Когда до полудня осталось пять минут, она остановила одного из клерков, который проводил ее в комнаты судьи. Ровно в двенадцать появился он сам, очень собранный и подтянутый, но чрезвычайно бледный. При виде Шарлотты судья сразу изменился в лице; черты его стали жестче, подбородок тверже, губы сжались в тонкую линию.
Это неприятно удивило Шарлотту. Возможно, ее письмо чем-то насторожило судью и он решил, что она намерена шантажировать его. Если Уильям Уимс проделывал с ним такое, можно ли винить судью за его опасения, подумала она.
— Добрый день, миссис Питт, — ровным голосом поздоровался он. — Благодарю за точность. Могу я пригласить вас на завтрак? Рядом за углом есть очень неплохая харчевня, славящаяся мясными блюдами, где никто не помешает нашей беседе, да и обслужат нас очень быстро. — Он не предложил Шарлотте руку.
— Благодарю, это все, что нам нужно, — согласилась она.
Тем не менее его подозрения задели ее, хотя она сама только что их оправдывала. Поэтому Шарлотта, тоже высоко вскинув голову, старалась не отставать от него ни на шаг.
Харчевня оказалась, как предупредил судья, шумным, полным людей заведением; почти все столики были заняты мужчинами в темных строгих сюртуках. Официанты сновали между столами с полными подносами, ловко и быстро ставя на столы заказанные блюда и кружки с элем. Когда Шарлотта и Карсуэлл сели за столик, судья сам сделал заказ на двоих, даже не пытаясь быть с ней по-светски вежливым. У Шарлотты не было времени оглядеться вокруг, хотя это могло бы быть интересным. Ей не доводилось бывать в таких местах. Вскоре она поняла, что соседние столики были заняты адвокатами и их клиентами. Все они о чем-то оживленно говорили, низко склонившись над столом.
— Вы упомянули мисс Хиллард, — сказал судья холодно. — И еще сказали, что подружились с ней. Я знаю, какие недобрые сплетни распускают о ней, но я не хотел бы беседовать с вами об этом. Мне искренне жаль, что такое случилось. — В глазах его была боль, но на этот раз он не избегал ее взгляда. — Но я действительно не знаю, как этому помочь. Я уверен, что и вы будете согласны с тем, что простое опровержение ничего уже не исправит.
Шарлотте было жаль его, и она не испытывала к нему неприязни. Еще больше ей было жаль Регину Карсуэлл, эта женщина ей по-настоящему нравилась. Шарлотта искренне сочувствовала ее трем дочерям. Создавшаяся ситуация угрожала их надеждам на столь желанный удачный брак. Однако ее не могла не беспокоить в равной мере судьба Фанни, которая, отвергнутая всеми, должна страдать ни за что.
Шарлотта решительно взяла себя в руки и отважилась на самый решительный шаг.
— Я и не ожидаю, мистер Карсуэлл, что опровержение клеветы будет для вас легким делом. — Она чуть улыбнулась. — Тем более что правда больно заденет вашу жену и дочерей, а также погубит репутацию мисс Хиллард в обществе, что, как я знаю, не самое главное для нее. Круг людей, слышавший эту сплетню, пока не так велик, а со временем Фанни обретет новых друзей и знакомых…
Она сделала глубокий вдох и продолжала:
— Как это ни ужасно, но это все же лучше, чем абсолютная правда. — Она увидела, как побледнел Карсуэлл, но он все так же, не отрываясь, продолжал смотреть ей в лицо. Холодный блеск в его глазах подтверждал: он все еще подозревает ее в том, что она встретилась с ним для того, чтобы потребовать у него денег. Шарлотта почти физически ощущала презрение, которое, подобно неким флюидам, достигало ее через этот стол с белоснежной скатертью и столовыми приборами.
Карсуэлл молчал. Шарлотта хотела продолжить беседу, но официант принес заказ и стал расставлять блюда на столе.
Судья мрачно поблагодарил его.
— Я подозреваю, миссис Питт, что вы к чему-то клоните; не проще ли перейти прямо к делу?
Шарлотта почувствовала, что сейчас не на шутку рассердится.
— Я знаю, что Фанни ваша дочь, мистер Карсуэлл. Я не требую от вас, чтобы вы объявили об этом всему миру. Это погубит вас, вашу нынешнюю жену и ваших других дочерей. Фанни ни за что не захотела бы этого сделать. И вы прекрасно знаете, иначе она не убежала бы, обиженная и оскорбленная, отказавшись что-либо объяснять в свою защиту, даже Герберту Фитцгерберту.
Судья окаменело уставился на нее застывшим взглядом. За соседним столиком молодой человек размахивал каким-то документом с красной сургучной печатью и длинными лентами. Мимо пробежал официант с кружками эля на подносе.
— Чего вы хотите, миссис Питт? — наконец процедил сквозь стиснутые зубы Карсуэлл.
— Я хочу, чтобы вы подумали, как рассказать мистеру Фитцгерберту правду, — спокойно ответила Шарлотта. — Он любит Фанни и готов жениться на ней, несмотря на скандал, но она не поверит даже ему и не станет оправдываться. Я считаю несправедливым, если он будет всегда думать о ней как о падшей женщине; со временем его любовь будет отравлена горечью, и между ними возникнут недоверие и подозрительность. Он отказался от возможности баллотироваться в парламент, ибо по-настоящему любит Фанни. Он дорожит этой любовью. Но я боюсь, что сама она никогда не скажет ему правды, оберегая вас, и никогда не выйдет за него замуж, пока он, не зная правды, продолжает считать ее вашей любовницей.
Она подняла свой бокал за ножку, но, передумав, снова поставила на стол.
— Ее брат тоже заслуживает того, чтобы ему сказали правду. Почему Фанни должна страдать от того, что родной брат презирает ее? Она окажется в полной изоляции, ее будут считать безнравственной самые близкие и дорогие ей люди — и все это только для того, чтобы защитить вас и вашу новую семью. Вы можете жить счастливо и спокойно, зная это, мистер Карсуэлл?
Лицо судьи залила краска; в глазах, глядевших на Шарлотту, застыло страдание. Мгновение назад он мучительно обдумывал самое страшное для себя решение, сейчас же перед ним был поставлен вопрос о меньшей жертве.
— Какова ваша цель, миссис Питт? Почему это вас так интересует? Вы совсем мало знаете Фанни. Мне трудно поверить, что вами руководят лишь чувства.
— Я знаю, о чем вы думаете, мистер Карсуэлл, и, учитывая ваши дела с Уимсом, понимаю ваше недоверие.
Шарлотта увидела, как побледнело его лицо и на нем появилось выражение недоумения. Затем медленно, но верно его осенила догадка:
— Миссис Питт? Может ли это быть, что вы?..
В его непроизнесенных словах сконцентрировалась вся колоссальная социальная разница между сестрой Эмили Рэдли, блистающей на приемах, балах, в опере, и миссис Питт, женой инспектора полиции, разыскивающего убийцу ростовщика в трущобах Кларкенуэлла.
Шарлотта удержалась от резких и беспощадных слов в свою защиту, уже готовых было сорваться с ее языка. С холодным достоинством она решила, что далее не позволит ему подозревать ее в такой гнусности, как шантаж.
— Да, я миссис Питт, жена инспектора Питта, — охотно призналась она. — И я искренне озабочена тем, что произошло с Фанни. Кого-то же должна тронуть ее судьба? Если она не трогает вас.
Судья снова покраснел.
— Это несправедливо, миссис Питт! Вы должны понимать, как это отразится на моей нынешней семье, если все станет известно… Они так же не виноваты в этом, как и Фанни. У меня четыре дочери и сын. Вы хотите погубить их, чтобы помочь Фанни? — Голос его немного дрожал, и Шарлотта с внезапной жалостью поняла, как невыносимо трудно ему беседовать о сокровенном, личном с не только незнакомым, но и крайне неприятным ему человеком.
— Это полностью моя ошибка, — промолвил он, опустив глаза в тарелку. — Никто из них не притронулся к еде. — Я женился на матери Фанни, когда мне было двадцать, а ей — семнадцать. Нам казалось, что это любовь. Она была очень красивой, полной жизни хохотушкой… — На мгновение его суровое лицо просветлело. — Как Фанни сейчас. — Он вздохнул. — Мы были счастливы четыре года, потом родилась Фанни, затем Джеймс. Когда он был еще младенцем, Люси внезапно изменилась ко всему. И к тому же еще влюбилась в учителя танцев. А я был слишком погружен в свою работу. Я был молодым, подающим надежды адвокатом, берущимся за все дела, которые мог получить. Но денег все равно не хватало, чтобы жить прилично. Ко всему прочему, я был тщеславен.
Шарлотта механически взяла с тарелки кусочек мяса и, положив его в рот, стала жевать. Все ее внимание было поглощено рассказом судьи.
— Я слишком часто оставлял ее одну, признаюсь. К тому же мне не удалось достичь в обществе должного положения, и я не имел достаточно денег, чтобы дать ей все, что она хотела. — Он поежился, как от холода. — Она бросила меня и ушла к учителю танцев, забрав с собой детей.
Шарлотта застыла от удивления. Ей был известен закон, карающий нерадивых жен, и закон о детях.
— Почему же вы не настояли, чтобы детей оставили вам? — удивленно спросила она. — Даже если не хотели, чтобы жена вернулась?
Карсуэлл снова покраснел.
— Я много думал над этим. Жена сбежала с учителем танцев. Как мог я в этом признаться? Мне было тяжело расставаться с детьми, но что я мог им дать? Няньку, которая сидела бы с ними, пока я был на работе? Жена любила их и была хорошей матерью.
— А учитель танцев?
— Это длилось недолго. — В голосе судьи и в его глазах была печаль. — Через два года он умер от тифа, что, пожалуй, лучше, чем если бы он ее бросил. Она осталась жить в его доме на Кенсингтон-роуд. Теперь это ее дом. — Судья опять покраснел — видимо, ему самому стало стыдно за все, что он рассказывал. — Конечно, мне надо было развестись с ней, но я боялся скандала. Поскольку я юрист, все сразу же стало бы известно моим коллегам, и я просто не вынес бы, если бы они принялись жалеть меня, как неудачника. Я не мог никого пригласить в гости, да и двое маленьких детей не позволили бы жене принимать приглашения. Кроме того, мы просто никогда не смогли бы ответить тем же. Поскольку никто не знал, что я женат, я ничего о себе не рассказывал.
— А ее родители? — не удержалась Шарлотта.
— Люси — сирота. Ее опекун, престарелый дядя, прекратил всякое общение с нею, когда она вышла замуж. Он считал, что поиски женихов не входят в его обязанности опекуна.