Согласно показаниям свидетелей, Алида Валли пребывала в сильнейшем волнении и говорила Пиччони:
– Что ты там натворил?! Что у тебя было с этой девчонкой?
Актриса вела диалог в полный голос, потому что это был междугородный разговор.
Читатель должен помнить:
a) Алида позвонила Пиччони из Венеции;
b) результаты первого вскрытия Вильмы Монтези (приведенные во второй новелле этой хроники);
c) показания, которые семья Монтези дала после того, как на берегу в Торваджанике было обнаружено тело Вильмы;
d) какая одежда была найдена на ней.
Газета «Унита», орган итальянской компартии, занялась таинственным телефонным разговором. По ее данным, он имел место 29 апреля 1953 года. Актриса написала письмо в газету, протестуя против той «легкости, с какой она распространяет фантастические и тенденциозные легенды». И заявила, что в этот день находилась в Риме. Однако полиция установила, что звонок все-таки был.
Журналист Муто попал под суд из-за показаний Джобен Джо, согласно которым Ана Мария Кальо проиграла в карты 13 млн лир: дело было в Капакотте, а партнерами актрисы выступали Монтанья, Пиччони и высокий полицейский чин. Джобен Джо заявила, что ее знакомый, некий Джанни Кортессе, эмигрировавший не так давно в Бразилию, откуда пишет, что «очень хорошо устроен», несколько лет назад был в Генуе известным наркоторговцем. И поставлял одному из друзей актрисы, стоматологу, крупные партии кокаина. Этот зубной врач, друживший с Монтаньей, и представил ему Джобен Джо.
Другой свидетель в конце концов признался, что несколько лет назад был в гостях у Монтаньи. Их общий приятель, адвокат, злоупотреблял наркотиками, от чего у него бывали даже приступы белой горячки. По словам свидетеля, в апреле или в июне 1947 года Монтанья, его друг-адвокат и неизвестная женщина явились к нему домой совершенно голыми и разбудили его непристойными словами.
Процесс Муто превратился в зверя о многих лапах. После того как вызывали свидетеля, обязательно приходилось вызывать других, чтобы установить истинность его показаний. Постоянно возникали новые имена. Пресса в свою очередь вела спонтанные расследования и каждое утро обрушивала на читателей очередную сенсацию. Среди выступавших на процессе был и Витторио Ферольди де Роза, который, по его словам, в июле или августе 1953 года предпринял путешествие на автомобиле из Рима в Остию в компании друзей – в том числе и Андреа Бизаччиа. Ферольди заявил, будто она рассказывала соседу, что на побережье Остия-Торва занималась доставкой наркотиков; что была знакома с Вильмой Монтези, принимавшей участие в одном из «празднеств наслаждения» в Кастельпорцано, и что видела ее пояс в руках «другого человека».
Сильвана Изола, тоже ехавшая в этой машине, сообщила на допросе, что крепко спала всю дорогу и ничего не слышала. Но еще один из спутников – Гастон Преттенари – подтвердил, что в самом деле Андреа Бизаччиа разоткровенничалась. И среди прочего сказала, что Монтези на вечеринке дали покурить «какие-то сигареты», и у нее случился коллапс. Ее сочли мертвой и оставили на берегу.
Еще один свидетель – Франко Маррамей – показал, что однажды вечером в маленьком баре на виа Бальбуино слышал, как Андреа Бизаччиа сказала: «Вильма не могла погибнуть в результате несчастного случая – я очень хорошо ее знала».
С учетом невероятной газетной шумихи и явного недовольства со стороны общественного мнения апелляционный суд Рима затребовал у генеральной прокуратуры дело, уже дважды отправленное в архив. 29 марта 1954 года – почти через год после гибели Вильмы – надзорный отдел принял разросшееся дело к своему производству и возобновил расследование.
В течение целого года тучный и улыбчивый Рафаэль Сепе работал день и ночь и распутал этот клубок противоречий, ошибок и лжесвидетельств. Ему пришлось все начинать сначала. Тело Вильмы Монтези было эксгумировано и направлено на повторное вскрытие. Рафаэль Сепе, фигурально выражаясь, стасовал колоду и разложил карты рубашкой вниз.
Поскольку, как уже было сказано, Сепе начал с самого начала, он прежде всего попытался точно установить, когда именно Вильма 9 апреля вышла из дому. Имелись два свидетельских показания: одно – отца погибшей, который вечером заявил в полицию, что консьержка Адальджиза Россини видела Вильму в 17:30; второе – от полицейского в Саларии, в своем первом рапорте от 14 апреля указавшего, что та же консьержка указывала ранее иное время: ровно пять вечера.
Следователь вызвал консьержку, и та без колебаний подтвердила: Вильма вышла из подъезда не ранее 17:15. У Адальджизы имелись основания утверждать это столь категорично. Как раз в те дни, когда произошла трагедия, в доме работала бригада ремонтников, оканчивавших работу ровно в пять. Затем они умывались во дворе, что занимало не более десяти минут. 9 апреля, когда они завершили работу, Вильма еще не появилась. Не было ее и после того, как рабочие ушли. Консьержка видела, как она покинула дом спустя еще несколько минут. То есть после 17:15.
На этом допросе консьержка из дома 76 по улице Тальяменто дала показания, заставившие следствие усомниться в безупречности семейства Монтези. И в самом деле – поведение родителей Вильмы решительно изменилось с того дня, как было обнаружено ее тело. Адальджиза Россини сообщила, что несколько дней спустя мать стала настойчиво уговаривать ее изменить показания и сказать, что Вильма вышла из подъезда в половине шестого. Консьержка отказалась. Тогда мать спросила:
– Каким же образом тогда доктор Пассарелли в это самое время оказалась с ней в одном вагоне?
По словам Адальджизы, она ответила:
– Доктор просто невнимательно взглянула на часы.
И в негодовании от этого давления воскликнула:
– Не на такую напали! Я врать не стану!
Опять-таки для того, чтобы все начать сначала, доктор Пассарелли была вызвана на повторный допрос. Она появилась у следователя в состоянии беспокойства и возбуждения и на этот раз не заявляла так уверенно, что видела в поезде Вильму Монтези. «Мне так показалось», – повторяла она. И снова описала девушку – лет 28–30. «Волосы взбиты надо лбом, по бокам – локоны, на затылке собраны в большой узел. Без перчаток. На ногах – мокасины. Одета в жакет зеленоватого цвета».
Между тем Вильме несколько месяцев назад исполнился 21 год, а по общему мнению выглядела она еще моложе. В тот вечер она вышла из дому не в мокасинах, а в нарядных туфлях с золотыми пряжками. Не совпадали и прически, поскольку Вильма опять же несколько месяцев назад стала коротко стричься.
Следователь предъявил синьоре доктору жакет, обнаруженный на теле Вильмы Монтези. Увидев его, свидетельница растерялась – он был желтого цвета, броский и запоминающийся. Она даже вывернула жакет наизнанку, словно надеясь, что изнутри он окажется зеленым. И потом категорически заявила, что это не тот жакет, что был на ее попутчице в поезде.
Сепе выяснил, что Пассарелли не привлекали к опознанию тела Монтези. Вернее, оно свелось к тому, что ей предъявили остатки одежды. Следователь счел нужным поглубже изучить поведение Пассарелли. Выяснилось, что она получила ученую степень по филологии, служит в министерстве обороны, приходится дочерью высокопоставленному военному и принадлежит к респектабельному римскому семейству. При этом обнаружилось, что она страдает близорукостью, но очки не носит, и что по характеру – импульсивна, нерассудительна и склонна к фантазиям. Сепе удалось установить, откуда взялись деньги, на которые, сделав свое первое и неожиданное признание, свидетельница купила квартиру за 5 600 000 лир.
Признав показания Пассарелли несостоятельными, следователь решил установить, сколько времени занимает путь от виа Тальяменто, 76, до железнодорожного вокзала. В эксперименте участвовали двое карабинеров, чиновники департамента муниципального транспорта и министерства обороны.
От подъезда до входа в здание вокзала – 6301 метр (самым коротким путем). Чтобы преодолеть это расстояние (без учета светофоров и пробок), такси требуется ровно тринадцать минут. У пешехода, идущего неспешным шагом, это займет от 1 часа 15 минут до 1 часа 21 минуты. Скорым шагом – 50 минут. Если воспользоваться трамваем (маршрута В) – 24 минуты. Если предположить, что Вильма добиралась до вокзала именно этим способом, следует прибавить еще как минимум три минуты – именно столько нужно пройти от подъезда дома № 76 до остановки автобуса, находящейся в двухстах метрах.
Однако сколько-то времени потребуется, чтобы купить билет и дойти до своего вагона по платформе, расположенной в трехстах метрах от касс. В итоге был сделан важный вывод: Вильма Монтези не могла ехать в Остию на поезде, отправляющемся в 17:30. С высокой вероятностью можно предположить, что она не сумела бы сделать это, даже если бы вышла из дому в пять часов.
Дознаватели, делавшие первые выводы, не приняли в расчет одно очень важное обстоятельство: доктор Ди Джорджо, первым обследовавший тело на пляже Торваджаники, указал, что идет трупное окоченение. Судебный эксперт отметил «частичное окоченение», но имел все основания указать, что этот процесс идет. Окоченение наблюдалось в области челюстей, шеи и верхних конечностей. Правило Нистена[6] гласит: «Трупное окоченение начинается с челюстных мышц, переходит на шейные и на мускулы верхних конечностей». На основании этого Ди Джорджо сделал вывод – смерть наступила за 18 часов до осмотра, который проводился в субботу 11 апреля в 9:30 утра.