— Может и до полудня простоять, — ответил Максимка, обсасывая зернышки граната. — Но мы не станем ждать до полудня.
— Но как мы пойдем? Ничего ж не видать!
— Пойдем вдоль склона. Монастырь как раз на нем стоит.
Позавтракав, мы тронулись в путь.
Шли вдоль скал по краю леса. Максимка двигался первым. Он подобрал себе деревянный посох и при ходьбе забрасывал его вперед, проверяя, нет ли на нашем пути ям, провалов или расщелин. Иногда из тумана возникали валуны, перегораживающие путь, некоторые размером с автомобиль. Приходилось карабкаться через них. В сари это занятие оказалось чересчур утомительным. Пусть моя индийская одежда и спасла меня пару раз, но сейчас я бы с удовольствием поменяла ее на шорты.
Туман, по-моему, сделался только гуще. Максимку это не смущало. Он держался склона и не пересекал границы леса, упрямо твердя, что этот путь приведет нас к монастырю. Я не спорила, полностью доверившись знаниям и интуиции своего проводника.
Должна признаться, что идти в монастырь мне не хотелось. На то были две веские причины. Во-первых, это заведение, в котором мужчины обходятся без дамского общества много лет. Как себя вести среди них? Да и пустят ли меня вообще? А во-вторых, я еще с Камбоджи недолюбливаю буддийских монахов. Конечно, если бы я не стащила у них кусочек святых мощей, наши отношения сложились бы куда успешней. А так в душе остался неприятный осадок. И еще глодала идиотская мысль: а вдруг между буддистами проложена какая-нибудь астральная связь и здешние монахи знают о том, что я натворила в Камбодже? Может быть, во всех концах света, во всех буддийских монастырях на самой главной стене висит изображение моей ауры с надписью: «Будьте бдительны! Расхитительница гробниц!»
Во время очередного шага под сандалию попало что-то скользкое. Я спешно убрала ногу и тут же почувствовала укол в щиколотку, словно напоролась на шип.
— Черт! — Я замерла на одной ноге, задрав вторую, чтобы ощупать ранку. — Здесь что, колючки?
Максимка обернулся. И вдруг кинулся на меня, отбросив посох. Я ничего не успела понять, как оказалась на камнях.
— Да ты что...
Он вывернул мою ногу. В руке сверкнуло лезвие, а следом я почувствовала острую боль, когда он рассек ножиком кожу.
— Эй! — воскликнула я и осеклась.
Максимка впился губами в щиколотку. Сплюнул высосанную кровь и снова припал к ней.
Я покрылась холодным потом.
— Это была змея, да? — Я едва сдерживала истерику. — Скажи мне!
Он снова сплюнул кровь. Не ответил. Снова припал к ноге.
Мне стало дурно.
Я почувствовала головокружение и нервную дрожь в кончиках пальцев. Отчего это у меня? Яд начал действовать? Или от истерики? Господи, да я сейчас дуба дам!
Укушенная нога начала неметь, но, когда Максимка объявил, что вроде бы все, она моментально ожила.
— Гадюка, — поведал он, вытирая губы. Камни возле него усеяли кровавые плевки. — Будь осторожнее, они здесь попадаются.
— Да? А раньше ты не мог сказать?
— Раньше не попадались.
— Блин! — в сердцах воскликнула я.
Максимка помазал ранку смолой. Я постепенно приходила в себя. Меня убивали двести пятьдесят раз. Пытались и застрелить, и замуровать в подземной пещере, зарубить при помощи мачете и утопить в Темзе. Много чего было. Однако погибать от укуса змеи еще не доводилось. Видимо, в жизни все надо испробовать.
— Спасибо, Максимка. — Я чмокнула его в макушку. — Теперь ты мне жизнь спас.
Он недовольно отмахнулся. Ну конечно, настоящему мужчине не до телячьих нежностей.
Глава 2БЛАГОДАРНОСТЬ И ГОСТЕПРИИМСТВО
Через час туман поредел, сквозь него стали прогладывать очертания скал и деревьев. А еще через двадцать минут мы наткнулись на яму, на дне которой в позе «лотоса» сидел старик в выцветшем, когда-то оранжевом халате. Глаза его были закрыты.
Я присела на краешек, оглядывая находку. Яма была глубиной метра три. Стенки гладкие, выбраться из нее самостоятельно невозможно. Необычное место для медитаций.
— Монахи стали встречаться, — сказала я Максимке. — Видать, мы на верном пути к монастырю.
— Оставьте меня, демоны! — проскрипел монах, не открывая глаз. — Вас не существует. На самом деле вы являетесь иллюзией моего разума! Покиньте меня! Идите прочь!
— Может, пойдем, а? — попросил Максимка. — Не надо ему мешать, мало ли чего...
— Уважаемый, — сказала я. — Подскажите, пожалуйста, далеко ли до монастыря?
Он поднял веки, обвисшие, словно складки занавеса.
— Люди? — прошептал он. И неожиданно заорал так, что Максимка выронил свой посох: — Люди-и!!
Трудно сказать, обрадовался он или испугался при виде нас. В любом случае я поспешила обратиться к нему:
— Не требуется ли вам помощь, чтобы выбраться из ямы? А то мне кажется, что вы не по своей воле оказались здесь.
— Вы совершенно правы! — заявил старик, поднимаясь. — Совершенно! Волею судеб эта яма подставилась мне под ноги, когда я бродил вдали от стен монастыря в глубоких раздумьях о судьбах нашей братской обители.
Максимка подобрал шест и опустил его конец в яму. Старик кряхтел, пыжился, но не мог подтянуться. Все закончилось тем, что спрыгивать в яму и подсаживать монаха под тощий зад пришлось мне.
— Тысяча благодарностей! — рассыпался в любезностях старик, наконец перебравшись через край. — Меня зовут Гецзюн Ньяма... — Кряхтя, он поднялся на ноги и уставился в туман. — Кто это с вами?
Я обернулась.
Кто с нами? Нас преследуют? Лесной хищник взял наш след? Или, может, люди Тома Кларка? Сверхъестественное чутье монаха может оказаться очень кстати, чтобы предвосхитить появление неожиданных гостей.
— С нами никого нет, — беспечно ответил Максимка. — Мы одни!
Монах недоверчиво посмотрел на него.
— Нет, это вполне возможно, — возразила я. — За мной могут следить.
— Они следят не за вами, — ответил Ньяма зловещим шепотом. — А за мной!
Я стала думать о том, кто за ним следит и может ли в буддийском монастыре сформироваться настолько сложная политическая ситуация, чтобы перерасти в гонения и преследования. Пока я ломала над этим голову, Максимка протянул Ньяме бурдюк. Монах жадно выхлебал воду, отбросил бурдюк в туман и опять странно посмотрел на малолетнего Маугли. Максимка под этим взглядом поежился.
— Вы не могли бы проводить нас в монастырь? — спросила я, чутко вслушиваясь в каждый звук, что доносился из тумана.
— Конечно! — всплеснул руками монах. — Конечно, я с радостью провожу вас до монастыря! Вы спасли меня от смерти в земляном плену! И хотя я готов к перерождению как никто другой, но умирать пока не готов. В этой сансаре у меня завершены не все дела.
Максимка подобрал свой посох, и мы двинулись прочь от злополучной ямы.
— А как зовут вас, уважаемые путники? — вежливо поинтересовался старик. Сразу чувствуется монастырское воспитание.
— Меня зовут Алена, а его — Максимка.
— Он ваш сын?
— Не-ет, — рассмеялась я. — Мы попутчики.
— Попутчики, хм... Довольно странные у вас имена, попутчики. Я очень долго живу в монастыре, но никогда не слышал подобных имен. Откуда вы?
— Я из России, а он из селения Ло.
— Угу, — неопределенно пробурчал монах. — А позвольте спросить, с какой целью вы направляетесь в монастырь?
— Мы ищем ответы на некоторые вопросы.
— На очень важные вопросы! — добавил Максимка.
— Ответы всегда лежат у нас под ногами, — философски заметил монах. — Нужно лишь открыть глаза, чтобы увидеть их.
Мы некоторое время шли молча. Под ногами появилась выложенная камнями тропинка, ведущая в гору. По обе стороны от нее аккуратными рядами стояли остриженные пихты.
— Зачем вы ищете ответы на вопросы? — подал голос Гецзюн Ньяма. — И почему вы здесь? Вы за кем-то следите?
Я задержалась с ответом, поскольку мне на миг показалось, что я начала что-то понимать.
— Мы заблудились, — ответила я осторожно, — Ищем путь домой.
— Заблудились? Угу.
Он хотел сказать что-то еще, но туман впереди расступился и из него выплыла стена буддийского монастыря. Выкрашенные золотой краской деревянные ворота были распахнуты, внутри виднелись монахи в оранжевых одеждах, подметающие улицы и таскающие воду из колодца. Ньяма задержался перед порогом, топчась на месте и шепча какие-то молитвы. Затем переступил через него. Мы проследовали за стариком, держась в двух шагах позади.
Неизвестный зодчий возвел монастырь на трех скальных уступах, задней стороной он примыкал к склону горы Махаяма. Наклоненные улочки со всех сторон были стиснуты постройками из камня. С некоторых площадок открывался захватывающий вид на долину, сейчас затянутую туманом и больше напоминающую молочный океан.
Наше появление не осталось незамеченным. Завидев вошедшую через ворота троицу, монахи бросали свои дела и начинали нам усердно кланяться. Гецзюн словно не замечал приветствий и надменно спускался по улице. Я, помня об астральной связи с Камбоджей, прятала лицо под накидкой, но кивала в ответ со всевозможной учтивостью. Максимка на протяжении всего пути ковырял в ухе, чем вызвал в среде монахов озабоченный ропот. Я его хлопнула по руке, он уставился на меня типичным взглядом: «А чего такого?»
Мы достигли маленькой площади перед центральным храмом — островерхой пагоды, над входом в которую была водружена желтая статуя Будды. В центре площади стоял каменный столб с банкой из обожженной глины на верхушке. Около сотни послушников заполонили все пространство перед храмом. Мы оказались посреди плотной оранжевой массы. Если бы мне понадобилось вернуться к воротам, то шагать бы пришлось по бритым головам.
Из толпы монахов вышел один и, низко кланяясь спасенному нами старику, залепетал:
— Наставник Ньяма! Наставник Ньяма! Мы не чаяли вас больше увидеть. Три ночи прошло с того момента, как вы покинули стены монастыря, ничего не сообщив о своих намерениях! Мы сильно волновались. Ведь вы могли попасть в