Это и в самом деле был первый поцелуй. Первый за сотню лет. Мужчины у меня не было уже столько времени, что и признаться стыдно. Родители за стеной каждое утро терзают супружеское ложе, а я уже забыла, каково это — чувствовать, как тебя обнимают мужские руки. Не то чтобы желающих не находилось, вот только старомодное воспитание давало о себе знать. Меня не интересовал одноразовый секс, я хотела любви…
Я уже забыла, как это бывает, когда нежность плавится на губах тягучей карамелью, когда дыхание становится одним на двоих, когда внутри разгорается пожар, а руки слепо скользят по телу, натыкаясь на одежду и мечтая сорвать ее, чтобы поцелуи пролились дальше — на шею, на плечи, на живот…
Алекс целовал меня страстно, горячо, умело. И уже не было вековой разницы между нами, мы как будто поменялись местами. Теперь я, растерявшая все былые навыки, неумело прижималась к его губам, как неискушенная гимназистка. А он был опытнее меня лет на двести, целуя меня с мастерством Казановы и неотвратимо заражая любовной лихорадкой.
Через одежду я ощущала бешеный стук сердца Алекса там, где уже сто лет в полную силу не билось мое собственное сердце, и с подступающей паникой подумала: «Вот-вот, сейчас он поймет, почувствует, что целует живой труп, осознает, что мое тело не подает признаков жизни». От этого испуга я порывисто всхлипнула, наконец-то вдохнув воздух носом, и у меня помутилось в глазах от запаха крови Алекса. Вулканической, лавой она бурлила в его венах, взывая к моей жажде. Губы Алекса по-прежнему целовали мои, но теперь обжигали адовым пеклом. Я кожей чувствовала каждую крошечную его венку, в которой пульсировала кровь, и мечтала прокусить ее и осушить досуха. Алекс, не чувствуя во мне опасной перемены, прижался еще теснее, приближая свою погибель. Если найду в себе силы обуздать жажду и оттолкну его — как пить дать шею ему сломаю. А если я продолжу соприкасаться с ним губами, то уже не смогу противиться своей природе.
Телефонная трель прозвучала спасительным сигналом. Алекс с неохотой отстранился, хрипло спросил, глядя на меня затуманенными глазами с расширившимися зрачками:
— Хочешь, сделаем вид, что его не слышим? — И вновь подался ко мне.
Я замотала головой так, что чуть не свернула ему челюсть.
— Уй! — Он схватился за подбородок, а я поспешно выскользнула из разомкнутых объятий, взялась за сумочку и негнущимися пальцами нащупала мобильный. Открыть слайдер я смогла не с первой попытки и чуть не заплакала от облегчения, когда услышала такой родной голос Манюни.
— Лизонька, я что, не вовремя? — деликатно поинтересовалась подруга.
— Маня, ну что ты! — в смятении воскликнула я.
Милая моя, ты даже себе не представляешь, как ты вовремя! Еще минута — и на этом бульваре стало бы одним трупом больше. Алекс, не подозревая, какой опасности только что избежал, с неудовольствием косился на меня. Зацелованные губы полыхали на его лице маковым цветом, магнитом притягивая мой взгляд.
— А чего так долго трубку не брала? Кровь, поди, пила?
Я плотнее прижала трубку к уху, повернулась к Алексу спиной и зашипела:
— Маня, хорош прикалываться! Что ты такое говоришь?
Не хватало еще, чтобы Алекс услышал наш разговор!
— А, значит, только собираешься, — хмыкнула Манюня. — Ну ладно, извини, что помешала. Я тебе тогда попозже перезвоню. Приятного аппетита!
— Мань, ты чего хотела-то? — требовательно спросила я.
— Да так, ничего, — уклонилась от ответа подруга.
— Маня!!!
В последний раз, когда Манюня говорила «ничего», она сидела на автобусной остановке со сломанной ногой.
— Мань, ты опять себе что-то сломала? — с нажимом уточнила я.
— Почему сразу «сломала»? — обиделась она.
Вслед за этим в трубке раздался какой-то треск, грохот, шум воды и трехэтажный мат какого-то пьяного грузчика.
— Маня, — насторожилась я, — кто там у тебя?
— Да так, никто, — засмущалась подруга.
— Маня, — выпалила я, — ты завела любовника, который сломал твою кровать, а теперь моется в ванной? И тут же испуганно вжала шею и обернулась на Алекса. Все, мой имидж невинной овечки окончательно подпорчен. А он вон стоит, улыбается, не скрывает своего интереса к разговору.
— Маня, — не выдержала я, — да кто там у тебя?
В трубке послышался скорбный вздох, и подруга с неохотой призналась:
— Пожарные.
Мне сделалось дурно. В последний раз, когда пожарные приезжали в дом Манюни, та умудрилась поджечь мусоропровод. Представьте себе: поздний вечер, в доме отключили свет, Манюня осталась без любимого сериала и при свете свечи решила навести порядок в квартире. Первым делом она надумала вынести мусор. Взяла в одну руку ведро, в другую — свечку и направилась на лестничную клетку. (Хорошо еще, не встретила никого из соседей, а то бы точно довела бедняг до кондратия!) Не знаю уж, как так получилось, только факт есть факт: вместе с содержимым ведра Манюня бросила (как она уверяет, случайно) в мусоропровод и свечку. Погоревав о свечке, впотьмах доковыляла до квартиры. Вскоре дали свет. На радостях Манюня включила телевизор и так увлеклась просмотром, что очнулась, уже когда за окном раздался вой пожарной сирены. Из-за подожженного мусора по всему подъезду шел дым, так что бдительные соседи вызвали бригаду пожарных. На всякий случай жильцы покинули квартиры и собрались во дворе. Там-то я и обнаружила Манюню, явившись по ее звонку на место ЧП. Пожарные еще долго костерили недотепу, бросившего в мусоропровод зажженную сигарету, а жены ругали своих курящих мужей, подозревая в причастности к происшествию. И только мне Манюня робко призналась, что это была свеча. Учитывая, что масштаб Манюниных катастроф в последнее время имел тенденцию расти в геометрической прогрессии, услышав сейчас про пожарных, я не на шутку перепугалась.
— Маня, ты спалила подъезд?!
— Почему сразу «подъезд»? — обиделась подруга. — Всего лишь утюг старый в квартире. Ну, еще стол. Со стульями. Делов-то!
Приятельнице несказанно повезло, что пожарная часть находится на соседней улице и пожарные резво приезжают на вызовы. Иначе с ее везением уже давно бы осталась без крыши над головой.
— Так, — проскрежетала я, — я еду к тебе. И больше ничего там не поджигай!
Я обернулась к Алексу, пытаясь определить по его лицу, слышал ли он слова Манюни, не понял ли лишнего. Кажется, обошлось.
— Это моя подруга, — в смятении пробормотала я, убирая телефон в сумочку. — Мне надо срочно ехать.
— Тушить пожар? — Алекс иронически выгнул бровь.
— Скорее спасать пожарных, — озабоченно ответила я. — Ты не знаешь, на что способна Манюня в гневе.
— Я с тобой, — просто сказал он и шагнул ко мне.
— Нет! — запаниковала я.
Не хватало еще, чтобы он увидел мою восьмидесятидевятилетнюю подружку!
— У подруги в доме есть кто-то из мужчин? — спокойно уточнил он.
Я растерянно покачала головой.
— Тогда я еду с тобой. Это не обсуждается. — Он взял меня за руку, заражая своим спокойствием, повел к тротуару и поймал машину.
Так на его месте поступил бы настоящий мужчина. Вот только что теперь делать мне? Знакомство Алекса с Манюней в мои планы никак не входило!
4
То, что Манюня существенно преуменьшила ущерб от пожара, стало понятно, как только мы вошли в подъезд. Горелым пахло уже у входной двери. Лифт не работал, так что на пятый этаж пришлось подниматься пешком. Дверь в квартиру приятельницы была широко раскрыта, на площадке печальная Манюня куталась в шаль, вокруг столпились сердобольные старушки-соседки.
— Лизонька! — Манюня при виде меня сперва обрадовалась, потом сконфузилась — так бывало всякий раз, когда я приезжала ей на выручку.
— Это и есть твоя подруга? — приглушенно спросил Алекс.
К счастью, отвечать не пришлось. Манюня подскочила к нам и заторопилась поведать о своей беде. Соседки, видимо, эту историю слушали уже не в первый раз, так что воспользовались нашим приходом, чтобы разойтись по домам. Манюня же нас за порог пускать не торопилась, очевидно решив подготовить к зрелищу погорелой квартиры своим жалобным рассказом. Оказалось, собравшись смотреть свой любимый сериал «Не родись красивой», Манюня надумала по-быстрому погладить пару полотенец. Для чего разложила покрывало на кухонном столе и включила утюг. Но в разгар глажки позывные любимого сериала заставили подругу бросить все и поспешить в комнату к телевизору. Манюня так увлеклась происходящим на экране, что про глажку совсем забыла. К тому же во время перерыва на рекламу позвонила ее давняя приятельница из Саратова и отвлекла разговором. В общем, мне оставалось только гадать, сколько времени потребовалось, чтобы проводка утюга заискрила и из искры возгорелось пламя, которое перекинулось на покрывало на столе, а оттуда дальше.
Ответа на свой вопрос я так и не получила: на середине истории Манюня внезапно осеклась и во все глаза уставилась на Алекса, только сейчас его заметив.
— Это Александр, — представила я. — Он был со мной, когда ты позвонила, и вызвался помочь.
Лицо приятельницы на миг дрогнуло в растерянности, но уже в следующую минуту она польщенно пробормотала:
— Очень приятно, молодой человек. Спасибо, что приехали.
Затем она многозначительно взглянула на меня. Она узнала Алекса по той фотографии на мобильном, которую я ей показывала. Сейчас даже пожар в квартире отошел на второй план: подруга с интересом переводила взгляд с Алекса на меня, оценивая нашу пару, и, судя по улыбке, тронувшей ее бледные губы, увиденное ей нравилось.
Я как-то не задумывалась раньше, как мы с Алексом смотримся вместе. Я всегда представляла рядом с ним ту загорелую живую девушку, которой я быть не могла. Но сейчас я пожалела, что рядом с нами нет зеркала. Или хотя бы витрины магазина. Пусть наши отношения будут коротки и стремительны, пусть у нас с Алексом нет никакого будущего, но сейчас у нас есть настоящее. И я захотела взглянуть на нас со стороны. Быть может, даже сделать снимок. Когда все закончится, у меня останется доказательство то