На вопрос о том, в каких отношениях экс-квестор состоял с Уго Монтаньей, обвиняемый ответил, что познакомился с ним после гибели Вильмы Монтези. Тем не менее имеются многочисленные свидетельства, что их связывала давняя дружба. Северо Полито не знал, кроме того, что телефонные разговоры Монтаньи прослушивались, и он вел с тогдашним квестором беседу, характер которой опровергал данные о недавнем знакомстве. Разговор состоялся 3 июля 1953 года, как раз после того, как Монтанья в первый раз вызвали на допрос. В ходе этого разговора Северо Полито сказал Монтанье буквально следующее:
– Ты свободный гражданин и волен делать, что захочешь. Ты видишь, что сам Помпеи исключил вопрос о наркотиках и вопрос о квартире. И скоро увидишь еще, что…
Монтанья, вероятно, человек более изворотливый, чем Полито, ответил ему:
– Ладно, ладно… Можем с тобой увидеться сегодня вечером, в одиннадцать?
– Нет, давай лучше пораньше. Встретимся в девять и поужинаем.
– Прекрасно, – отвечает квестор Северо Полито.
Помимо этого следствие установило, что в изъятом полицией дневнике, куда Вильма Монтези переписала письмо, отправленное жениху 8 апреля, не хватает нескольких страниц – они явно были вырваны полицией после изъятия. Однако не представлялось возможным установить, кто это сделал, когда и с какой целью.
Северо Полито никак не смог объяснить свои показания относительно пребывания Пиччони в Милане. Пиччони не был в Милане и, что еще хуже, никогда не пытался отвести от себя обвинения, заявляя, что находился там.
«Вслед за этим последовала длинная череда серьезных упущений, сфальсифицированных описаний никогда не происходивших событий, искажения событий реальных, сознательно и намеренно допущенных ошибок, причем все это было направлено на развал уголовного дела и на изменение истинного характера гибели Монтези и связано с желанием отвести любые подозрения от человека, с первой же минуты ставшего наиболее вероятным виновником преступного деяния, и сделать так, чтобы тот ускользнул от наказания…»
11 июня 1955 года, когда прошло уже около двух лет с того дня, как Вильма Монтези вышла из своего дома, чтобы никогда не вернуться туда, начался суд над Пьеро Пиччони и Уго Монтаньей. Первому было предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве, второму – пособничество. Бывший квестор Северо Полито должен был ответить за вышеперечисленные преступления.
Однако за два года следствий и переследствий, преодоления препятствий, закрытия и возобновления дела «по вновь открывшимся обстоятельствам» к списку прибавились новые люди – под суд попали еще около двадцати человек, главным образом за лжесвидетельство.
Сепе в итоге своих неустанных разысканий установил непреложно, что Вильма Монтези ушла из дому за сутки до гибели. Где провела она эти двадцать четыре часа? В заключении не нашлось ответа на этот вопрос. Ни один из тех двадцати человек, которых судили за дачу заведомо ложных показаний, не захотел раскрыть эту тайну; никто не подтвердил, что был с девушкой, и не назвал имя того, кто был с ней вечером 9 апреля, пока отец безуспешно искал ее в Лунготевере. На следующий день, когда Анджело Джулиани получил телеграмму о том, что его невеста покончила с собой, Вильма еще была жива. Она по крайней мере дважды принимала пищу. Однако никто не сообщил, где она ела. Не нашлось никого, кто решился бы хотя бы намекнуть, что видел, как во второй половине дня 10 апреля она ест мороженое. Возможно, в следующем месяце в ходе судебных слушаний завеса этой тайны приподнимется. Но очень возможно, что мы никогда не узнаем подробностей этой гибели.
Не в Каракасе ли объявятся женщины, пропавшие в Париже?
Жанна Казальс, молодая элегантная дама, супруга богатого французского промышленника, в семь вечера вышла из ателье своего модельера в новехоньком норковом манто и в драгоценностях, которые располагались по всему телу и тянули миллионов на пятнадцать. Она смешалась с толпой, заполнявшей улицу Фобур-де-Сент-Оноре – вероятно, самую фешенебельную и людную в Париже, – и направилась к месту встречи с мужем. Встреча эта так и не состоялась. Мадам Казальс исчезла бесследно, не оставив ни малейшей зацепки, которая позволила бы определить, куда же она пропала. Полиция, почти отчаявшись от бесплодных поисков, ухватилась за признание, которое Жанна незадолго до этого сделала близкой подруге: «Я влипла и, боюсь, не выберусь». Эти слова мало что объясняли. Мадам Казальс вела совершенно нормальный образ жизни. Репутация ее была безупречна. Но в таком городе, как Париж, где каждый год таинственно пропадает множество людей, нельзя пренебрегать никакой версией.
Случай с Жанной Казальс раскрутил в газетах смежную проблему – торговлю белыми женщинами. Об этом говорят много и часто. Полиция уверена, что она существует. Все газеты сходятся на том, что главный южноамериканский центр торговли людьми – это Каракас.
Всколыхнуть общественное мнение оказалось весьма непросто, хотя факты, казалось бы, свидетельствовали убедительно: за последние годы около 30 тысяч девушек были похищены в Париже и проданы в кабаре и бордели всего мира. Основные рынки, согласно этим сведениям, находятся в Северной Африке и Южной Америке.
И впервые с тех пор, как стали просачиваться сведения о существовании этой ужасной торговли живым товаром, французское общество взволновалось и запротестовало. Днем я побывал на собрании, где присутствовали в основном матери семейств, требовавшие у правительства энергичного вмешательства в эту проблему. Французское правосудие уже зафиксировало множество случаев. Но, к сожалению, раньше, всякий раз, как журналисты затрагивали эту тему, общество расценивало это как очередную журналистскую спекуляцию. Теперь, однако, все изменилось. Депутат Национального собрания Франсина Лефевр собрала воедино все международные и внутренние аспекты этого дела и поставила вопрос ребром. Никаких сомнений – торговля белыми женщинами существует, руководится мощными организациями с агентами и клиентами по всему миру и действует во всех крупных столицах. Особенно активно – в Париже.
Для начала полиция установила тщательный контроль за газетными объявлениями невинно-соблазнительного содержания: «Легкая работа для девушек 18 лет. Заработок – 40 000 франков». Девушке в таком возрасте нелегко побороть искушение. Во многих случаях речь идет о нормальной работе. Однако есть и исключения: претенденток подцепляли на крючок контракта, сажали в самолет, доставляли в Северную Африку и там продавали как товар. Этот бизнес приносит 100 процентов прибыли.
Манера, в которой работают агенты-вербовщики, кажется эпизодом боевика. В начале года перед огромной, ярко освещенной витриной магазина на Елисейских Полях затормозил автомобиль. Оттуда выскочил человек, схватил за руку проходившую мимо студентку, силой втолкнул ее в машину и увез. Никто с тех пор ее не видел.
Впрочем, при первых контактах чаще применялось хитроумие, нежели грубая сила. В одном журнале рассказывается история Ивонн Венсан, которая в дремотный воскресный вечер сидела дома одна, не считая горничной. Мать отправилась в кино. Когда стемнело, какая-то сердобольная монашка позвонила в дверь и сообщила дурную весть: мать попала под машину. Ивонна выбежала из дому, возле которого уже стояла машина – за рулем сидел сообщник лжемонахини. Ивонна Венсан пропала бесследно.
Еще одна девушка – имя ее не называется, – проведя весь день в компании друзей в Венсенском лесу, направлялась к станции метро. Она ждала на переходе, когда зажжется зеленый, и тут к ней обратилась слепая старушка с просьбой перевести ее через дорогу. Никто не знает, что произошло на другой стороне улицы 18 сентября в четверть седьмого вечера, но домой девушка так и не пришла. Полиция с полным основанием считает, что две эти жертвы – из 30 000 пропавших за последние годы – находятся в какой-то точке земного шара, и их добром или силой принуждают к проституции.
Механика тут несложная: девушек увозят в Африку или в Латинскую Америку. Молодая, хорошенькая и покладистая француженка может стоить до полумиллиона франков, то есть две тысячи долларов. Но тот, кто готов выложить такую сумму, получает право эксплуатировать приобретение до тех пор, пока инвестиция не оправдает себя. Девушке, попавшей меж шестерен этого механизма, редко удается выбраться и вернуться домой. Преступники будут преследовать ее неотступно. Впрочем, некоторым счастливицам все же хватает мужества и удачи ускользнуть. Одна такая – Сюзанна Сельмон, 21 года – несколько месяцев назад поведала по телевидению о своих невероятных приключениях. Она была певичкой в скромном кабаре и однажды встретила свою судьбу в образе элегантного импресарио. Он предложил ей выступать в Дамаске, получая по 2000 франков за вечер. И Сюзанна лишь на месте осознала, что ей придется далеко не только петь. Не теряя хладнокровия, она сумела связаться с французским консулом и была репатриирована. Интерпол благодаря этому случаю размотал целый клубок и отправил за решетку нескольких лже-импресарио.
Но фасад был настолько благопристоен, агенты так умелы и ловки, что полиции не удалось вскрыть нелегальный характер их деятельности. Потребовалась случайная удача – подарок судьбы, приведшая в тюрьму Франсиса Рабана, самого на первый взгляд респектабельного и законопослушного француза. Однажды вечером в аэропорту Орли, когда он в обществе какой-то дамы, с которой не состоял в браке, собирался вылететь в Южную Америку, некий детектив, повинуясь наитию, вздумал повнимательнее проверить их документы. Выяснилось, что у его спутницы они поддельные.