Я еще раз взглянула на Небогрыза, выписывающего огромные круги, надела на себя крест-накрест бинокль и сумку с деньгами. Вылезла на карниз.
Кажется, сегодня утром я проделывала что-то похожее. И именно на восьмом этаже. Только там все было проще. Вдоль стены тянулись балконы, а здесь она гладкая.
Удары больше не сотрясали дверь. Вместо них я услышала отчетливый щелчок замка. Один из головорезов оказался достаточно сообразительным.
Сейчас они ворвутся в комнату. Куда податься? Вниз не полезу. Достаточно. В день – не больше одной стены! Да и не успею спуститься. Меня сразу заметят – легче добычи не найти.
Я подняла глаза. Створка окна в номере девятого этажа слегка приоткрыта. Это единственный путь.
В пять-шесть перехватов оказалась на уровне девятого этажа. Успела заметить, как из окна моего номера высунулась кучерявая голова и с недоумением принялась разглядывать стену. Я не стала дожидаться, пока ее обладатель сообразит посмотреть вверх, и проскользнула в приоткрытую раму…
Посреди комнаты стоял мальчик лет семи. Выкатившиеся от удивления глаза взирали на меня.
– Привет, – произнесла я, спускаясь с подоконника. – На каком языке разговариваешь? Английском, французском?
Мальчик говорил по-немецки.
– Моя мама сказала, чтобы я никому не отпирал дверь, – нравоучительно произнес он.
– Правильно, – ответила я. – Чужим людям дверь нельзя открывать… Но я – влезла через окно! Про окно мама что-нибудь говорила?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– А вы кто?
– Я? – Мельком взглянула на планирующего над крышами Небогрыза. – Я – летающая тетенька, которая навещает послушных детишек. Проверяю: все ли спят?
– Мне еще рано спать, – заметил мальчик. – Еще только девять… нет, половинка девять!
– Разве? – Я удивленно приподняла брови. – Тогда залечу позже.
Я пересекла комнату, открыла дверь в коридор. Прежде чем выйти, осторожно выглянула.
Пусто.
– Пока, – сказала я мальчику.
– А может, тебе лучше улететь через окно? – спросил он, провожая меня.
– Мой пропеллер отвалился и летает над крышами. Можешь посмотреть – его все еще видно. А мне нужно бежать, ловить его!
– До свидания, летающая тетенька.
– Меня зовут Скалолазка. Запри дверь и никому не открывай, как велела мама.
Дверь тут же захлопнулась перед моим носом.
Я добежала до конца коридора и осторожно выглянула на лестницу.
Кажется, пусто.
Полетела по лестнице вниз. Не знаю, что делают головорезы в моей комнате, но только бы не выходили на лестницу.
Я пробежала восьмой этаж, сбавила скорость на седьмом. Навстречу поднимались еще двое. Сразу видно – из той же команды. Чернявые, мордастые, в замшевых куртках – это по такой-то жаре!
Их одинаковые карие глаза уставились на меня.
Первая мысль была панической. Бежать!
Догонят. Или выстрелят в спину. Я им больше не нужна. Ведь Бейкер полагает, что заполучил артефакт.
Поэтому я даже не дернулась, спускаясь к ним навстречу. Сама не понимала, что делаю, в голове – полное отсутствие мыслей. А головорезы не отрывали от меня взглядов. Чуть ли не облизывались, словно голодные волки при виде попавшего в капкан ягненка.
Расстояние неумолимо сокращалось. Я старалась держаться независимо, даже слегка надменно. Только было трудно скрыть дрожь в коленках.
Вот они уже так близко, что могут дотронуться. Один, с лицом поугрюмее, даже протянул руку… Сейчас схватит…
Рука шлепнула меня по бедру.
– Ишь какая! – воскликнул он. – Кровь с молоком!
Я вдруг поняла, что они не узнали меня. Да и откуда? Я ведь перекрасила волосы, превратившись в блондинку!
Какое облегчение!
Этот игривый шлепок был невинной шалостью по сравнению с тем, что они могли со мной сделать. Да я готова получить еще один, лишь бы они прошли мимо!
Только для того, чтобы создать законченный образ надменной иностранки, впрочем, не без удовольствия, я размахнулась и залепила угрюмому турку пощечину. Да не просто пощечину…
Удар вышел сильным, турок едва не свалился с ног.
Господи, почему у меня не получается делать все в меру? Ведь можно было изобразить легкий, игривый шлепок, как у светской барышни. А получилось так, словно я с детства боксом занималась.
– Ух, хараша! – пробормотал турок, потирая щеку. – Хараша!
Не помню, как добралась до первого этажа. Две эти черные физиономии так и стояли перед глазами, а в ушах звучало: «Ух, хараша!»
Оказавшись на улице, я первым делом принялась искать в небе мою теперь уже неуправляемую модель. Задрав голову, побежала по дороге. Резкий гудок и скрежет покрышек оторвали меня от созерцания звезд на вечернем небе. Я едва успела подставить руки, чтобы спасти бинокль.
Удар.
Меня откинуло от автомобиля, но я удержалась на ногах. Подняла глаза и обомлела.
Передо мной стоял оранжевый джип. Один из тех, на которых ездили Бейкер и его бригада. Везет же мне!
– Ты куда смотришь, корова? – раздалось из машины. – Прочь с дороги!
Я поспешно попятилась в сторону тротуара. Внедорожник тронулся с места, взвизгнув покрышками, и устремился в сторону гостиницы. К двум оранжевым собратьям, припаркованным возле входа. Подонки всех мастей спешат разделаться с Аленой Овчинниковой.
Однако не до них. Где мой Небогрыз?
Я бежала по улице, спрашивая каждого встречного на всевозможных языках: «Вы не видели в небе игрушечный самолет?» Некоторые улыбались, некоторые покручивали пальцем возле виска. Один ответил, что самолету не нашлось места для посадки, и диспетчеры отправили его в Стамбул.
– Вы не видели… – Я осеклась. Обернувшийся ко мне прохожий оказался корейцем.
– Извините, – пробормотала я.
Корейский пока не выучила. Как-то не довелось. Вот турецкий уже знаю довольно сносно. Могу даже сносно разговаривать. Три дня в Турции среди чужих людей – это вам не телевизор глазеть, лежа на диване.
– Вы не видели радиоуправляемую модель в небе? – спросила я маму, отбирающую у маленькой девочки шоколадное мороженое.
– Что я не видела? – недовольно отозвалась мама.
– Игрушечный самолетик, летавший по небу.
– Что вы глупостями занимаетесь! Как вам не стыдно? Взрослая женщина!
– Я только спросила…
– Сейчас я начну глазеть на небо, потом примусь подсчитывать всех идиотов, которые бродят по улицам, а затем… а уж затем, вместо того, чтобы блюсти нравственность, я… я буду…
Девочка поймала момент и впилась зубами в мороженое. Мама дернулась, и половина батончика осталась у девочки во рту. Женщина гневно уставилась на меня:
– Из-за тебя мой ребенок получит ангину! Да ты понимаешь!…
Дальше я слушать не хотела. Собралась уже бежать дальше, но неожиданно девочка открыла наполненный мороженым рот и произнесла:
– Самоуэт уетел вон за тот доэм!
Вот спасибо! Оказывается, я не у тех спрашивала. Взрослые не смотрят на небо. Они «блюдут нравственность». Впредь буду умнее.
Я обогнула особняк, на который указала девочка, и заметила своего Небогрыза. Он все еще летел, но гораздо ниже. Некоторое время видела его между листьями деревьев, а потом он исчез. Ничего. Теперь направление известно.
Я пересекла сквер и оказалась на небольшом бульваре, окруженном низкими домами. Небо просматривалось во всех направлениях, но оптимизма резко поубавилось.
Впереди поднимался густой столб дыма. Пожарные пока не смогли потушить горящее здание. Ветер дул именно оттуда.
Я припала к окулярам бинокля.
Так и есть. Небогрыза несло в сторону горящего дома.
Что есть мочи полетела по бульвару. Вскоре он закончился. Я неслась по каким-то дворикам с декоративными, заботливо постриженными кустами, перепрыгивала через них, словно скаковая лошадь через препятствия. Небогрыза от меня снова закрыли кроны деревьев, но теперь я знала направление – горящий дом.
Есть закон подлости, согласно которому, если падает бутерброд, то обязательно маслом вниз. Так и мой Небогрыз – из сотен домов обязательно свалится на единственный, охваченный огнем.
Я должна перехватить самолет. Любым способом. Иначе мои документы погибнут в пламени.
Бег сломя голову по пересеченной местности позволил опередить планирующую модель на десяток-другой метров. Насаждения закончились, и передо мной открылась оживленная автострада. Рядом остановка и замерший возле нее автобус.
Метрах в ста за автомагистралью полыхал двухэтажный дом. Пожарные автомобили осадили его со всех сторон. Вода и пена никак не могли утихомирить разбушевавшееся пламя. Видимо, горело что-то основательное.
Я оглянулась на Небогрыза. Его курс пролегал как раз над автобусом, пересекал автомагистраль и оканчивался в ревущей огненной стихии.
Вот как бывает! Я продумала великолепный план, сохранила перстень, ускользнула от головорезов Бейкера, а из-за какого-то растяпы, заснувшего в кровати с непотушенной сигаретой, все рушится словно карточный домик!
Под удивленные возгласы людей я вскарабкалась на крышу автобуса. Небогрыз летел прямо на меня, но слишком высоко. Свет фонарей автострады отражала серебристая полоса, тянувшаяся вдоль его борта. Еще мгновение, и он будет надо мной…
Я подпрыгнула.
Небогрыз, словно издеваясь, пролетел в нескольких сантиметрах над кончиками пальцев.
С грохотом свалилась на крышу автобуса. Дорогущая линза со звоном выскочила из бинокля. Я подняла голову, убрала волосы с лица.
Небогрыз садился прямиком на огонь, напоминая любопытную стрекозу. Легко, играючи он миновал автостраду с несущимися по ней автомобилями. За сколько секунд он изжарится в адском пламени? Есть ли у меня надежда?
Надежда всегда есть. Я четко усвоила это за три дня приключений в Турции.
Прыжок с крыши автобуса на асфальт закончился жестким приземлением. Щиколотки пронзила острая боль, колени едва слышно хрустнули. Нет, слава богу, ничего не переломала. Пятки только отшибла.
Я собралась рвануться через дорогу, но кто-то схватил меня за руку. Обернулась и обнаружила перед собой человека в фуражке. Водитель автобуса. Он импульсивно размахивал свободной рукой и что-то кричал. Я вырвалась из захвата и ринулась в поток машин. Разгневанный водитель не рискнул преследовать меня.