Чем больше Питт думал об Урбане, тем больше тот ему нравился как человек, и приятно было сознавать, что «Кругу» не удалось использовать его в своих целях. Непослушание Урбана было причиной того, что его имя стояло первым в списке Уимса.
Но почему там значится также и Карсуэлл? Он подчинился давлению «Круга» и закрыл дело Осмара. А Латимер? О нем предстоит еще многое узнать. Теперь же главное — где найти Урбана?
Питт начал с мюзик-холлов, где тот мог подрабатывать и, если не соврал, работал в ту ночь, когда убили Уимса. Днем мюзик-холлы представляли собой неприглядную картину: пыльные жалкие декорации, ничего сверкающего, никакой музыки и смеха — лишь пустота, тишина, оголенность, заброшенность. Томас потратил целый день, ходя из одного заведения в другое, расспрашивая неохочих до разговоров управляющих, чье достоинство, репутация, честность и прочие моральные качества подвергались испытанию дотошными расспросами полицейского инспектора. Конечно, они проверяют каждого, кого принимают на работу. К сожалению, они вынуждены нанимать людей для охраны порядка в заведении — ведь сюда приходит всякий люд, — но что касается отбора кадров, то принимаются лишь те, кто имеет хорошие рекомендации. Если кто думает иначе, то наносит несправедливую обиду управляющему и самому заведению и тому подобное.
Питт не обращал внимания на эти жалобы и сетования, его мало интересовала репутация того или иного заведения, а вот человек, которого он им описывал, его весьма занимал.
Трое из управляющих сказали, что видели его, но при подробном выяснении оказывалось, что это мог быть Урбан, а мог быть и кто-то другой. Судя по описанию, таких тысячи. Это лишь убедило Питта, что доказать невиновность Урбана можно, лишь предъ-явив для опознания его самого.
Наконец он решил вернуться в мюзик-холл в Степни, где постоянно работал Урбан, и расспросить о нем у управляющего. К Питту вышел крупный мужчина с редким зачесом через лысину и седыми висками. Он был хорошо одет, и Томас сразу подумал, что он не только управляющий мюзик-холлом, но, возможно, даже владеет им.
— Слушаю вас, инспектор. Меня зовут Колфилд, Осия Колфилд. Чем могу вам помочь? — приветливо встретил он Питта. Голос у него был высокий и какой-то свистящий. — Всегда готов помочь полиции, если могу. Что на сей раз? Опять этот вышибала? Полиция уже спрашивала о нем. Попал в передрягу парень, а? Им уже интересовались.
— Да, я знаю, — подтвердил Питт, не спуская глаз с лица управляющего. Что-то в нем его удивило, что-то такое, чего он совсем не ожидал.
— О господи, — воскликнул Колфилд, потирая руки, словно они у него озябли. — Меня это беспокоит с тех пор, как сюда наведался первый полицейский. Но я ничем не могу вам помочь. — Он решительно покачал головой. — Он к нам больше не приходил. Удрал, можно сказать. Подозрительно само по себе, как вы думаете?
Питт тщетно пытался понять, что же на самом деле не понравилось ему в этом человеке. Он переговорил со многими управляющими мюзик-холлов. Все они были спокойны и вежливы, все не любили полицию, и им больше нравилось провожать инспектора, чем встречать. А вот Колфилд совсем наоборот, он — сама готовность помочь. Управляющий стоял, покачиваясь с носков на пятки, и не сводил своих внимательных глаз с Томаса, словно чего-то ждал, но только не того, что тот уйдет. Прежде ему хотелось что-то получить от Питта. Информацию? Или же, наоборот, что-то сообщить?.. Видимо, сообщить. Что же, кроме того, что Питт уже знал от побывавшего здесь Иннеса или из других опросов? А этого человека явно что-то беспокоило, что-то более сильное, чем страх, — или, во всяком случае, страх перед Питтом.
— Что вы хотите узнать от меня, инспектор? — настойчиво добивался своего Колфилд; на лице его было ожидание, манера держаться все время менялась от спокойного достоинства до почтительности, словно он никак не мог решить, какую роль ему играть. — Об этом человеке я знаю очень мало, кроме одного — он хорошо выполнял свою работу. У меня с ним никаких недоразумений не было, хотя он непростой парень. — Управляющий покачал головой, но поскольку Питт промолчал, продолжил: — Заводил странную дружбу, хотя слово «знакомство» тут больше подходит. Я полагаю, мюзик-холл — удобное место для встреч, здесь никто ничего не заметит, легко затеряться в толпе. — Он вопросительно посмотрел на Томаса.
Питт испытывал явную неприязнь к этому типу, но не хотел полагаться только на интуицию, а старался следовать доводам разума. Возможно, он ошибается. Просто человек беспокоится за свое дело. Полицейский уже наведался к нему и справлялся о его служащих. Если Колфилд заподозрил, что в его заведении кто-то проворачивает свои грязные делишки, у него есть все основания нервничать. Любой на его месте вел бы себя так.
Колфилд внимательно следил за лицом Питта.
— Хотите посмотреть комнату, которой он пользовался? — вдруг продолжил он, облизнув пересохшие губы.
— Пользовался? — переспросил Питт, нахмурившись. — В каких целях?
Колфилд замялся.
— Видите ли… комната — это, пожалуй, некоторое преувеличение. — Управляющий красноречиво пожал плечами. — Скорее, каморка. Он попросил у меня разрешения иногда оставлять там свои вещи. — Снова искоса взглянул на Питта и быстро отвернулся. — Конечно, я разрешил ему. Не видел в этом ничего плохого.
Казалось, Колфилд чувствовал необходимость объяснить что-то Питту, пока вел его по узкому душному коридору, а затем открывал дверь комнаты. Она имела спартанский вид — деревянный стол, зеркало без рамы на стене, два стула и стенные шкафы, некоторые достаточно высокие, чтобы служить платяными шкафами, и окно без занавесок, выходящее на глухую стену соседнего дома.
— Мы ею пользуемся как дополнительной артистической уборной, — продолжал пояснять Колфилд, словно испытывал в этом необходимость; лицо его заметно покраснело. — Ваш парень пользовался шкафом в дальнем конце. — Он указал на шкаф наманикюренным пальцем.
Питт посмотрел в ту сторону, но не сдвинулся с места.
Колфилд, сделав глубокий вдох, снова облизнул губы.
— Вы, наверное, захотите посмотреть, что там?
Томас удивленно поднял брови.
— Разве там что-то есть?
— Да… видите ли… э-э-э, — пробормотал Колфилд, явно растерявшись.
Почему? Если он заглянул в шкаф, в этом нет ничего странного. Это ведь его комната и его шкаф, а человек, которому он позволил временно ею пользоваться, исчез без всякого предупреждения. Вполне нормально, что управляющий захотел заглянуть в шкаф и проверить, не забыл ли тот что-нибудь. Подобное действие не требует ни объяснения, ни, разумеется, каких-либо извинений.
Питт глядел на Колфилда немигающим взглядом. Тот густо покраснел.
— Я не знаю, что там, — зачем-то сказал он. — Я поду-мал, что вам, полицейскому, захочется посмотреть.
— Да, захочется, — согласился Томас, теперь уже уверенный, что отыщет там что-то. Не стоило сердиться на управляющего. Очевидно, это касалось Урбана, помешавшегося на картинах и ради этого нанявшегося в мюзик-холл вышибалой. Что ж, ничто не вынуждало его губить свою карьеру, и, конечно, этот неловко чувствующий себя, с багровым лицом и нервными руками управляющий мюзик-холла менее всего в этом повинен.
— Кстати, почему вы закрываете эту комнату на ключ? В ней нет ничего, что представляло бы хоть какую-то ценность.
Этот вопрос снова привел управляющего в смятение.
— Э-э-э… по привычке, я думаю. Иногда здесь что-то оставляют… — Он умолк. — Будете смотреть шкаф? Не хочу быть нелюбезным, сэр, но меня ждет работа…
— Разумеется. — Питт направился в угол и открыл дверь шкафа.
Там лежал большой плоский предмет двух футов в ширину и трех — в длину, обернутый в коричневую упаковочную бумагу. Инспектору не надо было его открывать, чтобы догадаться, что это.
На сей раз Колфилд хранил полное молчание. Он даже не удивился тому, что увидел.
— Он часто оставлял здесь картины? — спросил Питт.
Колфилд ответил не сразу.
— Отвечайте, — потребовал Томас.
— Он часто приносил с собой какие-то пакеты, — ответил Колфилд, нервничая. — Он не говорил, что в них, а я не спрашивал. Я подумал, может, он художник и ему нужны деньги, вот он и подрабатывает по ночам.
— Художник, который зачем-то ночью приносит свои картины в мюзик-холл? — c сомнением произнес Питт.
— Да… — Колфилд широко открытыми глазами посмотрел на Питта. — Он приносил иногда с собой одну картину, а уносил другую.
— Как вы могли это определить? Ведь поначалу вы даже не знали, что это были картины. Вы говорили о каких-то «пакетах».
— Я хочу сказать, что пакеты, с которыми он уходил, были другой формы и размера. — Управляющий повысил голос от раздражения. — И… он… очень осторожно обращался с ними. По тому, как он постоянно предупреждал о бережном обращении с пакетами, я понял, что они ему очень дороги. Что еще могло там быть?
Питт медленно стал развязывать бечевку на пакете, и вскоре перед его взором предстала большая резная позолоченная рама. Вместо картины в ней была гладкая доска.
— Рамы? — произнес он с мрачным удивлением.
— Кто бы мог подумать! — Изумление управляющего было явно наигранным. — Зачем он это сделал? Куда девалась картина? Похоже, что она была в раме.
— Да, похоже, — неохотно согласился Томас.
Сама рама была новой, а дерево задника потемнело от времени. Очевидно, рама и задняя доска к ней были от старой ценной картины. Питт провел пальцем по гладкой поверхности рамы. Он не был полностью уверен, но не исключал, что под верхней позолотой было, возможно, накладное золото.
— Думаю, она краденая, — промолвил за его спиной Колфилд.
— Краденая рама? — удивился Питт.
— Наверняка в ней была и картина тоже. Тот, кому он ее продал, не пожелал брать раму.
— А возможно, он подобрал для кого-то раму и принес ее сюда? — размышлял Питт, сам в это не веря.
— Ну, это уже ваше дело решать, — как-то отрешенно сказал Колфилд. — Делайте что хотите. У меня своих дел полно. Если вы нашли, что искали, так, может, заберете ее с собой и мы на этом покончим?