Внутри светло, здесь много людей, но я не особо обращаю внимание, что вокруг. Потому что он по-прежнему держит меня за руку, не отпускает. Хочу идти вот так долго-долго…
— Привет, Яр! Тебе как обычно? — Какой-то парень обращается к Холодову так, словно очень хорошо его знает.
В ответ мой преподаватель лишь молча кивает. Он неразговорчивый сегодня, даже подколол лишь один раз, с пирогами этими несчастными.
Столик в самом конце зала, когда мы подходим к нему, Ярослав наконец выпускает мою ладонь. И сразу как-то тоскливо становится, будто лишилась чего.
— Выбирай что хочешь, Тамар. Или тебе помочь?
Наверное, он и правда считает, что ничего я, кроме пельменей и кулебяки, не знаю.
— Ну так как? Помочь? Гаспачо хочешь? Это такой суп томатный. Или лазанью? Там, кстати, теста много…
В другой раз, может, и сказала бы чего, но точно не сейчас. Как вообще можно думать о еде, когда он рядом, такой хмурый, но такой настоящий! И мы здесь одни. Только я и он. Никаких знакомых рядом, никто не знает, что я всего лишь его студентка, а не его девушка…
— Тамар? Давай я выберу. — Он явно считает, что я сама не в состоянии сделать заказ. Ну и ладно!
— Д-да… Вы же здесь явно бывали раньше и все знаете, а я…
— Не переживай, будет в твоей жизни еще много таких мест и намного лучше.
Он заказывает мне томатный суп и овощную лазанью. А себе берет мясо на гриле с прожаркой medium rare. Значит, с кровью любит… Запомню. Может, пригодится. Я очень этого хочу.
— Сюда приходят только свои, те, кто знает хозяина, — устало произносит Ярослав. — Я нечасто здесь бываю, только когда…
— Когда что? — осмелев, спрашиваю я. Почему-то мне кажется, что он ответит.
— Когда не хочу никого видеть. — Он улыбается, поймав мой удивленный взгляд. — Тебя это не касается, тебя я всегда хочу видеть, хоть и бесишь меня часто.
— Бешу? Вас?
Он молчит, протягивает руку через весь стол и нежно гладит меня по щеке, касаясь губы большим пальцем.
Я бы так и сидела за этим столиком целую вечность!
— Расскажи о себе.
Его просьба, нет, требование, если судить по тону, вырывает меня из какого-то волшебного состояния. Я так часто читала в романах о бабочках в животе, ощущении полета, когда любишь весь-весь мир, а сейчас каждой своей клеточкой чувствую нечто совершенно особое. Я точно никогда не забуду сегодняшний день!
— Рассказать? О себе? — Я теряюсь от вопроса. Что я могу о себе рассказать такого, чтобы ему было интересно? Да ничего! Я и так вывалила на него достаточно о себе всего, когда мы только познакомились.
— Ну да.
Он смотрит на меня так серьезно, как будто в душу залезть хочет. Ну так у меня для вас новость, Ярослав Денисович: вы уже давно там обитаете, со всеми удобствами!
— Да нечего особо рассказывать, — отвечаю, слегка пожимая плечами. — Вы и так…
— Ты говорила, что из Астрахани. По дому не скучаешь?
— Скучаю, конечно! Но я с мамой каждый день почти разговариваю и с папой часто. Ну и в общем чате с бабушкой…
— Бабушка в чате? — Он улыбается.
— Ага! И, потом, они же часто приезжают ко мне. Почти каждый месяц. Сейчас мама с Сенькой приезжает. Хочет показать его одному профессору-офтальмологу.
— Твой брат? Младший?
— Да, ему шесть скоро будет, у него астигматизм. Ей уже не раз говорили врачи, что ничего серьезного нет, но она почему-то вбила себе в голову, что надо снова провериться…
Ну вот, опять разбалтываю ему наши семейные проблемы. Он же не это хочет услышать?
— Вам ведь неинтересно? — тихо спрашиваю. — Просто… не знаю, что рассказать еще.
— Сенька твой единственный брат?
— Нет, еще куча двоюродных: два брата и три сестры. А у вас… Вы один у родителей?
Молча кивает. Явно не торопится о себе ничего рассказывать. Да и с чего бы?
Разговор как-то замирает сам собой. Ярослав ушел куда-то в свои мысли, медленно поедая стейк. Вообще, судя по цвету, мясо ему пережарили слегка, но он этого не замечает.
— Может, десерт будешь? Я думал, у тебя более здоровый аппетит. Надеюсь, ты не на диете? — Глазами показывает на мою тарелку, на которой лежит почти нетронутая лазанья.
— Нет, конечно. Я… обедала сегодня в универе, — вру ему, потому что не могу сказать правду. Какая лазанья, какая вообще еда может быть, когда он сидит рядом? Я совершенно забыла, что он мой преподаватель и мне ему экзамен сдавать, который я, скорее всего, провалю. Просто рядом со мной сидит очень красивый, взрослый, умный мужчина, как будто с другой планеты. Совсем непохожий на парней, которые мне нравились прежде.
— Выбирай! — Он передает мне меню и молча ждет. Лучше бы еще раз щеки моей коснулся, как тогда, когда мы только пришли.
— Буду… мороженое! Три шарика: шоколадный, фисташковый и клубничный, — выпаливаю, чтобы не передумать.
Я в сладостях себя ограничиваю уже давно, но сейчас вся на нервах. А сладкое меня успокаивает.
Он улыбается и быстро подзывает официанта.
— Так когда, говоришь, мама приезжает?
— Уже в эти выходные. Рыбу привезет. Нашу, астраханскую, там и копченая будет, и вяленая, и соленая… Парни обожают ее, поэтому мама… — Осекаюсь и виновато смотрю на Ярослава. Он ведь злился, что я ребят наших кормлю. Хоть и прав, пожалуй, в чем-то. Вон как вчера разругались.
— Так их еще и мама твоя подкармливает? — уточняет он, и в голосе слышится осуждение.
Не хочу спорить с ним, вообще не хочу больше про ребят. Мы так и не поговорили после вчерашнего ни с Колькой, ни с Голубевым, времени не было. А сейчас…
— Ты расстроена? — Снова чувствую его ладонь на щеке. — Тамар?
От его мягкого голоса разрыдаться хочется. Если сейчас еще что-то скажет, точно слезы польются. Даже не знаю отчего, перенервничала, наверное.
— Пожалуйста, ваш десерт. Приятного аппетита.
От славы неуравновешенной малолетки, которая не может спокойно находиться наедине с мужчиной, спасает официант. Тут же утыкаюсь в мороженое, лишь бы не смотреть на Ярослава. Ну почему я не могу вести себя по-взрослому, раскованно и уверенно? Ну мне же давно не пятнадцать.
— Видимо, вкусное мороженое. Значит, ты сладкоежка. Буду знать, — говорит он уже весело, ему, видать, нравится наблюдать, с какой скоростью я ем мороженое. Хотя вкус его не особо и чувствую. — А со мной поделишься?
Поднимаю удивленно глаза, а он уже десертной ложкой тянется к моей вазочке. И конечно, ему совершенно не требуется моего разрешения, чтобы оттяпать четверть подтаявшего шарика и тут же отправить его в рот. Смотрю, как завороженная, на его губы. Они у него четко очерченные и… не знаю какие. Но очень, очень хочу узнать!
— И правда вкусно. Я, пожалуй, еще попробую. Вот этот, шоколадный.
Согласно пододвигаю ему вазочку с десертом. Главное, не смотреть, как он ест, а то и так уши, поди, горят от мыслей. Про лицо тоже все очевидно — пунцовое!
Раньше, помню, дрожала перед ним на парах, а сейчас только и думаю о том, чтобы его поцеловать. Совсем голову потеряла.
Откуда-то сбоку доносится мерное жужжание мобильного. Я и забыла про него. Ленка, наверное, с ума сходит. Бросила ее в такой момент. Она, думаю, извелась уже от ревности. Ленка у нас жуткая собственница в отношении парней. Ну так и есть, она звонит.
— Ты куда пропала, Скалка? Уже седьмой час. Ни тебя нет, ни этой…
Понятно, сейчас про Туеву будет говорить. Кошусь на Холодова, он уже почти доел мороженое и выжидающе посматривает на меня. Его взгляд ясно говорит: «На отбой нажми!» Это как минимум. Про максимум даже думать страшно.
— Лен, давай потом. Когда вернусь, поговорим.
— А ты где, Тамар?
Вот на этот вопрос отвечать я не намерена. Не хватало еще, чтобы кто-то узнал. Это… личное. То есть мое!
— Потом! Пока, Лен!
На улице морозно, еще на градус-полтора похолодало. Резкий порыв ледяного ветра заставляет инстинктивно отвернуться. И… тут же уткнуться прямо в мужское плечо. Неловко как… Надо бы отойти от него, извиниться. Но он не позволяет, вдруг обнимает за талию и еще сильнее вжимает меня в себя. Я почти не дышу, ветер свистит, но я отчетливо слышу, как бьется мое сердце.
— Спасибо, что поехала со мной.
Тук-тук-тук-тук.
Ощущаю его горячее дыхание на виске, от него пахнет шоколадом. Мне даже кажется, что на его губах должна была остаться капелька мороженого…
Он так и стоит, не отпуская меня, не позволяя сделать лишний вдох. Время замерло. Руки сами обняли его за талию. Он даже не шелохнулся, будто ждал этого. А потом неожиданно приподнимает пальцами мой подбородок, чуть наклоняется и смотрит в глаза.
— По домам?
В машине тепло и уютно, нежная музыка льется из динамиков. Но, будь у меня выбор, до сих пор стояла бы на холоде улицы, зато ощущая его руки на своем теле.
В машине говорить не хочется, да и что говорить? Чувства рвутся наружу с такой силой, что приходится сдерживать себя.
Через пятнадцать минут узнаю знакомые серые постройки наших Дубков. С каждым днем возвращаться в общагу все тяжелее. Раньше мне там было хорошо и уютно. Там был мой дом. А что сейчас?
— Остановите машину вот здесь. Не надо дальше. — До здания метров двести, я спокойно дойду одна. Не хочу, чтобы видели меня в его машине.
— Уверена?
— Да, пожалуйста.
Останавливается у соседнего дома, глушит зачем-то мотор. Мне надо выходить из машины, но я чего-то жду.
— Спасибо тебе. За все.
Поворачиваю голову и тут же чувствую на своих губах сладкий вкус шоколада.
Он едва касается моих губ, а кажется, что обжигает их. Мгновение, всего одно мгновение, и вот он уже откинулся на спинку своего сиденья, смотрит куда-то вперед и молчит.
Божечки мои! В голове шум, а в душе и радость, и разочарование. Как будто подарили только вдох, а выдохнуть сама не могу.
Видимо, это все, и мне надо уходить.
— Д-до свидания…
Он резко вздрагивает и, словно очнувшись от своих мыслей, поворачивается ко мне.