Томас внезапно отложил пирог, оставил лимонад и, обняв Шарлотту, прижал ее к себе. Так они стояли — голова жены у него на плече, — пока не вошла маленькая Джемайма и тоже не обняла отца. Она сама не знала почему, но ей очень захотелось это сделать.
Вечер следующего дня, не похожего на предыдущий, был полон иных забот. Эмили заранее прислала за сестрой экипаж, чтобы ее горничная успела причесать и одеть Шарлотту к ужину; но главное для Эмили было то, что за это время Шарлотта успеет рассказать ей все.
— Значит, ты не знаешь, убил его Байэм или нет? — воскликнула Эмили, окидывая взглядом прическу в зеркале и пользуясь тем, что горничная на время вышла из комнаты.
— Нет, — сказала Шарлотта. — Однако у нас есть всего лишь его слово, что он не убивал. Самое странное в том, что никакого письма, как и документов, порочащих его, не найдено, и у кого они сейчас находятся, никто не знает.
— Как и того, существовали ли они вообще, — добавила Эмили. — Если их не было, зачем Байэм обратился к Драммонду и привлек его внимание к этому вопросу? Связано ли все это каким-то образом с этим злосчастным тайным обществом и, более того, имеет ли оно хоть какое-то отношение к ростовщику и шантажу?
— Томас даже не упоминал об этом. Но почему?
Шарлотта села перед зеркалом, чуть отодвинув Эмили. Обе выглядели прекрасно. Младшая сестра была в аквамариновом шелковом, вышитым мелким жемчугом платье — очень дорогом, разумеется, но это был ее званый ужин, и она хотела на нем блистать. Именно это являлось главной целью, а удовольствие, которое получат другие, — это так, на заднем плане. Шарлотта опять была в чужих перьях — на этот раз в платье густого абрикосового цвета, которое сидело на ней лучше, чем два года назад на Эмили. Оно было основательно переделано с учетом современной моды, чуть расширено и подогнано, чтобы подчеркнуть более красивую, чем у сестры, фигуру.
— Кто знает? — сказала Эмили, глядя на свое лицо в зеркале и заключая, что больше с ним ничего не надо делать, — или оно нравится ей такое, какое есть, или она просто не знает, что еще с ним можно сотворить. — Мужчины иногда бывают такие глупые. Они могут из всего сделать величайшую тайну. Они любят играть в эти игры. Ничто так не возвышает их в собственных глазах, как секреты и тайны, и если таковых нет, они придумывают их. А потом всем не терпится обязательно их разгадать.
— Но разве ради этого стоит убивать? — возразила возмущенная Шарлотта.
— А почему бы нет? Особенно если не знаешь, что тайна вовсе того не стоит. — Эмили встала и оправила юбки. Платье прекрасно сидело на ней, искусно скрывая ее располневший стан. — Похоже, что здесь замешаны большие деньги и огромная власть, что для многих даже важнее денег.
— Меня больше беспокоят случаи продажности в полиции, — посерьезнев, заявила Шарлотта. — Это не дает покоя Томасу. Я так хочу, чтобы он смог доказать, что есть другое объяснение всему этому и никто из полиции не причастен к убийству ростовщика.
Их беседа была прервана приходом горничной, а как только она ушла, в комнату вошел уже готовый встречать гостей Джек. Поздоровавшись с Шарлоттой, он по-родственному поцеловал ее в щеку и тут же с тревогой посмотрел на Эмили.
— Как ты себя чувствуешь? Тебе снова худо?
— О нет, совсем нет, Джек, — быстро успокоила его Эмили.
Но он все еще обеспокоенно смотрел то на нее, то на Шарлотту.
— Она здесь всего лишь как детектив, — поторопилась объяснить мужу Эмили.
Но Рэдли не поверил.
— Как будто бы никто из тех, кого мы знаем, не убит, — неуверенно сказал он.
Эмили приблизилась к нему и, ласково глядя на него, с улыбкой, покровительственным жестом старшей поправила ему галстук.
— Убит шантажист, и две его жертвы сегодня обедают у нас, — мило сказала она.
Шарлотта, улыбнувшись, снова повернулась к зеркалу, делая вид, что поправляет волосы, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Шарлотта немного понаблюдает, только и всего. — Эмили подняла глаза на Джека, придав своему лицу самое невинное и обворожительное выражение.
— Только и всего? У вас, сестричек, такого не бывает, — с сомнением промолвил Джек, но предпочел не спорить, заранее зная, что победа будет не на его стороне.
Эмили благодарно чмокнула мужа.
— Спасибо, милый, — прошептала она, после минутного колебания повернулась, вышла на площадку лестницы и стала спускаться вниз — встречать гостей. Джек и Шарлотта последовали за ней.
Среди первых была Фанни Хиллард, очень красивая, хотя и не очень модно одетая. После искреннего приветствия Шарлотта, улучив момент, окинула опытным взглядом ее платье — она сама не раз занималась переделкой и обновлением ставших немодными платьев, обычно тех, что доставались ей от Эмили или от тетушки Веспасии, — и сразу же заметила предательские стежки на корсаже, следы ушивания талии до нужного размера. Даже опытной портнихе не удается скрыть исправлений, вносимых в турнюр, когда приходится прибегать к помощи куска ткани другого цвета. Мужчины обычно ничего этого не замечают, но от женщин, прибегающих к таким уловкам, скрыть это невозможно.
Шарлотта искренне посочувствовала девушке и от души пожелала ей получить удовольствие от вечера.
Брат Фанни, сопровождавший ее, предложил ей руку, и они проследовали в гостиную. Шарлотта, обер-нувшись, поздоровалась с уже знакомым странным молодым человеком по имени Питер Валериус. Он по-прежнему казался небрежно одетым — видимо, из-за чрезмерно отросших волос и необычного галстука. Тот был слишком широк, и вместо того, чтобы повязать его свободно, как принято в эстетствующих кругах, Валериус по какой-то причине повязал его туго и криво. Шарлотта поняла, что сделано это не для того, чтобы подражать богеме, а скорее из полного пренебрежения к собственной персоне.
— Добрый вечер, мистер Валериус, — приветливо поздоровалась она с ним и улыбнулась, потому, что он напомнил ей Питта. — Я рада видеть вас.
— Добрый вечер, миссис Питт.
Питер с интересом посмотрел на Шарлотту, а затем перевел взгляд на Эмили и, убедившись, что та в добром здравии, снова повернулся к Шарлотте. Она готова была поклясться, что на сей раз ее присутствие на ужине у Эмили он объяснит личным интересом, а не желанием помочь недомогающей сестре, тем более что та, как все увидят, здорова.
Минут десять спустя появилась тетушка Веспасия. Она была великолепна в платье с кружевами цвета слоновой кости, в жемчужном ожерелье необыкновенной красоты, способном даже в глубокой темноте светиться своим особым таинственным светом. Милостиво поприветствовав Эмили и Джека, она не скрыла легкого удивления, увидев Шарлотту, и тут же подошла к ней.
— Добрый вечер, тетушка! — радостно воскликнула та.
— Добрый вечер, дорогая, — ответила Веспасия, вопросительно подняв брови. — Не собирайся говорить мне, что Эмили опять стало худо. Она в отличном состоянии, это ясно каждому, даже дураку. — Она пристально посмотрела на Шарлотту. — Что касается тебя, то твой предательский румянец все выдает. Ты что-то выслеживаешь здесь. — Ее гордость не позволяла ей унизиться до расспросов или же потребовать и своего участия, но Шарлотта отлично понимала, о чем думает тетушка, и прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
— Я жду… — предупредила ее Веспасия.
Лицо Шарлотты выражало скромность и невинность.
— С нами за столом сегодня будут двое возможных убийц, — произнесла она шепотом.
— Заговор? — Лицо леди Камминг-Гульд не дрогнуло, но блеск глаз выдавал ее.
— То есть я хотела сказать, что один из них, возможно, виновен, — поправилась Шарлотта.
— Да? — Веспасия вскинула брови. — Это не дело ли ростовщика, которым занимается Томас, в каком-то из не очень хороших районов Лондона?
— В Кларкенуэлле. Да, но не забывайте, что ростовщик был также шантажистом.
— Я все помню, у меня нет старческого слабоумия. Как я полагаю, среди нужных тебе гостей, конечно, числится лорд Байэм. А кто же второй?
— Мистер Эдисон Карсуэлл.
— Боже милостивый! А этот почему?
— У него есть любовница.
Веспасия действительно была поражена.
— Но это не повод для шантажа, моя дорогая. Половина состоятельных мужчин Лондона имеет любовниц, или имели, или будут иметь. Это по самым скромным подсчетам. Миссис Карсуэлл — разумная и воспитанная женщина, думающая о себе и о своей семье. Она сделает все, чтобы существование любовницы не коснулось ее семьи, и будет жить так, как жила до этой неприятной новости. — По лицу Веспасии пробежала тень. — Не хочешь ли ты сказать, что он тратит уйму денег на эту содержанку, кто она там есть?
— Не знаю. Возможно, но Томас ничего об этом не говорил.
— О, дорогая… тогда все может оказаться гораздо хуже. Она замужем, муж узнал об этом и жаждет мести? Это может быть серьезно. — Веспасия вздохнула. — Как глупо. Скандал, если он достаточно скандален, может погубить любое лицо, как бы высоко оно ни стояло. Посмотри на Долл Зуш и эту неприглядную историю с Уилфридом Скавеном Блантом. Забавно, казалось бы, но, увы, совершенно не нужно. Есть письма, ты не знаешь?
— Нет, не знаю. Думаю, что так далеко не зашло, но я не спрашивала об этом Томаса. Возможно, он ничего не знает о скандале с Долл Зуш.
— Он не может не знать. Об этом знают все, — уверенно заявила Веспасия.
Шарлотта растерянно заморгала.
— Я, например, не знаю.
— Неужели? Ну что ж, Долл Зуш — это дочь лорда Фрезера из Салтуна, жена нынешнего лорда Зуша. Было решено устроить турнир…
— Вы сказали, турнир? — перебила ее изумленная Шарлотта. — Когда же это было?
— В 1875 году, дорогая, — холодно пояснила Веспасия. — Ты хочешь слушать или нет?
— О да, конечно! Я просто не знала, что в 1875 году устраивались средневековые турниры.
Лицо Веспасии было невозмутимо.
— Турниры устраивались всегда, как только кому-нибудь взбредало в голову испробовать чего-нибудь «романтического» и было столько денег, что он не знал, куда их девать.