иара и, выставив голову тараном, понеслась в центр приемной. Когда моя маленькая сестренка превратилась в свободолюбивого дракона Суслика? Пожалуй, они бы нашли общий язык, учитывая единодушную тягу к побегам.
— Иви? — тихо вымолвила я.
Она встала как вкопанная, выпрямилась и уставилась на меня огромными разноцветными глазами.
— Софи, ты нашлась! — артистично заревела бунтарка и потянула ко мне руки, как в детстве, когда устраивала какую-нибудь гадость, а потом страшно боялась оказаться выпоротой розгами. — Они меня держали в клетке, как обезьянку! А я просто хотела приехать к тебе!
Последние слова она мычала мне в плечо. Еще осенью она задирала голову, чтобы посмотреть мне в лицо, а сейчас мы почти сравнялись ростом. Открытие оказалось настолько ошеломительным, что я потеряла дар речи и в панике посмотрела на Ленара. К моему огромному удивлению, человек, заявлявший, будто неплохо разбирался в воспитании непослушных девчонок, с деловитым видом подхватил со стола секретаря какие-то бумаги и поспешно скрылся из приемной.
— А я… — Дэниар в панике огляделся. — Я должен отнести папку в секретариат!
Подозреваю, что там они и встретятся. Законнички!
Показная истерика Иветты закончилась так же внезапно, как началась. Мы закрылись в кабинете Ленара, с дорогой мебелью и книжными шкафами, заставленными томами свода королевских законов. Сестра говорила, жаловалась и всхлипывала. Прочувственная речь несла единственную мысль, что в столичный пансион, где училось всего полторы сотни девочек самых благородных фамилий, она не вернется ни за какие коврижки.
— Не говори глупостей, я уже оплатила следующее полугодие, — поднялась я с дивана и оправила платье. — Собирайся.
— Не поеду! — топнула она ногой и скрестила руки на груди.
Я говорила, что Иви повзрослела? Ха-ха три раза! Ростом вымахала, а сама дитя дитем!
— Иветта, я многое делаю, чтобы ты получила хорошее образование, — начала раздражаться я. — После этого пансиона ты сможешь получить стипендию в Королевской Академии!
— А зачем ты много делаешь? — подняла она злые глаза.
— Прости? — поперхнулась я.
— Если бы я не жила в пансионе, то тебе не пришлось бы писать порнушку! Ты бы смогла придумывать красивые истории о принцессах, а не о том, что с ними делают!
— Я не пойму, ты только что назвала мои романы порнушкой?! — рявкнула я, неожиданно задетая, хотя сестра не погрешила против истины. От магического посыла, вложенного в гневное восклицание, на окнах кабинета взметнулись портьеры, зазвенели стекла, со стола слетели сложенные аккуратными стопками бумаги.
— Ты сама с первого дня ненавидишь Бевиса Броза! — со слезами в голосе выкрикнула Иветта, и стеклянные дверцы книжных шкафов пошли трещинами.
В комнате стало очень тихо. Медленно опускались на пол клочки распотрошенных документов. Неприятно хлопало выбитое ударной волной окно. Мы с сестрой стояли друг напротив друга и тяжело дышали.
— На следующей неделе начинаются вступительные экзамены в твой институт. Я поеду с тобой, — заявила Иветта.
— Ты поедешь в пансион, — спокойно опровергла я. — Прямо сейчас.
— Тогда я снова сбегу!
Раскрывшаяся дверь спасла бунтарку от оплеухи. В напряженной тишине в кабинет заглянул Ленар.
— Дамы, вы закончили? — мягко спросил он.
— Нет! — в два голоса огрызнулись мы с сестрой, и на столе разлетелся осколками графин, хлынула на паркет вода, посыпалось стеклянное крошево.
— Хорошо, — миролюбиво поднял руки Кристоф. — Громите кабинет дальше. Только постарайтесь не пораниться.
Когда он начал тихонечко прикрывать дверь, из приемной послышался индифферентный голос Дэниара:
— Господин Ленар, я уже говорил, что жениться на девушках из магических кланов опасно для жизни? Поверьте, хуже только на феях.
Дверь закрылась, щелкнул замок. Мы с Иветтой недоуменно переглянулись.
— Мне показалось, или они обсуждают женитьбу? — немедленно переключилась на другую тему сестрица.
— Они оба вообще очень странные.
По дороге в пансион Ленар завез нас с сестрой в небольшое уютное местечко на ужин. После пресной институтской еды, где из изысков подавали только нарезанные фрукты, и то раз в месяц, вкус блюд казался слишком насыщенным. Да и обстановка, царившая за столом, оставляла желать лучшего. Мы ели в гробовом молчании, без удовольствия. Кристоф попытался склеить светскую беседу, но в итоге ограничился парой анекдотов про воскресшего клиента.
— Бабуля Вермонт умирала четыре раза, — не купившись на шутку, припомнила Иветта, как мы безрезультатно провожали на тот свет старую ведьму. — В последний раз папа предлагал сразу заколачивать гроб, чтобы не передумала отправляться на Эсхоль.
Полагаю, что Кристоф проклял момент, когда решил угостить поссорившихся сестричек чем-то поприличнее свиных сосисок с уличного лотка. Должна сказать, что запах от чана, где плавали сосиски, шел восхитительный — как пробрался в окошко кареты, так слюнки потекли.
— И чем все закончилось? — полюбопытствовал он.
— Чем обычно заканчиваются похороны? — резко отозвалась я. — Замуровали в склеп, и если даже она очнулась, то родственники уже разбежались.
Не хватало, чтобы Иветта припомнила, что потом дух бабули три месяца летал в поместье Вермонтов и скандалил из-за белого цвета савана. Она завещала похоронить в красном, чтобы доставить деду удовольствие.
— Как профессиональный законник, могу с уверенностью заявить, что у обычных людей они, как правило, заканчиваются вскрытием завещания и судом… Кхм…
Поддержал, называется, беседу! Светский лев, чтоб его разобрало проклятьем… Ой! Святые угодники, не надо его ничем разбирать! Даже насморком. Нам еще Иви везти в пансион на другой конец Аскорда!
— Хорошо! — Я отложила вилку и обратила взор на сестру. — Что ты собираешься изучать в замшелом институте? Иностранные языки с акцентом западных провинций? Изящную словесность?
— Нет, одного Бевиса Броза в нашей семье достаточно, — скривилась Иветта. — Я пойду на законоведческое отделение.
Я многозначительно покосилась на Кристофа, намекая, что уважительный кивок определенно был лишним.
— Семейное право — скучнейший предмет, — объявила я, — особенно если с преподавателем не повезет.
— Я бы с этим поспорил… — попытался защищаться законник, хотя сам прекрасно понимал, что преподавательским талантом святые угодники его обделили.
— Ничего, — с вызовом изогнула рыжую бровь Иви, — выучу! А потом осужу у дядьки поместье Вермонт.
— Отсужу, — поправил Ленар.
— Ага! — с азартом согласилась она. — Все у всех отсужу, никому ничего не оставлю!
В предместья мы добрались уже в темноте. Дэниар предупредил директрису, что мы возвращаем беглянку, и едва экипаж остановился напротив высоких кованых ворот, как привратник распахнул створки. Сразу припомнилось, что у нас в институте дядьку Дрю было невозможно дозваться. Сколько раз кареты разворачивались и возвращались в Осно, чтобы утром взять штурмом неприступную крепость с благородными девицами.
Миновав темную аллею, мы остановились напротив парадной лестницы с колоннами, озаренной ярким фонарем. Не было никаких сомнений, что магический камень под стеклянным колпаком менялся ежедневно. Здесь, в отличие от провинциальной дыры, никто не ждал, пока он перегорит, засыпав лампу едким пеплом. И потом еще неделю не упрашивали разнорабочего вложить новый камень, чтобы ночью никто не свернул шею на лестнице. Помню, когда я впервые оказалась в пансионе, меня подкупил именно педантичный порядок в мелочах.
С той же педантичностью, но уже не восхищавшей, а злившей, сидя на краешке кожаного дивана, в течение получаса директриса чихвостила Иветту за неуступчивый нрав и отвратительные манеры.
— Ваша сестра совершенно неуправляема, — некрасиво поджимая губы, объявила она. — Безответственна, непослушна. По ночам она читает любовные романы! Понимаете? Не классическую прозу, а Бевиса Броза! «Белоснежку и семь рыцарей»!
— Ты читала «мужиконедельку»?! — охнула я, повернувшись к сестре, низко опустившей голову.
— Ну, не только же ее писать… — Убоявшись ментальной оплеухи, Иветта совершенно скукожилась на кожаном диване и спрятала ноги в истоптанных ботинках. Однако мама нас учила, что пользоваться колдовством на людях, даже если это самое колдовство слабенькое, считалось дурным тоном. Если отвешивать подзатыльники с помощью магии, то уж за закрытой дверью. Впрочем, самой матушке это никак не мешало отправлять за нами карающие розги. Бывало, прилетит плетка в спальню и давай жалить.
Мама являлась сильным магом, унять заколдованную ею вещь было почти невозможно, приходилось ждать, пока сжалится гувернантка и потушит колдовство. Я говорила, что гувернантка нам досталась исключительно раздражительная и мстительная? В общем, в детстве мы боялись розог, матушку и активно недолюбливали гувернантку. Однажды я спрятала все плетки и даже своровала из конюшни хлысты…
— Вещи вашей сестры уже собраны в дорожный сундук, — вернула меня в реальность директриса.
— Простите? — чуть не поперхнулась я на вдохе. — Что значит, дорожный сундук? Вы выгоняете Иветту из пансиона?
Видимо, поэтому нам не предложили даже водички, хотя после выслушанных гадостей у меня пересохло во рту. Не от стыда, а от яростно сдерживаемого желания ответить.
— Не выгоняем, а отчисляем, — огладила она юбку на коленях. — Точнее, уже отчислили.
— По какой причине? — мягким голосом вымолвила я.
— А чем, по-вашему, я занималась половину часа? Объясняла причины, по каким ваша сестра больше не может находиться в пансионе. Она подает плохой пример девушкам.
Поджав губы, я покосилась на сестру. В разноцветных больших глазах Иветты светилась незамутненная радость оттого, что ее погнали метлой из стройных рядов благороднейших девиц.
— Госпожа директор, — я послала любезную улыбку, — в своей длинной и пространной тираде… Да-да, я специалист по изящной словесности и знаю слово «пространный»… Так вот, вы не уточнили одну немаловажную деталь. Когда пансион вернет на мой счет перечисленные за следующий семестр деньги?