– Мне жаль, но ты не можешь туда попасть.
Саймон резко повернулся и увидел женщину ситхи, стоявшую на вершине холма у него за спиной. В первый момент он подумал, что это Адиту. Но незнакомая ситхи была одета лишь в тонкую ткань, спадавшую вниз с поясницы. Ее кожа казалась красно-золотой в лучах заходящего солнца.
– Что?..
– Ты не можешь туда попасть. – Она говорила на языке смертных не очень уверенно. Однако на ее лице не было раздражения. – Мне жаль, но ты не можешь. – Она сделала шаг к Саймону и с любопытством на него посмотрела. – Ты тот судхода’я, что спас Джирики.
– И что с того? А вы кто? – угрюмо спросил он.
Саймон не хотел смотреть на ее грудь и стройные мускулистые ноги, но это оказалось почти невозможно. Он почувствовал, как в нем начинает расти гнев.
– Моя мать дала мне имя Майе’са, – сказала она, тщательно выговаривая каждое слово, словно язык Саймона был фокусом, который она изучила, но никогда не использовала на практике.
В белых волосах он видел золотые и черные пряди. Глядя на длинные локоны – безопасное место, где могли остановиться его глаза, – Саймон вдруг сообразил, что у всех ситхи белые волосы, а мириады различных цветов радуги, делающих их похожими на диковинных птиц, на самом деле всего лишь краска. Даже необычный цвет вереска в волосах Джирики – краска! Уловка! В точности как у шлюх, которых поносил отец Диниван во время проповедей в часовне Хейхолта! Саймон почувствовал, как его гнев набирает силу, повернулся спиной к женщине ситхи и стал спускаться в долину.
– Вернись, Саймон Снежная Прядь. Это Роща Ежегодного Танца. Ты не сможешь туда попасть.
– Останови меня, – прорычал он. Может быть, ее стрела вонзится ему в спину? Он видел, как впечатляюще владеет луком Адиту, когда несколько дней назад сестра Джирики с пятидесяти шагов положила четыре стрелы подряд в ветку дерева. Он нисколько не сомневался, что другие женщины ситхи столь же умело управляются с луком, но сейчас ему было все равно. – Убейте меня, если пожелаете, – добавил он, а потом подумал, что не стоит так испытывать свою удачу.
Сгорбившись, Саймон зашагал вниз по склону, в сторону шепчущих берез. Однако не услышал свиста стрелы, поэтому рискнул обернуться. Та, которую звали Майе’са, все еще стояла на прежнем месте, и на ее изящном лице застыло недоумение.
Он помчался вниз, мимо стволов с тонкой белой корой и через некоторое время заметил, что склон начал выравниваться. А потом обнаружил, что бежит уже вверх по склону, тогда Саймон остановился и принялся оглядываться, чтобы оценить свое положение. Вся чаша долины лежала перед ним, однако он каким-то образом переместился вдоль края от того места, где осталась стоять ситхи, продолжавшая на него смотреть.
Ругаясь от охватившей его ярости, он снова стал спускаться по склону, но вновь ощутил, как выравнивается земля, а потом начинается подъем. Он так и не приблизился к дну долины – ему удалось преодолеть лишь треть пути сквозь кольцо берез.
Попытки спуститься с другого склона также ни к чему не привели. Ветер вздыхал в березовой роще, листья шелестели, и у Саймона возникло ощущение, что он попал в сон, где ему, несмотря на все усилия, не удается сдвинуться с места. Наконец, полный разочарования, он закрыл глаза и побежал. Его ужас на мгновение перерос в пьянящее возбуждение, когда он почувствовал, как земля уходит вниз. Ветки деревьев хлестали его по лицу, но диковинная удача позволяла ему не врезаться в многочисленные стволы, стоявшие у него на пути.
Когда Саймон остановился и открыл глаза, он увидел, что снова оказался на вершине холма. Перед ним стояла Майе’са, и ее тонкая юбка трепетала на ветру.
– Я же тебе говорила, что ты не можешь попасть в Рощу Ежегодного Танца, – сказала она, словно объясняла очевидный факт ребенку. – Неужели ты думаешь, что способен на это? – Она вытянула длинную шею и покачала головой, в широко раскрытых глазах застыло любопытство. – Ты странное существо.
Она стала спускаться вниз, в сторону Джао э-тинукай’и, и вскоре исчезла из вида. Саймон последовал за ней. Опустив голову, он смотрел на носки своих сапог, приминавших траву, и довольно скоро обнаружил, что стоит на тропе перед домом Джирики. Наступил вечер, со стороны пруда доносилось пение сверчков.
– Очень хорошо, Сеоман, – сказала Адиту на следующий день. Она кивнула, глядя на доску для шента. – Введение в заблуждение! Ты идешь в противоположную сторону от того места, куда хочешь попасть. Ты учишься.
– Однако это работает далеко не всегда, – хмуро ответил Саймон.
Ее глаза сверкнули.
– Верно. Иногда требуется более сложная стратегия. Но это начало.
Бинабик и Слудиг не стали сильно углубляться в лес, просто нашли место для лагеря, где деревья защищали их от пронизывающего ветра, не смолкавший голос которого больше походил на вой. Лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу в своих путах, и даже Кантака выглядела встревоженной. Она вернулась после третьего визита в лес и теперь сидела, навострив уши, словно прислушивалась к ожидаемому, но все равно жуткому предзнаменованию. В глазах у нее горело отраженное пламя костра.
– Ты думаешь, здесь мы в большей безопасности, маленький человек? – спросил Слудиг, точивший свой меч. – Я бы предпочел видеть вокруг пустые степи, а не лес.
Бинабик нахмурился.
– Весьма возможно, но неужели ты бы хотел встретиться с волосатыми гигантами, которых мы видели?
Белый Путь, широкая дорога, шедшая вдоль северной границы Альдхорта, наконец свернула у восточной окраины леса на юг, впервые с того момента, как они много дней назад вместе с Саймоном покинули старую дорогу Тумет’ай. Вскоре после этого они заметили несколько белых теней, двигавшихся на большом расстоянии за ними, – и узнали гюне. Гиганты, прежде не покидавшие свои охотничьи угодья у подножия Стормспайка, теперь уходили от них на значительные расстояния. После потерь, которые их отряд понес после схватки с этими существами, тролль и риммер не питали ложных надежд на благополучный исход новой встречи с волосатыми чудовищами.
– А почему ты думаешь, что, углубившись на несколько фарлонгов в лес, мы будем в безопасности? – потребовал ответа Слудиг.
– Мы ни в чем не можем быть уверены, – сказал Бинабик, – но я знаю, что маленькие подлые копатели неохотно роют туннели в Альдхорте. Возможно, гиганты испытывают такие же чувства.
Слудиг фыркнул, и его клинок заскрипел на точильном камне.
– А как же гюне, которого Джошуа убил рядом с Наглимундом, когда нашел юношу Саймона. Он ведь был в лесу, разве не так?
– Того гюне туда загнали, – раздраженно ответил Бинабик и положил вторую, завернутую в листья птицу на угли. – Жизнь не дает обещаний, Слудиг, но мне кажется, что лучше лишний раз не рисковать.
Риммер ответил после короткой паузы.
– Ты рассуждаешь разумно, тролль. Просто я устал. Я хочу уже добраться до цели нашего путешествия, до Скалы Прощания! Потом отдать Джошуа проклятый меч и проспать целую неделю. В постели.
Бинабик улыбнулся.
– Да, конечно. Но это не меч Джошуа, во всяком случае, я не уверен, что он предназначен для него. – Бинабик встал и взял сверток, лежавший у дерева. – Я понятия не имею, кому он предназначен. – Бинабик развернул меч, открыв черную поверхность клинка, но свет костра позволил разглядеть лишь его очертания. – Видишь? – сказал Бинабик, приподнимая меч. – Сейчас Шип считает, что его может нести маленький тролль.
– Не говори о нем так, словно он живой, – проворчал Слудиг, быстро сотворив в воздухе знак Дерева. – Это противоречит природе.
Бинабик посмотрел на него.
– Возможно, его и нельзя назвать живым, как медведя, или птицу, или человека, но он больше чем просто металл, из которого его выковали. И ты это знаешь, Слудиг.
– Очень может быть. – Риммер нахмурился. – Проклятье, я не знаю. Именно по этой причине я не люблю о нем говорить. Мне снятся сны о пещере, где мы его нашли.
– Меня это не удивляет, – тихо сказал тролль. – Ужасное место.
– Дело вовсе не в месте – и даже не в черве или смерти Гриммрика. Мне снится проклятый меч, маленький человек. Он лежал там, среди костей, словно ждал нас. Холодный, как змея в своем логове…
Слудиг смолк. Бинабик посмотрел на него, но ничего не ответил.
Риммер вздохнул.
– И я до сих пор не понимаю, зачем он нужен Джошуа.
– Я понимаю ничуть не больше, но он очень могущественный. Нам полезно это помнить. – Бинабик погладил черную поверхность, как спину кошки. – Взгляни на него, Слудиг, мы были так поглощены нашими испытаниями и потерями, что едва не забыли про Шип. Он рождает легенды! Возможно, величайшее оружие, которое увидело свет в Светлом Арде, – более важное, чем Оиндат, копье Эрна или праща Чукку.
– Да, возможно, меч – могущественное оружие, – проворчал Слудиг, – но я сомневаюсь, что оно приносит удачу. Клинок ведь не спас Камариса, верно?
По губам Бинабика пробежала таинственная улыбка.
– Но у Камариса не было меча, когда его унесло в залив Фираннос; так рассказал шут Тайгер. Именно по этой причине мы сумели его найти в пещере на горе дракона. В противном случае он оказался бы в океане вместе с Камарисом.
От налетевшего с диким воем порыва ветра зашумели ветви у них над головами. Слудиг подождал, когда все стихнет, и придвинулся поближе к уютному костру.
– Как мог такой великий рыцарь выпасть из лодки? Надеюсь, Бог даст мне возможность умереть достойно, в сражении. Это лишь доказывает, что с лодками лучше дел не иметь.
Бинабик широко улыбнулся, показав желтые зубы.
– Услышать такие слова от потомка величайших моряков, известных человечеству! – затем его лицо стало серьезным. – Впрочем, следует заметить, что многие сомневаются в том, что Камарис упал в море. Кое-кто считает, что он утопился.
– Что? Во имя Усириса! Зачем ему так поступать? – Слудиг возмущенно ткнул длинной веткой в костер.