Она утыкается мне в плечо, тяжело вздыхает, подавляя всхлип, и тоже несмело обнимает меня, обхватывая спину.
Бедная робкая душа. Наверняка её здесь задирают. В любом обществе есть те, кто любит унижать слабых и тех, кто отличается.
Рада отстраняется и произносит:
– Я расскажу. Мне было двадцать, меня сосватал зажиточный сын торговца. Я была на седьмом небе, такой он был красивый и статный. Только вот оказался ревнив. И за неделю до свадьбы Мстислав приревновал меня к соседу, который мне в отцы годится. Напился и вот… он сделал это топором. Сколько кровищи было… понятно, что свадьбу отменили. Кому я такая нужна?
Её взгляд становится стеклянным, она будто снова оказывается в том дне.
– Эй, посмотри на меня, – я легонько касаюсь предплечья Рады. – Вижу, что тебе нелегко. И в землях безмужних тоже приятного мало. Но, поверь мне, всё может измениться. Наша с тобой жизнь может измениться.
Рада лишь флегматично пожимает плечами. Она не верит мне.
– Здесь каждый день похож на предыдущий. И ничего не меняется годами. Лишь порой становится хуже. Но ладно… – преувеличенно бодро добавляет она. – Нам пора. Нельзя отлынивать.
Мы идём к двери, и только я её открываю, как буквально в паре метров от нас вижу лиру Дарину и Рагнара, которые идут мимо.
Сегодня на бывшем женихе длинный тёмно-синий тёплый сюртук с серебряными пуговицами, чёрные брюки и безупречно начищенные сапоги. На его профиль падают лучи света из окон, расположенных наверху, и лицо Рагнара кажется высеченным из мрамора.
– Чтоб тебя! Проклятый дракон! – раздражённо бурчу я себе под нос.
Подаюсь назад, едва не сшибая с ног бедняжку Раду, которая не понимает, что вообще происходит.
– Анна? – вопросительно произносит она.
Рагнар поворачивается на нашу возню, на секунду меня прошибает холодом его глаз. Словно стальным лезвием вспарывают кожу.
Я поспешно захлопываю дверь, но понимаю, что шанс того, что гад не захочет поздороваться в привычной для него манере, стремится к нулю.
Я не хочу, разговаривать с ним. Рагнар должен забыть о моём существовании. Но он точно этого делать не планирует. Потому что за дверью я слышу приближающиеся шаги.
***
Нужно собраться с духом и встретить опасность с открытым забралом. Я тяну на себя дверь и сразу же упираюсь взглядом в широкую мужскую грудь. Веду глазами выше и ныряю в спокойную зелень глаз бывшего жениха.
– Доброе утро, – хмуро здороваюсь я, отводя взгляд.
Позади меня также здоровается Рада, её голосок тонкий и испуганный. Она явно не рассчитывала, что столкнётся с военачальником Нордом практически нос к носу.
– Прячетесь вдвоём от работы. Может вас наказать? – спрашивает лира Дарина из-за спины Рагнара.
Я перевожу на неё взгляд. Судя по кругам под глазами и помятому лицу, наставница явно мало спала, и как следствие встала не с той ноги.
– Что вы! Я просто показывала новенькой, где можно переодеться, – поспешно оправдывается Рада.
– Что ты делаешь на фабрике, Анна? – ровным голосом спрашивает Рагнар, игнорируя выпад наставницы в мою сторону.
– Работаю, разве не видишь? – огрызаюсь я.
– Хамка! – возмущается лира Дарина. – Ты близка к тому, чтобы я назначила тебе наказание.
Рагнар разворачивается. Под его пристальным взглядом наставница перестаёт зверствовать и затухает, как свечка.
– Идите, лира Дарина. Я присоединюсь к вам через несколько минут, – командует Рагнар.
Наставница поджимает губы и глазами показывает Раде, чтобы та шла с ней. Едва Рада выскальзывает из подсобной комнаты, Рагнар тут же делает шаг внутрь.
– Не закрывай дверь, – бросаю я.
– Боишься меня? – цинично усмехается он, захлопывает дверь с глухим скрипом и разворачивается ко мне: – Когда-то ты была не прочь остаться со мной наедине.
На секунду прикрываю глаза. Это была не я… другая Анна была не прочь. Теперь я хотя бы знаю, что не сама упала в объятия этого жестокого монстра.
– Говорить такое женщине – верх бестактности. Впрочем, другого я и не ждала от тебя, – поджимаю губы, глядя с вызовом.
Дракон щурится, перемещая взгляд на мои губы. Меня будто прошибает ударом молнии, хочется попятится, но я сдерживаюсь.
– Ты сама предложила себя. Теперь я понимаю, что это всё была игра. Неумелая, грязная игра.
Сама предложила? Те обрывки воспоминаний, которые мне доступны, говорят об обратном, но я многого не помню. Даже если прошлая Анна так сделала, Рагнар поступает жестоко, упрекая в этом.
Я не отрицаю очевидное – военачальник невероятно привлекательный мужчина. А его статус и власть лишь добавляют ему очков в глазах женщин. Я не слепая и вижу, что здесь все сходят по нему с ума. Анна могла поддаться, тем более, если считала Рагнара единственным.
Но меня этим не пронять.
– Я изменилась. Поумнела, знаешь ли, – холодно отбиваю я, внешне остаюсь невозмутимой, хотя сердце долбит отбойным молотком по грудной клетке.
Рагнар делает шаг вперёд и замирает, оставляя между нами жалкие сантиметров двадцать. Я делаю судорожный вздох, пытаясь по выражению лица дракона разгадать его намерения.
– Изменилась? – Рагнар слегка склоняет голову набок, впиваясь в меня взглядом. – Пожалуй, что так. Ты была красивой, но скучной до зевоты, а сейчас прорезались зубки? Или ты просто показываешь истинное лицо?
Я не понимаю, к чему эта перепалка. Она из меня все соки вытягивает. Делаю шаг назад, призывая себя быть умнее и просто молчать. Тогда дракон просто уйдёт, и я освобожусь от его удушливого внимания.
Взгляд Рагнара перемещается на мой пока ещё плоский живот, и его глаза покрываются коркой льда. Я прекрасно понимаю, о чём он думает. О ребёнке, который якобы не его. Сейчас опять впадёт в ярость – он предсказуем.
– Думаешь, твоя красота делает тебя особенной? – цедит он низким голосом, от которого по спине ползут мурашки. – Можешь сколько угодно показывать характер, но ты лишь глупая кукла, от которой не ждут ничего дельного. Всё, что ты можешь – раздвигать пошире ноги. Именно поэтому тебя так легко заменить.
Его оскорбления переходят все границы и становится просто невыносимыми. Я обещала себе быть сдержанной, но у меня всё-таки есть достоинство, я не могу терпеть эти гадкие слова.
– Ты отвратителен во всём к чему прикасаешься, – выплёвываю я. – Теперь у тебя новая истинная, настоящая, – последнее произношу с особым смаком. – Так иди же к ней! Что ты забыл здесь со мной в этой захудалой каморке?
– Нет, Анна, вопросы здесь задаю я. Что ты забыла на фабрике? Ты должна быть в храме.
Вообще-то я пришла потому что позвали, но ехидство берёт верх, и я колко отвечаю:
– А тебе какое дело? Работаю, где пожелаю. А тут говорят платят хорошо. Вот решила проверить.
– Фабрика не для тебя. Ты беременна, поэтому в твоём положении я позволяю тебе работать только в храме, поняла? Вот что я хотел тебе сказать. Чтобы я тебя тут больше не видел. Собирайся и уходи прямо сейчас, – Рагнар резко разворачивается и идёт к двери, но напоследок бросает. – А что до моей истинной… тебя наши отношения не касаются.
Дверь хлопает, а я так и остаюсь стоять посреди комнаты, кипя от негодования.
Что. Это. Было?
Почему он просто не может оставить меня в покое? Какое ему дело, чем я занимаюсь? Решил показать фальшивое благородство? Точно нет. Хочет в очередной раз досадить мне.
Хочется взвыть от возмущения и несправедливости, но я лишь сдержанно поправляю складки на платье, проверяю как сидит фартук, не сполз ли чепец – этому уделяю особое внимание, ведь мои волосы не должны увидеть – а затем выхожу следом за Рагнаром.
Нужно работать. Я не собираюсь слушать дракона, и отработаю до вечера, как и положено. Это важно для меня и того дела, что я задумала. Плевать, что скажет бывший жених.
***
Спустя полчаса я уже перебираю цветки гибельника. Отделяю лепестки от сердцевины, раскладывая их в разные ёмкости. Работа простая и монотонная. Как только ловлю нужный ритм, руки начинают делать всё сами по инерции. Это позволяет мне глазеть по сторонам и изучать обстановку.
Рагнар с лирой Дариной ушли куда-то, и мне так спокойнее. Есть шанс, что пробуду здесь до вечера незамеченной.
– Рада, – тихонько шепчу я.
Она возится с цветами рядом со мной. Обычно Рада работает в другом месте, но сегодня решила помочь мне освоиться.
– М? – вопросительно тянет она.
– Я слышала, что у старых дев рождаются «уродцы». Это правда?
Неспроста это происходит. Я пока не видела этих детей, но мне бы хотелось. Не из праздного любопытства. Я хочу понять, в чём причина.
– Да. Это потому что мы старые. Из-за этого нас высылают в земли безмужних. Чтобы мы не рожали бракованных детей мужьям и возлюбленным. У мужчин слабая плоть, они могут не сдержаться и сбросить своё семя в гнилое нутро, соблазнившись привлекательной оболочкой. Зачем плодить ущербных и делать наш народ слабым? Проще убрать источник соблазна подальше. Вот поэтому мы здесь.
От её слов меня едва не перетряхивает. Внутри разгорается злость на несправедливость. Женщинам просто вбивают это в голову, чтобы они были покорны! Бедняжки считают себя ущербными и гнилыми.
Так ещё и у мужчин «слабая плоть». А держать себя в руках не пробовали?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не высказать всё Раде. Мне безумно хочется её переубедить, но я понимаю, что вряд ли она сейчас оценит мои попытки. А мне нужна информация, а не ссора.
– Да, об этом я много раз слышала, – шепчу я. – Но я ни разу не видела «уродца». Что с ними не так? Они рождаются слабыми и сразу умирают? Или… есть какие-то мутации?
– Я не знаю, что такое мутации. Всё бывает по-разному. Иногда дети сразу умирают, а иногда становятся «уродцами».
– Некрасивыми? – продолжаю выпытывать я. – Расскажи, пожалуйста, мне важно это знать.
– Я… у меня есть сын, – Рада опускает голову и закусывает губу. – Он живёт в храме.
Мне мачеха тоже предлагала после рождения отдать ребёнка в храм. Видимо, это частая практика.