Теперь все ясно.
Мы находились возле прохода, ведущего к колодцу из красного мрамора. Обочина дороги была забита машинами, людьми, техникой. Чуть поодаль я заметила возвышающийся над техникой рифленый борт контейнера. Значит, и статуя уже здесь.
Леха щурился и оглядывался.
– Мы где?
– Это тропинка к постаменту статуи Героса, – ответила я.
– Да хоть «хереса»! – отозвался он. – Я спрашиваю, страна какая?
– А ты что, не знаешь? – удивилась я.
– Слушай, Баль… – Мне подумалось, что он сейчас добавит что-нибудь из сленга пивных, но Леха удержался. – Я этот курорт, где руки вяжут за спиной, а в рот втыкают кляп, не выбирал по каталогу турфирмы! Меня сюда с мешком на голове привезли. Не подумай, что я обижен, но все эти удовольствия испытываю исключительно благодаря тебе!
– Прости меня… Мы на Крите.
– Это где?
– Остров в Средиземном море.
– Рядом с Азербайджаном, что ли?
Я поморщилась, но освежила Лехину память.
– Тут поблизости Греция, Турция, Египет… Никакого Азербайджана! Ты Средиземное море с Каспийским перепутал…
Леха пожал плечами:
– Когда я в школе учился, Азербайджан находился на берегу Средиземного.
Все понятно! Троечник Леха географией явно не увлекался.
Возле прохода к колодцу, как раз за указателем, который я уничтожила, стояли Гродин и Бейкер. Лопоухий американец оперся одной рукой на скалу и с ухмылкой слушал, как профессор археологии доказывал, что проход нужно увеличить отбойными молотками.
– Нужно больше рабочих! – говорил он. – И несколько компрессоров. Помню, в Тунисе наткнулись на слой щебня, который не могли взять киркой. Раскрошили отбойным молотком. Изумительный инструмент!
– И через сколько лет мне здесь появиться, чтобы оценить ваш труд?
– Что? – спросил Гродин, подняв на американца глаза и нервно попыхивая трубкой.
– Использовать отбойные молотки на такой могучей скале – то же самое, что зубочисткой сверлить дырку в Китайской стене. Я предлагаю более кардинальный способ. – Бейкер довольно улыбнулся, даже его замечательные уши покраснели.
– И какой же?
– Взрыв!
Гродин задумался на секунду.
– А ведь это мысль!
– Сверлим несколько отверстий у основания, закладываем взрывчатку… Бах!… Получится не проход, а целая автострада.
– В этом что-то есть, Бейкер! Очень неплохая мысль…
Тут не выдержала я:
– Вы что, сдурели?
Оба повернулись ко мне, словно впервые увидели.
– Вы оба спятили! – продолжала я. – Вести взрывные работы в горах, не разведав их толком? Да вас обвалом накроет! Или ступенька, на которой стоит колодец, обрушится! Что, есть желание теперь постамент собирать по осколочкам?.. А вы, Бейкер, еще ответите за ту запись в моем паспорте!
Первым отреагировал американец.
– Это кто тут развякался? Русская скалолазка? У меня есть ненавязчивое желание скинуть тебя с обрыва. Как тебе такой альпинизм?
– Девчонка права, – сказал Гродин – Мы не можем рисковать.
И вернулся к доказательству преимущества отбойных молотков. А нас с Лехой турки тем временем втолкнули на узкую тропку между скалами. Минут десять мы шли, подгоняемые тычками автоматных стволов, пока не оказались на горном лугу.
Здесь собралось уже много людей. Они раскрывали ящики с инструментами, растягивали шатры палаток. Два геодезиста с теодолитом и трехметровой линейкой измеряли рельеф.
– Алена, чего они все делают? – спросил Овчинников.
– К пикнику готовятся.
– Понимаю, – кивнул он. – А мы, значит, в качестве основного блюда. Занятно… Хотя я и сам бы с удовольствием откусил от тебя кусочек.
– Это завуалированный комплимент, вызванный долгим удержанием и сексуальным голодом?
– Нет, – ответил Леха. – Просто голодом.
Турок с автоматом – у этого была только одна серьга в левом ухе – подвел нас к скрытым в траве развалинам, куда я едва не провалилась утром.
– Сюда, сюда! – твердил он, довольно улыбаясь. – Здэсь вам будет карашо, здэсь вам будет уютно.
Он подталкивал нас в направлении темного спуска, ведущего под землю. Вниз вели перекосившиеся каменные ступени, низкий свод обрушился во многих местах. С опаской наклонив голову, Леха полез первым. Я уже собралась за ним, как внезапно почувствовала грубую ладонь на ягодице.
– А ты не спэши, красотка…
Я замерла. Внутри меня возник неприятный холодок.
К горлу подступила тошнота.
– Не спэши! Какая у тебя крепкая…
Я резко лягнула его в пах.
Со всем чувством, которое испытывала к этим громилам-туркам.
Удар получился на славу. Я даже не ожидала от себя такого. И уж точно не просчитывала – расстреляет меня турок или нет. Просто подняла пятку и разогнула ногу в колене.
Охранник рухнул на землю, автомат вывалился из его рук. Он катался по траве, суча ногами, но не издавая ни звука.
Я смотрела на оружие. Так и хотелось схватить его… только вот руки за спиной связаны…
Словно из-под земли появился Бейкер.
Коротко посмотрел на меня, подобрал автомат. Потом футбольным ударом врезал турку по морде.
Любителя «клубнички» наконец прорвало, он хрипло заорал и заохал. Бейкер наставил на него дуло автомата.
– Я же предупреждал, чтобы вел себя аккуратно с пленниками. Ах ты, стамбульский боров!
Он врезал охраннику еще и по ребрам, потом поднял на меня взгляд:
– Спускайся вниз!
Я попятилась от американца, споткнулась. Затем повернулась к подземелью и наткнулась на Леху, который наблюдал за происходящим.
– Умеешь ты обращаться с людьми, Алена, – сказал он.
– Нечего было хватать меня!
– Боже мой! – с притворным ужасом воскликнул он. – А я это делал в течение четырех лет! Если б только знал, что каждый день рискую своими… своим здоровьем!
– Последний год ты предпочитал бутылку, а не меня. Так что помолчал бы о здоровье! Печень…
Меня оборвал тычок другого турка. Точь-в-точь похожего на предыдущих. Бейкер клонирует их, что ли? В следующий раз поинтересуюсь
Разрушенная лестница привела нас в каменную комнату. Мрак рассеивал поток света, падающий из окна в потолке. Наверное, сюда я и провалилась, когда несколько часов назад обнаружила луг.
Вдруг у окна появилась голова Бейкера.
– Знаешь, Скалолазка, на самом деле я – волшебник, – сказал он.
– В смысле, умеете вытащить из человека душу вместе с кишками? Волшебник пытки?
– Нет. Добрый волшебник. Я могу исполнить твое самое заветное желание.
– Господи, спасибо! Неужели добровольно усядетесь на электрический стул!
– Я говорю о заветном… Ты же мечтаешь, чтобы я отстал от тебя, верно? Пожалуйста.
Он бросил что-то вниз. Какое-то колечко мелькнуло в лучах и упало на каменный пол, зазвенев.
Я подалась вперед, собираясь выяснить, что это. Но Леха вдруг оттолкнул меня к стене, а в следующий миг полуразрушенную лестницу, по которой мы спускались, потряс взрыв.
Как молотком ударило по барабанным перепонкам, и я закричала от боли. Воняло взрывчаткой, пыль кружилась вокруг, медленно оседая. Обломки плит намертво перегородили единственный выход.
Боль в ушах постепенно слабела. Наглотавшись пыли, я надрывно кашляла. Леха, прищурившись, смотрел вверх.
– Твой друг бросил гранату на лестницу, – сказал он. – Теперь мы в могиле.
Я задрала голову. Лица Бейкера не разглядеть, но не сомневаюсь, что он улыбается своей самой гнусной улыбочкой.
– Ты хотела, чтобы я отвязался от тебя, – произнес Бейкер. – Я это сделал… Мы тут некоторое время будем копошиться, пока не отыщем летательный аппарат прелюдий… Попрошу громко не кричать, иначе закроем вас плитой и оставим без света. Так что советую умирать без стонов и проклятий. Профессор Гродин просил передать, что очень сожалеет. То же самое он говорил, стоя над трупом своего коллеги Чарльза… Ну не буду вам докучать. Всего доброго! Будьте счастливы. На том свете, разумеется.
И Бейкер исчез, как будто его и не было.
Я вскочила и бросилась к выходу. Руки по-прежнему связаны за спиной.
Тяжелые обломки каменных плит перегораживали выход надежнее, чем дверь банковского сейфа. Промежутки между ними заполняли мелкие камни и вязкий песок.
Я без сил опустилась на пол.
Вот и допрыгалась, Скалолазка!
Никогда не думала о том, как встречу смерть, но почему-то полагала, что будет тусклый свет, мягкая постель, страдальческие лица детей и внуков.
Похоже, умирать придется, лежа на жестких камнях, стуча зубами от холода и голода, разглядывая физиономию бывшего мужа.
А Бейкер и Гродин тем временем отыщут гробницу Эндельвара!
Если она вообще существует…
Минут двадцать мы с Овчинниковым сидели молча. Я прислонилась к стене возле входа, мой бывший – к противоположной. Сверху доносились шум и далекие голоса.
Первым молчание нарушил Овчинников.
– Чего он сказал? – спросил Леха.
– Кто? – не поняла я.
– Ну… твой друг, который выход завалил.
Вот это тормоз! Или он спал, пока Бейкер произносил надгробную речь?
Я решила, что Леха издевается надо мной.
– Ты что, не понял? Он оставил нас здесь подыхать!
– А-а, – кивнул Леха и, удовлетворившись ответом, замолчал.
– Это все? – спросила я.
– Ты о чем?
– Это вся твоя реакция на сообщение о том, что через пару-трое суток мы испустим последнее дыхание?
– А какой должна быть реакция?
Я растерялась:
– Ну, не знаю… Ты же мужик! Должен вскочить, заорать во все горло, колотить кулаками по стенам, грызть камни!
– Что-то не хочется… И потом трудновато колотить кулаками по стенам, когда руки связаны за спиной.
– Ты спокойно будешь умирать в этом склепе, Овчинников?
– Нет, я бы, конечно, предпочел смерть в сауне и в окружении пышных блондинок. Тощие брюнетки приелись… – Это намек на меня. – Я бы хотел, попивая коктейль и слушая дикий рок, вколоть себе смертельную дозу героина. Чтобы отойти в мир иной с кайфом.