые тритинги сильно усложнили жизнь обитателям каменных домов в Наббане.
На лице отца Стрэнгъярда, который внимательно слушал разговор, появилось встревоженное выражение.
– Мы опасаемся не только короля, Хотвиг.
Тритинг кивнул.
– Да, вы мне говорили. И я вас обязательно выслушаю, но сейчас я должен вернуться к своим людям. Если цель вашего путешествия так близка, как утверждает эта женщина, – он с нескрываем уважением указал на Джелой, – то ждите нас там завтра до заката. Быстрее фургоны ехать не могут.
– Только не задерживайтесь, – сказала мудрая женщина. – Я не шутила, когда говорила об опасности приближающейся бури.
– Никому не по силам скакать так же быстро, как это делают всадники Лугов, – сурово ответил Хотвиг. – И наши фургоны не намного медленнее. – Он рассмеялся, снова показав отсутствие зуба. – Мы будем с вами завтра до наступления ночи. Предоставляю обитателям городов искать камень посреди лугов, а потом устраивать там свой дом. – И все же, – сказал он, обращаясь к принцу, – я знал, что после того, как вы убили Утварта, жизнь уже не будет прежней. Мой отец научил меня верить своим рукам и сердцу. – Он усмехнулся. – Мои друзья не хотели меня победить, но все же приняли мою ставку. – Хотвиг громко рассмеялся. – Принц выиграл для меня четверку отличных лошадей! – Он развернул своего скакуна на юг и помахал рукой. – Скоро мы снова встретимся!
– И обойдемся без стрел, – воскликнул Деорнот.
– Пусть ваш путь будет благополучным, – пожелал Джошуа вслед Хотвигу и его людям, когда они пришпорили лошадей и ускакали прочь.
Воодушевленные встречей с тритингами, путешественники ехали все утро в хорошем настроении несмотря на угрожающее небо. Когда они ненадолго остановились днем, чтобы перекусить и напоить лошадей, Санфугол даже уговорил отца Стрэнгъярда с ним вместе спеть. У священника оказался неожиданно приятный голос, и он хорошо сочетался с голосом арфиста, и, хотя отец Стрэнгъярд не особо понимал, о чем «Баллада про Мойру Круглопятого», он радовался, когда все со смехом его потом хвалили.