Он снова целует меня, заставляя замолчать, а я и рада. Потому что чувства переполняют, они готовы разорвать меня, я чувствую себя пьяной. И эта мысль, а на самом деле мой вечный страх оказаться пьяной, оказывается спасительным, отрезвляющим. Ярослав так и не сказал мне, что влюблен.
Глава 38
— Погоди, то есть как это ты у меня больше не преподаешь?!
— А ты расстроена? — Некогда зеленый, а теперь просто бледный злыдень обаятельно улыбается. — Полюбила английский?
Сегодня первый день за последние почти две недели, когда у Ярослава нормальная температура. Везунчик Холодов — никаких следов ветрянки на теле практически не осталось, лишь корочки от ранок еще не все отпали. Но это вопрос буквально пары дней, не больше.
— Я терпеть не могу английский! Он мне никогда не давался. А с чего ты?..
— В моем мире это называется конфликтом интересов. — Ярослав присаживается на подлокотник кресла, в котором я сижу, и тут же начинает расплетать мою косу. — А в академическом мире ссылаются на педагогическую этику.
— Ты разговаривал со своим дядей? — догадываюсь я. — С тем, который наш ректор?
— С тем, который наш ректор, — соглашается Холодов.
По мере того как вся гадость с его лица постепенно сходила, настроение Ярослава Денисовича заметно улучшалось. Вот и сейчас, судя по всему, он совершенно не расстроен, что больше не будет мучить нашу группу. Да у нас все с ума сойдут от счастья, когда узнают. Последние дни уже несколько девчонок с курса подходили, здоровьем преподавателя интересовались. Я честно отвечала, что он вот-вот вернется в универ. Народ шептался, хмурился, но высказывать свое «фе» в лицо побаивался. А теперь, значит…
— Это только нашей группы касается или еще параллельной? А что с другими на курсе?
— Повезло только вам. Остальным будет облом, — спокойно сообщает самый ненавистный препод нашего учебного заведения. Он тянет меня за руку, заставляя встать с кресла. — Но, знаешь, я предполагаю, что ты не будешь переживать за тех, кому не так повезло.
Ярослав садится в кресло и усаживает меня к себе на колени.
— Не буду. А кто, кстати, у нас будет вместе тебя? Кому экзамен сдавать придется?
— Понятия не имею, но, думаю, это можно отпраздновать.
Он снова улыбается, глаза кажутся еще ярче на бледном лице. И, кажется, я знаю, как именно он хочет отпраздновать.
— Подожди. — Ловлю его руку у себя под футболкой. — Мы же говорили, то есть ты сам сказал, что торопить не будешь. Что у нас…
— Я был в бреду! А теперь вернулся в сознание, — со смехом парирует почти выздоровевший Холодов, но руки из-под одежды все-таки убирает. — И хочу веселиться.
Я тоже. Последние дни были просто чудовищными, и я бы не справилась с этим без Ярослава. После того как многих преподов уволили или под тем или иным предлогом отстранили от работы, остальные так гайки закрутили, что теперь все, кто хочет сдать сессию, головы не поднимают. Ну и я в том числе. Ярослав сам присвистнул, когда увидел объем заданий по, казалось бы, проходным дисциплинам. Еле удержалась, чтобы не сказать ему: «Твоя работа», но все-таки вовремя язык прикусила. И правильно сделала. Принципиальный и неуступчивый Холодов, наплевав на все свои установки и обещания заставить меня нормально учиться, просто брал часть моих заданий и сам их делал. И это со своей температурой под тридцать восемь! И еле-еле успевали вдвоем все выполнять. Сейчас зачеты уже все сданы, перед Новым годом.
Вот такая у нас романтика! Никогда не забуду. Но от понимания того, что мы все время рядом, что он — мой молодой человек, мой мужчина, крылья на спине вырастали! И пока я готовила нам перекусить, он, чертыхаясь, сидел на диване и выполнял за меня тесты, вот только шпоры писать категорически отказался. Проще всего, конечно, дело обстояло с английским. Скажи мне кто об этом еще пару месяцев назад… да и сейчас поверить нелегко.
— Я предлагаю вечером выбраться, наконец, из дома, — заявляет Ярослав, поглаживая мое колено.
Мы так и сидим с ним, обнявшись, в кресле, а я думаю о том, как же здорово, что он больше не мой препод, а просто мой любимый человек, с которым я встречаюсь. А я больше не буду краснеть и смущаться на его парах и переживать, что отвечаю неправильно. И рты многочисленные хоть ненадолго, но прикроются. Как будто с плеч упал тяжелый рюкзак.
— Уверен? Тебя же еще не выписали?
Я тоже безумно хочу чего-то нового, особенного. Забыть об этой учебе, которая как-то совершенно издевательски распорядилась мной и Ярославом. Хочу надеть свое единственное «взрослое» платье. Оно очень красивое и весьма откровенное, но так мне идет, что даже мама была не против его купить. И я мечтаю, чтобы он меня в нем увидел.
— Уверен. — Он замолкает ненадолго и добавляет: — Сегодня. Закажу столик. Завтра выходные, так что… не хочу больше видеть твои тетради. А сейчас — спать, пока есть время, потому что потом… — Он внимательно вглядывается в мое лицо. — Времени для сна у нас не будет.
И, не давая обдумать его слова, поднимает меня со своих колен.
— Идем!
Он засыпает практически сразу, после того как зарезервировал нам столик в мегакрутом и пафосном ресторане города «Принц Али». Мне спать совсем не хочется, хотя всю прошлую ночь мы оба глаз не сомкнули, пытаясь «добить» проект по статистике. Все мысли вокруг сегодняшнего вечера. Мне почему-то представляется, что он будет совершенно особенным и я совершенно точно больше не буду сомневаться. Я хочу быть с ним, так близко, насколько люди могут быть друг с другом. Хочу почувствовать, наконец, что принадлежу ему, что я только его и для него. Чтобы он узнал, как сильно я влюблена, что никто, кроме него, никогда не дотрагивался до меня. Хотя… вряд ли его это обрадует.
Он спит себе, обняв подушку, и даже не представляет, что у меня на душе сейчас творится. Может, сказать ему? Потом, когда домой вернемся? И ведь посоветоваться же не с кем!
Мы хоть и сблизились с Туевой за эти недели, но она точно не специалист по отношениям. Только и думает о том, чтобы успеть до конца года все сдать и переехать в Москву. И ведь и правда уедет!
Так! Надо успокоиться и проверить платье. Я как чувствовала, что оно мне понадобится, и, сама не понимая почему, взяла его вместе с некоторыми другими вещами из общежития неделю назад.
— Ты вообще хоть спала? — спрашивает меня сонный Холодов через два часа. Он нашел меня в ванной, где я безуспешно пыталась сделать себе не самую сложную косу из жгутов.
— Нет, не хотелось.
У меня свидание с тобой! Самое настоящее, официальное! Это ты можешь спать, лось толстокожий, а я места себе не нахожу.
— Я быстро приму душ и буду собираться. У нас столик заказан на восемь, всего полтора часа осталось. Терпеть не могу опаздывать.
К тому моменту, когда Ярослав выключил фен и вышел из ванной, я была почти готова. На самом деле мне осталось лишь подкрасить ресницы и проверить, все ли я…
Мысль оборвалась сама собой, стоило увидеть в отражении зеркала взгляд Ярослава. Никогда, клянусь, никогда в жизни я не видела вот такого взгляда — тяжелого, я бы сказала, тягучего, он медленно скользил по моему телу. Всегда ярко-синие глаза сейчас казались совершенно черными, губы сжались в тонкую полоску. Казалось, передо мной стоит незнакомец. Я невольно сглотнула. Страшновато, но этот страх не только сковывает и лишает воли, он возбуждает.
Платье! Дело в платье. В нем спина совершенно обнажена — от шеи до поясницы нет и полоски ткани.
Как в замедленной съемке вижу, как он приближается, не отрывая от меня своего взгляда.
— К черту «Али»! Хочу тебя. Сейчас.
Я даже ответить ничего не успеваю, одним движением он дергает платье вниз, слышу треск ткани и тут же чувствую, как мягкий темный шелк падает к ногам.
Глава 39
— Ай! — вскрикиваю и тут же пытаюсь прикрыть руками грудь. — Ты… ты что д-делаешь? Это платье… ты порвал его!
— Другое куплю, — ни капли не смутившись, быстро отвечает Холодов и прижимает меня к себе. — А в этом ты все равно никуда не пойдешь.
Я не знаю, что сказать, все слова куда-то исчезли, из-за волнения мне не хватает воздуха. Его губы на моей шее, он целует, почти кусает, заставляет меня опустить руки.
— Ну же, Тамара… — Ярослав тяжело дышит. — Не надо, не стесняйся. Это я.
Его взгляд, безумный блуждающий взгляд прикован к моей груди.
— Совершенная… — тихо выдыхает и проводит пальцами по окружности груди. — Моя девочка. Не бойся!
Он явно не собирается останавливаться. Еле успеваю поймать собственную мысль: мы никуда не пойдем. Ярослав не отпустит. И точно. Чуть наклоняется и захватывает мои губы. Его рука уже нежно гладит спину, вызывая во мне ту самую дрожь, которую я ощущаю каждый раз, когда он ласкает меня. Такой глубокий, неторопливый, собственнический поцелуй, только он так может целовать: уверенно, ненасытно, словно ставит на мне свою отметку. Я — его девочка, только его. От того, что он вытворяет своим языком, внутри зажигается такой огонь, что инстинктивно прижимаюсь сильнее к его телу и мгновенно чувствую ответную реакцию. Он толкается в меня бедрами, заставляя еще сильнее покраснеть. Господи, а что дальше будет?!
— Я слишком долго ждал. — Его дыхание обжигает щеку. — Больше не могу.
Пальцами поддевает трусики и медленно, глядя в глаза, начинает двигать тонкое кружево вниз. Невесомая ткань будто опаляет кожу огнем. Любое прикосновение словно оголяет самые чувствительные нервы. Ярослав берет меня за руку и вынуждает сделать пару шагов вперед, оставив за спиной ворох лежащей на полу бесполезной одежды.
Я знаю, понимаю, что надо сказать ему правду, что его это, наверное, разочарует, но у него взгляд такой жаждущий, алчный, принадлежащий сейчас только мне, он заставляет молчать. Молчать и наслаждаться моментом, не просто ощущать, а осознавать каждое прикосновение его ладоней к своим бедрам, каждое ласковое движение рук на попе.