– Думаешь, меня волнует перед кем ты раздвигаешь ноги? – бешенство в глазах Норда набирает обороты.
– Видимо, да, раз ты упрекаешь меня в том, чего даже не было! – я складываю руки на груди в защитном жесте.
– Твоё пребывание здесь – часть наказания. Как помнишь – я уберёг тебя от казни, которая полагается за поддельную метку. Но это не значит, что ты сможешь схитрить, выйти замуж за какого-нибудь наивного придурка, вроде этого Добромира, и скрыться. Ты не поняла? Ты здесь навсегда.
Его «навсегда» припечатывает меня к земле. К глазам подступают слёзы. Я отказываюсь думать, что такова моя судьба! Отказываюсь! Всегда можно что-то изменить.
Я зло смаргиваю слёзы, но лица не прячу. Продолжаю стоять прямо, будто палку проглотила.
Из взгляда Рагнара внезапно исчезает злость, там появляется что-то другое. Незнакомое мне. Он делает шаг, нависая сверху и берёт мою руку. Ту, на которой совсем недавно была метка.
Его метка.
Сейчас запястье замотано чистой тряпицей, а ожог обработан специальным заживляющим раствором. Еся вчера помогла мне, но сказала, что на утро надо бы сменить повязку. А я не успела – слишком рано приехал Добромир.
Рагнар, ничего не говоря, принимается снимать сначала тряпицу, заменяющую бинт, а затем и подложку, пропитанную заживляющим раствором.
Мне становится страшно, я вся напряжена. Не понимаю, зачем он это делает? Хочет полюбоваться делами своих рук? Жаждет увидеть доказательства моих мучений?
Я стараюсь лишний раз не трогать рану, потому что любое неумелое движение – пытка. Но на удивление, большие сильные руки Рагнара не причиняют боли. Он делает всё осторожно, почти нежно.
Только вот подложка с раствором слегка прилипает к ожогу. Я издаю слабый полустон, когда Рагнар отделяет её от кожи.
Ужасный ожог предстаёт во всей красе. Мне хочется отвернуться, чтобы не видеть, как меня изуродовали.
Когда вчера я размотала руку после жрецов, и мы с Есей увидели ожог, у меня внутри всё перевернулось. Он уродлив и всегда будет со мной. Даже когда рана заживёт, останется огромное пятно, которое будет выглядывать из-под рукава. Жрец постарался на славу.
Рагнар жадно вглядывается в рану, будто хочет там что-то увидеть. Меня даже пронзает мыслью, что он мог подумать, будто метка снова проявилась. А это вообще возможно? И зачем он решил проверить?
– Тебе нужно обработать рану, – хрипло говорит Рагнар, глядя на ожог.
Я тяну руку на себя и высвобождаюсь, глядя на дракона исподлобья. Прижимаю больную руку к себе, баюкая её.
– Уходи, пожалуйста, – прошу я. – Надеюсь, мы больше не увидимся.
Рагнар недобро усмехается:
– Это вряд ли. Я буду присматривать за тобой. Я ведь сказал, вычислю твоих подельников и всё узнаю. Ничего не хочешь мне рассказать?
Я отрицательно мотаю головой, молясь, чтобы дракон наконец ушёл. Мне невыносимо рядом с ним.
– Скажу, чтобы жрецы обработали твой ожог. До встречи, Анна, – роняет Норд, он уже хочет уйти, но напоследок добавляет с угрозой в голосе: – Чтобы я больше не видел тебя так близко с этим крысёнышем Добромиром. Тебя я не трону, но вот его…
Когда Норд уходит, даже дышать становится легче. Мне и правда помогают обработать рану, и остаток дня проходит достаточно спокойно. Тем более, что лира Дарина не появляется на горизонте.
Вечером Добромир, ссылаясь на мою слабость, позволяет мне поехать домой в карете, которая принадлежит храму.
Когда я выхожу на улицу, в последний момент оборачиваюсь и смотрю назад.
Неподалёку стоит черноволосый мужчина с небольшой бородой и глядит мне вслед. Я уже видела его сегодня с Рагнаром, они беседовали о чём-то, когда Дарина стригла мои волосы. Взгляд у него настолько противный и липкий, что кажется, будто он раздевает меня догола. По телу идёт дрожь.
Я скорее забираюсь в карету, мечтая поскорее вернуться в мой старенький ветхий домик и растопить печку.
Но едва я выхожу из кареты, захожу в дом и сбрасываю ненавистные пыточные туфли, как в тёмном углу появляется какая-то тень.
– Ах, наконец-то ты пришла, – слышится кряхтящий мужской голос.
Глава 7 Фальшивый домовой
Ноги сильно болят после тяжёлого дня и пыточных туфлей лиры Дарины. Я испуганно вздрагиваю, делаю неловкой шаг назад и едва не падаю. Спасает стена, в которую упираюсь спиной.
Тень в углу начинает двигаться. В прихожей слишком темно, чтобы разглядеть что-то, здесь лишь одно окно, пропускающее скудный свет.
Мне сразу вспоминается Еся. Она говорила что-то про домовых. Мне следовало задобрить своего домового молоком и печеньем. Но я приняла разговоры Еси за пустую болтовню и не стала ничего делать.
– У меня нет молока и печенья, – мой голос дрожит. – Есть лишь горшочек холодной пшённой каши с варёной тыквой и пару кусочков хлеба. Могу поделиться.
Тень надвигается, заставляя моё сердце биться быстрее. Холод ползёт по позвоночнику.
– Я не голодный. Аня, это ты или нет? Что-то непохожа, неужели я переместился не туда? – в голосе домового слышится разочарование, почти отчаяние.
– Так меня постригли, волос нет, вот и непохожа, – машинально отвечаю я, по стеночке двигаясь в сторону двери.
Аней меня никто не называет, это неприлично. Так могут называть только самые близкие. А как показала жизнь – у меня их нет.
Домовой наконец-то выходит на свет. Он похож на карлика с торчащими пушистыми волосами и начинающей седеть бородой. На нём серая рубаха и чёрные штаны.
– Точно! – выпучивает глаза он. – Теперь узнал тебя. Ты, наверное, в шоке. Не понимаешь, как очутилась в Мраколесье в этом теле, да?
– Почему не понимаю? Я выросла в Мраколесье, это мой дом. – я замираю, окончательно переставая что-либо понимать. – Ты домовой?
– Домовой? Я даже не знаю, кто это. Я так долго искал тебя! Боялся, что в этих диких местах тебя убьют. Собирайся скорее, нам нужно срочно валить. Здесь небезопасно для нас обоих. Попаданок в Мраколесье сжигают на кострах, а меня могут развеять старые боги, за то, что посмел забраться на их территорию.
Карлик подскакивает ко мне, вцепляется тёплой ладонью в моё запястье и нагло тянет на себя.
– Я не поняла почти ничего, что ты только что сказал, – я выдёргиваю руку и делаю шаг назад. – Уходи сейчас же!
Ко мне просто забрался какой-то псих, а я с перепугу приняла его за домового. От осознания этого становится даже немного легче. С человеком хотя бы понятно, как бороться.
– Подожди… ты сказала, Мраколесье твой дом? Неужели ты ничего не помнишь про свою прошлую жизнь? – карлик глядит на меня с нескрываемым ужасом. – Хотя бы чуточку?
– Прошлую жизнь? Вот что, иди-ка отсюда, псих! – я бросаюсь в угол, хватаю старую метлу и выставляю перед собой. – Сейчас же выметайся!
– Подожди, я же не зна-а-ал! – карлик делает шаг назад. – Давай начнём заново. Меня зовут Велитилемей, и я бог, который переместил тебя сюда. В прошлой жизни ты умерла, и я дал тебе второй шанс.
Я делаю шаг вперёд, всё ещё держа метлу перед собой:
– Вон!
– Я докажу! – карлик внезапно поднимает вверх руки и…
– Ай, – я отступаю назад, удивлённо глядя на серый потолок.
Оттуда на меня падают розовые лепестки, распространяя вокруг чудесный сладкий аромат лета. Они буквально возникают из воздуха прямо на моих глазах. Это магия!
– Вообще-то я хотел подарить леди букет, – делает шутливый поклон мой новый знакомый. – Но, кажется, это проклятое новыми богами место почти лишило меня сил.
– Так ты действительно бог?
– Предлагаю немного поболтать. Думаю, я смогу кое-что прояснить.
Вряд ли лепестки – трюк.
Я медлю мгновение, перебирая в голове события последних дней. Я ведь и правда потеряла память. В моей голове сохранились лишь обрывки жизни в Мраколесье. Если я и правда вселилась в чужое тело, это многое бы объяснило.
– Ладно, пошли. Я растоплю печь и поставлю чайник. Но учти – близко не подходить, за руки не хватать, – предупреждаю я.
Карлик поспешно кивает. Видно, что ему правда не терпится скорее рассказать мне всё.
Мы проходим в промёрзшую комнату. Божок забирается на лавку и принимается болтать короткими пухлыми ножками, а я начинаю растопку печки.
Не проходит и пятнадцати минут, как я узнаю буквально всё.
Оказывается, что на самом деле моя душа была из другого мира. Поэтому иногда я вспоминаю странные словечки и веду себя совсем не как местные благовоспитанные лиры.
Только вот случилась загвоздка. Карлик совсем юный по меркам богов. Недавно он хотел потренироваться в перемещении попаданок в этот мир, но чудовищно ошибся.
Я должна была оказаться в сказочной стране Лирии, где живут единороги и правят, по словам карлика, добрые боги. А очутилась за океаном в жутком месте, где таких, как я – попаданок – убивают и считают злом.
– Пойми, я делал это впервые. Меня сделали богом буквально неделю назад, – принимается оправдываться божок. – Я делал всё по инструкции, но случился кошмар! Я чихнул и случайно ошибся в магической формуле!
Чувствовать себя подопытным кроликом неприятно, но я здраво решаю, что раз уж ничего не изменить, надо привыкать.
Тем более для меня обычно быть Анной из Мраколесья. Тоски по прошлой жизни я не ощущаю. Разве что любопытство.
– Новая жизнь, так новая жизнь, – вымученно улыбаюсь я. – Узнать бы ещё, что случилось со мной в прошлой.
– Так это легко, иди сюда, – манит меня пальцем карлик. – Сейчас я коснусь твоего лба, и ты всё вспомнишь.
Я прохожу вперёд, подставляя лоб и всё ещё испытывая некоторую настороженность.
Божок касается пальцами моей кожи. Проходит секунда. Другая… и ничего.
– Боюсь моих сил не хватит, это место высасывает их, – грустно говорит божок, убирая пальцы. – Как я и сказал, нам нужно бежать. Вернёмся в Лирию и там у тебя будет жизнь куда лучше этой. Ты бы знала, как долго я тебя искал! По всем континентам. Но как нашёл – сразу переместился сюда. Но обратно не смогу – магия почти иссякла. Думаю, нужно нанять карету… или повозку? Как думаешь? Верхом я ездить не умею. А потом нам ещё надо пересечь океан… вот так путешествие нас ждёт. Но ничего! Я исправлю свою ошибку, не волнуйся.