Часть женщин, которые не в себе от страха, я отправляю в подсобные комнаты и велю им закрыть двери. Так у них больше шансов выжить и не надышаться. Туда же помогают добраться тем, кто упал с лестницы. Некоторые из них травмированы. Ситуация ужасна.
Кто-то начинает кидать в окна камни, пытаясь разбить стёкла, чтобы к нам заходило больше чистого воздуха.
Когда песок израсходован, я понимаю, что этого недостаточно. Мешков слишком мало, да и физически не выйдет засыпать всё «море» из сердцевины гибельника.
И хоть сейчас эта гадость почти замедлила ход, почти застыла, газ по-прежнему медленно продолжает наполнять помещение.
В этот момент дверь наверху отворяется. Там показывается какая-то старая дева, которая тут же бросается за помощью.
Следующие минуты проходят как в тумане. Нас начинают потихоньку поднимать наверх – к чистому воздуху. Мы кое как держимся, прикрывая лицо мокрыми тряпками.
Когда я выбираюсь из недр фабрики, свежий воздух кажется мне неземным блаженством.
Вокруг много старых дев, все кашляют, но почти у всех в руках мокрые тряпки. Есть надежда, что это хоть как-то помогло.
Я не вижу лекаря, а он бы пригодился. Мы с Радой прислоняемся к стене, пытаясь прийти в себя.
Буквально спустя минуту показывается лира Дарина, её приводит Зоряна, которая бледная, как полотно.
– Как только я найду виновного, он жестоко ответит, – громко причитает Дарина, зло осматриваясь. – Эта авария принесла нам огромные убытки! А ты на них посмотри, Зоряна! Радуются, что можно не работать. Ух, халявщицы!
Мне кажется, она обезумела от вседозволенности. Как иначе объяснить поведение наставницы? Она видит, что около десяти женщин пострадали. Двух старых дев обварило горячей жижей, когда они сыпали песок. Ещё несколько женщин получили травмы, упав со старой деревянной лестницы. Я молчу про остальных – мы все надышались токсичным газом.
– Как вы смеете, лира Дарина? – произношу я с яростью. – Из-за вас пострадали бедные женщины. Знаете, кто виновен в аварии? Вы! Оборудование на фабрике настолько старое, что разваливается. А лестница? Что это за лестница? Деревянное старьё сломалось под весом женщин! И именно вы велели замуровать запасной выход. Фабрика приносит огромный доход, но мы вынуждены работать в скотских условиях!
Вокруг становится слишком тихо. Старые девы даже перестают кашлять, пугливо замирая.
Я публично бросила вызов лире Дарине. У всех на глазах. Кажется, отступать уже некуда.
Делаю шаг вперёд, руки дрожат от злости и перенесённого стресса.
– Вы чуть не убили нас всех, лира Дарина, – припечатываю я, глядя ей в лицо. – И вы недостойны быть наставницей.
Глава 9. Сарай для наказаний
Глаза Дарины расширяются от удивления, она надувает пухлые щёки, а её тонкие губы превращаются в ниточку. Но она быстро приходит в себя.
– Как ты смеешь обвинять меня, паршивка? – со злобой выплёвывает она, подаётся вперёд и отвешивает мне звонкую пощёчину.
Удар настолько сильный, что шею сводит, а щёку обжигает болью. Наставница крупная женщина, рука у неё тяжёлая.
Я рвано выдыхаю через нос, прикладывая ладонь к горящей щеке:
– Бьёте, потому что нечего сказать?
Дарина кривит губы в надменной улыбке:
– Вы всё здесь – принадлежите мне. Вы все здесь – подчиняетесь мне.
В этот момент я настолько люто ненавижу Дарину, что хочу броситься на неё с кулаками. Но я не такая, как она. У меня есть достоинство. И мне лишь на руку, что она обратилась сейчас к другим старым девам, вовлекая их в нашу беседу.
– И вас это устраивает? – я обвожу взглядом притихших работниц фабрики.
В большинстве своём я вижу на их лицах страх и недоумение – она не понимают, как я осмелилась пойти против наставницы. Но некоторые глядят на меня с такой отчаянной надеждой, что у меня спирает в груди.
Но все молчат. Никто не спешит высказаться против Дарины в мою защиту. Даже когда я нахожу глазами Раду, она выглядит виноватой, но всё равно молчит.
– Значит, хотите и дальше страдать из-за ошибок и халатности лиры Дарины? – горько спрашиваю я. – А вы не задумывались, куда уходят все деньги? Ведь ткань продают за баснословные суммы…
– Заткнись! – взвизгивает наставница, пытаясь отвесить мне ещё одну пощёчину.
Но на этот раз я уже ожидаю чего-то подобного, поэтому просто подаюсь назад, избегая удара:
– Не смейте прикасаться ко мне!
– Тебя высекут сегодня вечером. Тридцать ударов плетью на площади. И всю ночь проведёшь привязанной к столбу, – в голосе лиры Дарины сквозит ликование, настолько она рада, что отомстит мне.
От её слов меня ошпаривает страхом. Что будет с ребёнком, если я замёрзну? Ночи здесь холодные, того и гляди пойдёт снег со дня на день. Видя мою реакцию, Дарина растягивает губы в довольной улыбке.
– Вы же говорили, что Анна беременна. Запрещено сечь беременных, – внезапно встаёт на мою защиту Зоряна.
– А мне плевать. Я сказала – её высекут.
– Боюсь, я вынуждена буду сообщить об этом лиру Норду, – голос Зоряны дрожит. – Он ведь сегодня говорил нам, что любит, когда правила соблюдаются неукоснительно.
Зоряна сейчас многое поставила на карту. Мне даже не верится, что она заступилась за меня.
– Уж не из-за тебя ли произошла авария? – огромная лира Дарина угрожающе надвигается на маленькую Зоряну. – Может вы сговорились с новенькой, а? Подозрительно это всё.
– Как вы можете? Зоряна старшая на фабрике столько лет, что не сосчитать, – вдруг говорит Рада, набираясь смелости. – А Анна помогла! Она велела мне найти тряпки, намочить их и раздать. И все, кто воспользовался тряпками чувствуют себя куда лучше, чем те, кто не захотел.
– Да, так и есть!
– Мне правда было легче дышать!
– Анна придумала, что нужно засыпать смолу гибельника песком! Многих бы обожгло или даже сварило заживо, если бы не она!
Старые девы внезапно начинают роптать. То ли с подачи Зоряны, то ли потому что всем становится жалко беременную меня. А может им наконец-то надоело работать в скотских условиях?
– Всем заткнуться! – рычит лира Дарина. – Сейчас же молчать!
Кто-то послушно притихает, но некоторые продолжают говорить, глядя на наставницу исподлобья.
– Мы занимаемся не тем, чем нужно, – повышаю голос я. – Скажите, лекарь уже едет? Нужно осмотреть пострадавших. Некоторые упали с лестницы…
Вдруг раздаётся топот нескольких ног. Появляются около пяти старых дев с хлыстами и дубинами в руках. Их явно кто-то позвал, поняв, что дело пахнет жареным. Значит, у лиры Дарины есть верные союзники.
При виде подмоги Дарина едва заметно облегчённо вздыхает и тут же принимается нападать на меня:
– Командовать вздумала, подколодная змеюка? А ну замолчала! – топает ногой она, а потом обращается ко всем: – И вы, значит, вздумали подать голос, шавки? Сейчас я преподам вам урок. Начну с зачинщицы. Бажена, иди сюда!
Я сглатываю, прекрасно понимая, что зачинщица это я. Но что наставница задумала?
Высокая, худая как жердь женщина лет пятидесяти подходит к Дарине. Её лицо покрыто ямами от перенесённой болезни, а глаза напоминают рыбьи – такие же пустые и безжизненные. В руках она держит хлыст.
– Бажена сейчас отведёт Анну в сарай для наказаний, – зло щерится Дарина. – А если кто-то попробует помешать, отведает хлыста.
Одна из старых дев показательно щёлкает хлыстом по полу, поднимая золотую пыльцу гибельника и пыль в воздух. Я смотрю на женщин – они до сих пор не отошли от перенесённого стресса, вызванного аварией, они устали и боятся. Некоторые ранены.
– Я никуда с вами не пойду! – отвечаю я.
– Нельзя наказывать беременных! – голос Зоряны звенит от ярости и бессилия. – Я буду жаловаться!
– На площади на общих основаниях нельзя. Но я имею право использовать сарай для наказаний, потому что Анна пыталась посеять смуту среди работниц. Военачальник Норд лишь поддержит меня, – хмыкает Дарина. – Это же та самая распутная девка, которая связалась с тёмными силами и пыталась подделать метку истинности. Наверняка вы слышали про неё. Её дитя – плод чёрной магии. Она здесь для того, чтобы сеять раздор.
Я вижу, что на меня начинают смотреть по-другому. Всё-таки местные чересчур суеверны и придают большое значение подобным вещам. По лицам вижу, что мнение людей разделилось. Кто-то поверил Дарине, а кто-то нет.
Бажена хватает меня за плечо. Рада пытается возразить, но одна из сторонниц Дарины со всей силы ударяет её по рукам хлыстом.
Где Зоряна я не вижу, потому что на помощь Бажене приходит другая старая дева с дубиной, и они тащат меня вдвоём прочь. Слышу, как кто-то ещё пытается протестовать, но, судя по возгласам боли, в ход идут хлысты.
Я пытаюсь отбиваться, но тщетно. Мне не справится с двумя женщинами, которые гораздо крупнее меня. Впереди начинает маячить сбитая из старых досок хибара, которую я определяю, как тот самый сарай для наказаний.
***
Меня грубо заталкивают внутрь хибары. Внутри пахнет смолой и плесенью. По углам разбросаны куклы-обереги, которые я много раз видела у местных. Единственный источник света – хилое окошко.
Самое жуткое – на стене я замечаю плети с узлами, розги, кнуты. То есть это место не случайно названо сараем для наказаний. Лира Дарина оборудовала здесь всё для собственного удобства. Это же настоящее зверство!
Центральное место в комнатушке занимает стойка с цепями или деревянный «крест», к которому привязывают тех, кого наказывают. А в углу стоит массивное деревянное кресло с закрепленными браслетами для рук и ног.
– Помоги растянуть её на стойке, – командует Бажена своей подельнице.
Я резко оборачиваюсь, смеривая двух женщин яростным взглядом:
– Я хотела, как лучше. В том числе для вас. Неужели не понимаете, если ничего не изменить, завтра вы можете пострадать или даже погибнуть?
– Дурындааа, – тянет равнодушно Бажена. – Если кто и пострадает, так это ты.
Женщины хватают меня с двух сторон, а затем принимаются стаскивать верх платья. Грубо приспускают его до пояса, теперь грудь и спину прикрывает лишь тонкая нижняя сорочка.