— После всех треволнений, что мы испытали из-за вашей сестры… — немедленно начала она.
— Хорошо. Однако как специалист по изящной словесности я знаю громкое слово «мошенничество», — перебивая грабительницу, я поднялась и кивнула Иветте, чтобы та не задерживалась в кабинете, где настольную лампу, возможно, приобрели на мой гонорар. — Если вы не возражаете, то я позову нашего законника. Господин Ленар — старший партнер в «Рейсон, сыновья и Ко». Вы что-нибудь слышали о них?
— Кхм, — только и смогла выдавить немного позеленевшая директриса.
— Вижу, что слышали, — кивнула я и светским тоном добавила: — Он как раз дожидается в приемной…
— Госпожа Вермонт! Мы всегда можем договориться! — немедленно заулыбалась директриса, вскочив с дивана следом за нами. В знак расположения она даже прикоснулась к моему локтю, но руку немедленно отдернула, видимо, осознав, что тело оппонента неприкосновенно.
— Договориться? — состроила я задумчивый вид. — Думаю, я соглашусь.
— Отлично! Мы же цивилизованные люди.
— Я имею в виду, что согласна на дополнительную компенсацию, — подсказала я с улыбкой. — Когда будете перечислять деньги за полугодие, не забудьте добавить десять процентов за моральный ущерб. Знаете, мы платим за ваш пансион, как за крыло дракона, а потом вылавливаем детей из стражьих участков.
Улыбка директрисы померкла.
— А еще они меня в чулан закрывали, и там было очень темно! — мстительно заявила Иветта и добавила: — Я тоже хочу моральную компенсацию! Ночник!
Мы с директрисой синхронно повернулись к тяжелому письменному столу, на котором красовалась очень милая лампа на длинной ножке и с красивым изогнутым плафоном…
— Госпожа Вермонт, у меня нет слов, как это неблагородно! — растерявшись от неожиданной пакости, пробормотала она. — Вы же наследницы древнейшей профессии!
— Простите? — вкрадчиво уточнила я, чувствуя, как меняюсь в лице.
— Магия! — воскликнула она и выдала неуместный смешок: — Святые угодники! Я имела в виду, что вы обе наследницы одной из известнейших в нашем королевстве магических фамилий… Кхм… Законник в приемной?
— И, скорее всего, слышал наш разговор.
— Ох, вот как? — Директриса кашлянула. — Говорите, Иветте понравилась настольная лампа?
Когда с чеком в ридикюле и с настольной лампой под мышкой я выходила из кабинета, Ленар, изучавший позавчерашний газетный лист, поднялся с дивана. Вопросительный взгляд сначала остановился на медной ножке от лампы в моих руках, а потом на плафоне, который тащила довольная, как сытый котенок, Иветта. Директриса, увязавшаяся нас провожать, видимо, из страха, что разбойницы Вермонт утащат еще какой-нибудь крайне важный предмет мебели, например стул из приемной, нервно улыбнулась:
— Счастливо добраться до западных провинций, дамы.
Секунду спустя она закрылась в кабинете и провернула ключ в замке.
— Она отказалась со мной знакомиться?
— Она боится законников, — пожала я плечами.
— Удивительное дело, — иронично хмыкнул он. — Настольные лампы отжимают благородные девицы, а за что-то боятся законников.
В задумчивом молчании мы ехали по озаренным фонарным светом улицам Аскорда. Я подумывала о том, чтобы снять комнату в недорогом постоялом дворе, где жила, пока шли судебные слушания, но неожиданно возница привез нас на узкую тихую улочку с домами из красного кирпича и высокими крылечками. Район был престижный, почти центр города. Гостиницы здесь стоили дорого и были мне не по карману.
— Где это мы? — заволновалась я. Иветта, дремавшая в обнимку с лампой, пробудилась и с любопытством поглядела в окно.
— На постоялом дворе, — спокойно объявил Ленар. — Две свободные спальни, горячая вода в любое время суток и ужин. Моя повариха отлично готовит.
Если он думал, что из ложной скромности я откажусь от бесплатного постоя и домашней еды, то сильно заблуждался. Я кивнула сестре, чтобы та не таращилась, а поскорее выбиралась из кареты, пока глупый хозяин особняка не передумал и не отправил нас в какой-нибудь постоялый двор. Откровенно сказать, на его месте я бы насторожилась еще в ту минуту, когда мы с Иветтой вынесли из директорского кабинета светильник. Но, видимо, у Ленара в хозяйстве было предостаточно ламп, может, даже имелись лишние…
Дом законника оказался таким, как я его и представляла: строгим, почти пустым и с гуляющим эхом. Чувствовалось, что жилье приобрели недавно и исключительно ради статуса.
— Ты здесь бываешь? — усмехнулась я, разглядывая холл, где стояли только вешалка с зонтами да закрытый обувной шкаф.
— В основном ночую, — подтвердил мою догадку Ленар.
Потом началась суета. Принесли дорожный сундук Иветты, куда в пансионе абы как упаковали вещи. Экономка и повариха в одном лице, добрая полнотелая женщина, накрывала на стол. Ужинали мы вяло, младшая сестра, не привыкшая к ночным бдениям, клевала носом прямо над тарелкой. В итоге, подперев щеку кулаком, задремала и проснулась, когда выронила вилку. Девочка была тут же отправлена спать, а когда я поднялась, то обнаружила, что она бухнулась поперек кровати прямо в одежде и башмаках. Стянув с Иви пыльную обувь, я потушила магический камень и, прикрыв за собой дверь, тихонечко вышла из комнаты.
В узком коридоре, привалившись спиной к стене, стоял Кристоф.
— Составишь мне компанию? — тихо спросил он.
— Все равно спать еще рано, — согласилась я, и мы оба сделали вид, что время не перевалило за полночь.
Кабинет хозяина находился тут же, на втором этаже. В отличие от гостевой спальни, он выглядел обжитым. На столе лежали бумаги, письменный набор с ополовиненной чернильницей. Свет горел приглушенный, только чтобы немного развеять темноту.
— Что-нибудь выпьешь? — спросил Кристоф, звеня хрустальным графином и стаканами.
— Виски, — отозвалась я, а когда за спиной воцарилась странная тишина, оглянулась: — Что за выражение на лице? Выпивать меня учил призрак деда Вермонта, а тот при жизни ничего кроме виски не пил.
— Сколько тебе было лет?
— Обычно в этом возрасте девочки пробуют безалкогольный пунш и хмелеют, — хмыкнула я.
Веселые были деньки. Отец пришел в ярость и попытался дедушкин дух заключить в амулет, а потом мстительно утопить в ручье. Топиться дух отказывался, так что папа проводил какой-то зубодробительный ритуал на кладбище Эсхоль. Чуть было склеп не разнес, но предка, обучавшего девочку неподобающим благородным девицам вещам, все-таки упокоил.
— Какое любопытное семейство, — с явным неодобрением пробормотал Ленар и протянул мне стакан с тонюсенькой полоской виски. — Как тебе дом?
— Красивый, — согласилась я, — и очень пустой.
— А кабинет?
— Удобный, — кивнула я. — Наверное, в нем хорошо работается, и улица тихая. Никто не галдит, не шумит. Еще мне нравится кожаный диван.
Вообще, конечно, про диван я упомянула зря, в голове немедленно закрутились сцены из книг с участием этого предмета мебели.
— Как поживает твоя подруга? — спросил Ленар, подходя чуточку ближе.
— Готовится к экзаменам.
— А лицо у поэта зажило? Забыл его имя.
— Тео собирается жениться на Диаре Арно…
В следующий момент Кристоф подался вперед и прижался губами к моему приоткрытому рту. На секунду он замер, словно ожидая, что благородная девица вмажет ему по лицу заклятьем глажки и тогда придется красоваться с женской пятерней на физиономии. Наивный, мало что столичный законник! Мы целовались упоительно и со вкусом. Я чувствовала жадные губы, жаркое тело, стонала от уверенных, смелых ласк. Мы налетели на стол, свалили бумаги, разбили стаканы с виски.
Когда стало ясно, что на столе заниматься страстными глупостями не очень-то удобно, Ленар подхватил меня на руки и толкнул ногой внутреннюю дверь. (Именно так, как я описывала в романах.)
— У тебя кабинет смежный со спальней? — пробормотала я между поцелуями, пока мы добирались до высокой огромной кровати. — Очень предусмотрительно.
— Это был комплимент? — сыронизировал он.
— Констатация факта, — прошептала я, впиваясь в его губы поцелуем.
После любви, усталые и разморенные, мы тихо лежали в темноте. Кристоф пальцем рисовал на моей голой спине узоры. За окном светало, день начинался с грязноватых сумерек. На первом этаже гулкого дома забили напольные часы.
— Почему молчишь? — тихо спросил Ленар.
— Мне ужасно стыдно, — призналась я.
В следующее мгновение Кристоф стремительно развернулся, и я оказалась придавленной к кровати.
— Я сделал что-то… — с тревогой заглядывая мне в лицо, прошептал он.
— Да нет, дурашка, — фыркнула я, мягко погладив его по подбородку с пробившейся щетиной. — Я поняла, что неправильно описывала эротику! Это же какой стыд! У Бевиса Броза три четверти описаний — это самое дело, а оно неправильно подано. Не зря говорят, что личный опыт — основа хорошего романа… Что ты делаешь?
Я охнула, когда губы Ленара прижались к вмиг затвердевшему соску.
— Помогаю вам накопить личный опыт, госпожа Бевис Броз, — промурлыкал он.
Когда я заснула, так и не поняла. Кажется, только-только мы говорили о каких-то незначительных и одновременно ужасно важных вещах, как вдруг открыла глаза и осознала, что комнату заливал солнечный свет. Я лежала одна в огромной кровати, по привычке вытянувшись в струнку на самом краешке, словно снова оказалась на узкой общежитской койке, а Кристофа не было. Без зазрения совести воспользовавшись ванной комнатой хозяина, я привела себя в порядок и заглянула к Иветте. Спальня пустовала.
Сестра нашлась в столовой в компании Дэниара. Они завтракали.
— Доброе утро, — сверкнула счастливой улыбкой Иви. — Как спалось?
— Неплохо, — медленно кивнула я и уточнила: — А где господин Ленар?
— Он уехал по делам и попросил проводить вас в воздушный порт. У нас дракон в двенадцать дня, так что не торопитесь. Время с запасом.
— Превосходно, — чувствуя страшное разочарование, постаралась изобразить я бодрую улыбку и уселась за стол, хотя аппетит пропал напрочь.