– Слушай, мы пока не знаем, что произошло. Еще есть шанс…
Уилл смотрит на нее со странным, застывшим выражением лица:
– Не нужно этого делать. Я не ребенок.
– Чего делать?
– Пытаться смягчить ситуацию. Я вижу по твоему лицу, что ничего хорошего ждать не стоит. – Он натужно улыбается. – Похоже, я наконец-то услышал, каким голосом ты сообщаешь плохие новости. Столько времени вместе, но я услышал его только сейчас.
Пока Уилл говорит, Элин замечает в нем то, чего не видела раньше, – быть может, пассивную агрессию в языке тела, а в тоне звучит почти обида. Возможно, она накручивает себя, но все равно не может не задаваться вопросом, не винит ли он ее в случившемся просто потому, что она занимается этим делом.
– Я лишь пытаюсь быть оптимисткой.
Уилл сдержанно кивает:
– А ты рада, что осталась?
– В каком смысле?
– Ну, теперь, когда ситуация накалилась…
– Да…
Элин изучает его лицо, не понимая, куда он клонит.
– Но утром в постели ты сказала, что беспокоишься о том, справишься ли, если положение усложнится.
– Я сомневалась, это верно, – осторожно говорит она, – но это не значит, что я не хочу продолжать.
– А если в какой-то момент все-таки не захочешь? Ты признаешься в этом Анне?
– Да.
Уилл ловит ее взгляд:
– Ты рассказала ей о фотографии в Твиттере?
Элин колеблется, понимая, что этот вопрос – своего рода проверка.
– Да. Она сказала, что они этим займутся, если это повторится. – Элин касается его руки. – У тебя нет причин волноваться, правда.
Он тяжело вздыхает:
– Но ты останешься здесь одна, и мне это не нравится.
– Я не одна, у меня есть Стид.
Как только она произносит эти слова, то понимает, что выразилась неправильно, но ничего уже не поделаешь. С самого начала разговор был похож на минное поле, словно все, что она может сказать, будет неправильным.
– Стид, – повторяет Уилл, отнимая у нее руку. – Ну, тогда ладно. Вы достаточно близки, чтобы ты сказала ему, когда станет невмоготу?
Еще одна мина.
Элин подыскивает нужные слова:
– Ну, в общем, да, наверное. После приезда сюда мы лучше узнали друг друга.
Неверный ответ. Уилл сразу закрывается. Элин не понимает, как они дошли до такого, – странное чувство, будто они танцуют под разные мелодии.
Заметив белое пятно солнцезащитного крема у его уха, Элин протягивает руку, чтобы размазать, но Уилл вздрагивает и отстраняется. От обиды Элин краснеет и вдруг понимает, почему он так себя ведет.
Это все из-за нее? Уилл так реагирует из-за ее переменчивого поведения.
Дома в последние недели она была отстраненной и колючей, а здесь стала совсем другой. Полной энергии. Сильной.
Он уже привык к худшим ее проявлениям и как теперь должен интерпретировать такие перемены?
Из-за внезапной трещины, возникшей в их отношениях, Элин становится грустно.
– Ладно, мне пора, – говорит она, прибегая к своей обычной тактике. Откладывает проблему на потом. – Я пойду.
– Перезвони попозже.
– Конечно.
Наклонившись, Элин целует его. На этот раз он не отстраняется, но теперь все даже хуже – он равнодушен, как будто просто выполняет обязанность.
49
– Майя, ты не спишь?
Тень Ханы накрывает лежащую на шезлонге Майю. На ней джинсовые шорты и верх от купальника – цвет почти совпадает с тоном кожи, широкие поля панамы надвинуты на глаза.
Она не отвечает.
– Майя? – повторяет Хана, теперь уже громче и с ноткой страха в голосе. После всего случившегося… Подойдя ближе, она трясет Майю за руку: – Майя, проснись!
Наконец Майя начинает ворочаться, пробуждаясь от дремоты. Садится, ухватившись за край шезлонга, на ее руке проступают вены.
– Прости, – слегка невнятно произносит она. – Я даже не заметила, как уснула.
Хана садится на край другого шезлонга, но ей неудобно, доска впивается в бедра, и она перекидывает ноги, чтобы лечь, как полагается.
– Почему ты не рассказала мне правду? – тихо спрашивает она. – О работе?
Майя выпрямляется и трет глаза. В складке на ее животе осталась полоска солнцезащитного крема, вспышка белого на фоне коричневого.
– Я стеснялась. Все это было так унизительно. Джо хотела как лучше, но ты же знаешь, какая она. Я решила, что она все обговорила с Сетом, но оказалось, что она даже не сообщила ему. – Майя крутит одно из колец на пальце. – Сет отозвал оффер, извинился, конечно, заверил, что будет иметь меня в виду и передаст мое резюме приятелю, но на этом все. Игра окончена.
– Ты не подписывала договор?
– Его должны были подготовить к концу недели. У меня было только слово Джо. – Майя качает головой. – Я была в ужасе, потому что рассчитывала на эту работу, чтобы заплатить за квартиру, и, решив, что все на мази, потеряла несколько недель, которые могла бы потратить на поиски другой работы.
– Сет объяснил, почему он не хотел, чтобы ты там работала?
– Видимо, чтобы люди не думали, будто он берет на работу по знакомству. Мол, нужно пройти все положенные процедуры найма и так далее и тому подобное, и все это, конечно, верно, но я же была готова пройти что нужно. И я подходила для этой работы. Однако он беспокоился о том, что скажут люди, если он возьмет на работу близкую знакомую.
– А твой троллинг?
Майя вздрагивает:
– Я распространяла слухи в Интернете, но все остальное, о чем она говорила, те имейлы… Я тут ни при чем. – Она колеблется. – Слушай, я знаю, что не следовало вываливать все это в соцсети, но я была в ярости, ведь со мной поступили ужасно несправедливо, Хана. На той неделе я как раз навещала Софию вместе с родителями. Мама была так расстроена… Я была в бешенстве. А ему как с гуся вода. Просто щелчок пальцами. Он даже не задумался, что это означает для меня, для моей жизни. – Она качает головой. – Я накопала о нем информацию, о его участии в благотворительности. Образцово-показательная личность, но в реальном мире, без всяких рекламных трюков, он совершенно другой.
– Но ведь даже если ты заключила устный договор, то могла обратиться к юристам.
На лице Майи отражается боль.
– Я пыталась.
– В смысле?
– Я обратилась к Беа. Решила, что, учитывая ее опыт, она мне поможет.
– И она не помогла? – запинаясь, произносит Хана.
Почему она всего этого не знала?
– Не помогла. Не захотела ввязываться. К тому же она была занята и, – Майя показывает руками кавычки, – «не эксперт в этой сфере», так она выразилась. Назвала мне фамилию безумно дорогого адвоката. – Майя пожимает плечами. – Если бы я все-таки получила эту работу, это все равно уже не имело большого значения. Я лишь просила ее составить мутный юридический запрос, чтобы заставить Сета задуматься. Но она… явно не могла этого сделать. Была слишком занята или просто не хотела.
Хану снова охватывает неприятное чувство – как плохо она знает свою семью. Что еще она пропустила, пока оплакивала Лиама?
– Прости, я ужасно себя чувствую, когда говорю так о Беа. – Майя снимает панаму и встряхивает кудрями. – Как говорится, о мертвых либо хорошо, либо никак. – Между ними повисает тишина, и наконец Майя продолжает: – А ведь это чушь, правда? Смерть человека не делает его идеальным.
Хана уже открывает рот, чтобы ответить, но, глядя на выражение лица Майи, снова его закрывает. На какое-то мгновение Майя перестает быть похожей на саму себя. Совершенно невозможно понять, о чем она думает.
– Пойду в дом, принесу воды, – наконец говорит Хана.
Майя кивает и снова откидывается на шезлонге.
Пока Хана идет по дорожке, мимо нее проносится насекомое – две сцепленные друг с другом мухи рывками летят к бассейну.
На первый взгляд они как будто в плену у любви, но, если всмотреться пристальней, становится ясно, что верхняя муха дерется с нижней. Пытается подчинить ее себе.
50
Элин закидывает рюкзак выше на плечи.
Всего пятнадцать минут назад они свернули с главной тропы, и уже кажется, будто они сбились с пути, нагромождения деревьев и кустов похожи друг на друга, метр за метром, а сквозь полог листвы заметны лишь проблески неба.
Узкая тропа петляет, кусты охватывают ее с обеих сторон, тянут колючие ветки. Чаща становится гуще, каждое дерево стремится отвоевать себе пространство, высокие спящие гиганты, сосны и дубы, кишат насекомыми и зверьем.
– Здесь все выглядит так мрачно, – говорит Стид, приноравливаясь к ее темпу.
Уже вспотев, он оттягивает рубашку и обмахивается ее краем.
– Да. Как будто на другом острове.
Природа здесь гораздо разнообразнее – стволы деревьев увиты плющом, валуны на дорожке затянуты лишайниками и мхами. Нет ни сантиметра голой земли, все покрыто зеленью или толстым одеялом дубовых листьев. Среди ветвей порхают птицы, но Элин их не видит, лишь слышит щебетание и шорохи, когда они перелетают с дерева на дерево.
Стид достает из сумки протеиновый батончик.
– Ты вечно ешь, да? – улыбается Элин.
Он постоянно что-то жует, и на его столе или в сумке всегда имеется запас снеди.
Стид ухмыляется:
– Я не ем, только когда сплю. – Он машет в ее сторону рукой с часами: – В любом случае уже время обеда.
Разорвав обертку, он засовывает батончик в рот. Делает он это без удовольствия, просто спортивный организм требует топлива. Стид жестом предлагает достать еще один батончик – для нее.
Элин качает головой:
– Спасибо, но я подожду до возвращения. Я хотела что-нибудь перехватить, но меня задержал парень, который занимается камерами.
– Удалось что-то получить?
– Какой-то баг в системе. Изначально записи должны стираться каждые сутки, но теперь стираются каждый час. На починку потребуется несколько дней.
Стид кивает.
– Я тут подумал… – говорит он с набитым ртом. – Дилейни подстроил падение… Но ведь это значит, он знал, что Беа была там, в павильоне.
– Инструктор по водному спорту сказал, что ей кто-то позвонил. Возможно, это был Сет. Нужно запросить данные по телефонным разговорам Леджеров…