– Думаешь, Анна, в твоём окружении одни друзья? А как я тогда узнала, чем именно вы занимались в храме, а?
Подозрение вспыхивает внутри, но я не желаю давать ему ход. Да, я говорила Добромиру, но ведь знали десятки других женщин. Проболтаться мог кто угодно…
Под удаляющиеся шаги наставницы перевожу взгляд на старшего послушника, а у него на лице всё написано.
– Я рассказал всё лире Дарине ради твоего блага, Анна, – произносит он. – Это нужно остановить, пока ты не зашла слишком далеко и не пострадала.
– Не пострадала? – ошарашенно переспрашиваю я. – Бажена и её подельницы вчера заявились в старый храм с дубинами. Их было десять человек! А со мной были беззащитные женщины. Просто повезло, что Бажена идиотка, и в храме был лекарь, который остановил всё, иначе нас могли избить.
Добромир судорожно сглатывает, мнётся на пороге кухни. Я не хочу, чтобы всё становилось достоянием общественности, поэтому выхожу к нему, плотно закрывая дверь.
Старший послушник поджимает губы и глядит на меня с упрямством:
– Я думал, что ты согласишься стать моей женой и перестанешь метить на пост наставницы, но теперь меня гложут сомнения. Я всё ещё забочусь о тебе, Анна! Чем раньше Дарина пресечёт это всё, тем лучше.
– Пресечёт, убив меня? Я много раз слышала, как исчезали неугодные ей, а потом их находили в лесу, обглоданных дикими зверьми!
Добромир заметно бледнеет:
– Если вовремя остановиться, она тебя не тронет.
– А если я не хочу останавливаться? Ты с самого начала должен был понять – я пойду до конца.
– Женское упрямство и гордыня худшие из пороков, – мрачно выдыхает Добромир, голос его дрожит. – Они губят и тех, кто им подвержен, и тех, кто оказывается рядом. Ты подумала, что пострадаешь не только ты, но и другие старые девы?
– А сейчас они не страдают? – негодующе повышаю голос я. – Их дети больны, они сами трудятся за гроши, живут в ужасных условиях. Появление лекаря для них – праздник. Лучше умереть, чем быть рабынями. Потому что это рабская жизнь! Понятно? Рабская!
Видя, что я распаляюсь всё сильнее, Добромир поднимает руки в успокаивающем жесте:
– Я подумал, что, столкнувшись с реальной опасностью, ты поймёшь, что я предлагаю тебе лучшую жизнь, Анна.
– А если бы меня ударили в живот? Я могла потерять ребёнка.
– Многие старые девы теряют детей в утробе, оно и к лучшему. В твоём случае ребёнок – бремя и свидетельство распутства, а не благодать. Мы могли бы начать с чистого листа…
– Как ты смеешь?! Не приближайся ко мне больше, – я подаюсь назад, сцепляя руки между собой, лишь бы удержаться и не отвести послушнику пощёчину.
Сам говорил, что готов принять с ребёнком, а на деле всё оказалось иначе. Я не считаю, что каждый мужчина должен быть рад чужому малышу, но тогда хотя бы не стоит лгать, чтобы понравится.
– Анна… завтра твой День Рождения, – Добромир натянуто улыбается. – Я предлагаю тебе последний шанс спастись. Я всё ещё готов стать твоей опорой.
– Подгнившая какая-то опора получается. Проще уж выстоять самой. Признайся, ты рассказал Дарине, чтобы отомстить? Жалкая, мелочная душонка, – фитиль злости внутри меня разгорается всё сильнее. – Не смей больше желать моему ребёнку смерти, иначе пожалеешь.
Добромир поджимает губы и принимает оскорблённый вид. Он двигается ко мне, вынуждая отступить. Подходит настолько близко, что практически нависает надо мной, прижимая к стене.
– Я – служитель храма, – зло цедит он. – А ты просто пользованная всеми подряд девка, выброшенная за забор. Кому ты ещё нужна со своим щенком? Я же ради тебя пошёл против Норда! Настроил его против себя. Ты будешь виновата, если я не получу место главного жреца в храме!
Я впервые вижу Добромира таким злым, без маски мягкости, без притворной заботы.
– Сестрёнка, чем это вы там занимаетесь? – раздаётся вдруг знакомый хрустальный голосок.
Сердце пропускает удар. Только Милавы здесь не хватало, я совсем забыла, что она кружит вокруг меня.
Добромир сразу подаётся назад, тяжело дыша и сверля меня разъярённым взглядом.
Я поворачиваю голову и вижу сестру. Она в милом розовом платье с кружевами и белой тёплой шубке. Красивая, нарядная, похожая на куклу. Сестра выглядит инородно в сером каменном коридоре храма.
– Я тебя ищу, а вы тут… ух! Прямо в храме, проказники! – Мила заливисто смеётся, довольная тем, что застала меня в таком положении. – Познакомишь со своим ухажёром?
Добромир срывается с места и несётся прочь мимо Милы. У него выражение лица настоящего страдальца. Удивительно, как быстро он смог спрятать злость, которая секунду назад бушевала в нём. И правда умелый лицемер.
– Это не мой ухажёр, сестра, – произношу я, переводя взгляд на Милаву. – Зачем пожаловала?
Мой голос слишком резкий, но у меня нет сил притворяться миролюбивой Анной, когда внутри всё клокочет от ярости.
– Как зачем? Завтра твой День Рождения, глупышка, – коварно улыбается Мила, подходя ко мне и чмокая в щёку.
Я не делаю попыток поцеловать её в ответ, но Милаву это мало волнует.
– Ты с каждым днём выглядишь всё хуже и хуже, – с притворной заботой Мила пытается коснуться моего лба. – Часом не приболела?
Я отстраняюсь, не позволяя сестре трогать меня:
– Ты так и не ответила зачем пришла.
– Предлагаю пойти прогуляться на свежем воздухе. Там и поболтаем. Здесь же просто дышать нечем! – брезгливо морщит нос Милава. – Я так могу и кухней провоняться.
Мы выходим во двор храма. Сегодня слегка распогодилось, хоть и лёгкий снег всё ещё срывается с кристально-чистого неба, кружась вокруг нас с Милой подобно серебристым искрам. Воздух наполнен свежестью, а свет утреннего солнца заставляет ледяные узоры на стенах храма сверкать, словно тысячи осколков драгоценных камней.
Я зябко кутаюсь в полушубок, который худо-бедно высох за ночь, а Мила явно не мерзнет, у неё, помимо богатой шубки, есть тёплые перчатки и шарф.
– Я знаю, что ты иномирянка, – внезапно говорит сестра. – Моя Анна была другой. К тому же, яд, который я подлила ей, должен был убить её. Проклятье… сначала я думала, что он просто не подействовал, но потом всё поняла. Он убил её, но появилась ты!
От слов сестры, сказанных ровным, почти будничным тоном, на меня накатывает волна ужаса.
Яд.
Она убила Анну.
Вот куда пропала настоящая хозяйка тела.
Признание настолько неожиданное, что я сначала замираю, но затем прихожу в себя и снова продолжаю идти рядом с Милой прогулочным шагом.
Она бросает на меня лукавый взгляд:
– Даже ничего не скажешь, иномирянка?
– И зачем ты мне это говоришь? – выдыхаю я, принимая нарочито невозмутимый вид.
– Я говорю это всё, потому что хочу, чтобы между нами не было секретов. Как раньше между мной и любимой сестрой, – Милава берёт меня под руку.
– Ты убила свою сестру.
– Ты должна быть рада, ведь теперь в её теле ты, – поджимает губы Мила. – Анна, хоть я и любила её по-своему, была глупа и не подходила военачальнику Норду. К тому же так быстро забеременела… – сестра бросает полный омерзения взгляд на мой живот. – Эта метка истинности всё испортила.
Я отталкиваю руку Милы и останавливаюсь. Нет смысла больше играть в эти игры, если она всё знает. И терпеть сестру я больше не намерена.
– Ты мне отвратительна. Говори, что хотела и убирайся.
– Грубиянка, – закатывает глаза Мила. – Не удивительно, что Рагнару больше нравлюсь я. Кстати, он настоящий зверь в постели.
Я позволяю себе мимолётно усмехнуться, чем задеваю сестру за живое.
– Чего улыбаешься? Он берёт меня каждую ночь по нескольку раз, – Мила подаётся вперёд, её глаза гневно сверкают.
Я не слишком настроена выслушивать про постельные подвиги Рагнара. Но почему-то чувствую лёгкое разочарование.
Дракон – кретин! Только строит из себя умника, а на деле повёлся на уловки потаскушки Милки. Я только начала чувствовать к нему хоть какое-то уважение, но сейчас оно трещит по швам.
Мила глядит на меня, высокомерно задрав нос:
– Рагнару нужна женщина, которая сможет направлять его. Которая знает наши традиции и не будет идти против них. Я уже слышала, что ты решила стать наставницей. Это просто смешно! Ты испортишь годами отлаженную работу. Лира Дарина подходит на эту роль лучше!
Интересно, они знакомы? Что общего у такой кокетки, как Милава, и гром-бабы Дарины?
Уж не приплачивает ли сестре Дарина? Или это безумие?
Но ведь логично, обработка гибельника – самое прибыльное дело в Мраколесье. Едва Норд явился, так сразу стал угрозой. В воздухе висит то, что скоро все местные, кто причастен к добыче и годами наживался на этом, лишатся сладкого куска пирога.
А как сладить с Рагнаром? У него нет слабостей. Точнее не было… пока не появилась бедняжка Анна – его истинная.
Вдруг поворачиваю голову и вижу наставницу, наблюдающую за нами из окна храма. Её нисколько не смущает, что я замечаю её. Дарина лишь едва заметно усмехается.
– Ты знакома с лирой Дариной? – спрашиваю я сестру, которая глядит в сторону и не замечает нашего соглядатая.
– Н-нет, – как-то неестественно быстро отвечает Мила.– Но слышала о ней. Кстати, ты думала, что будет, если она узнает, что ты иномирянка? Я пришла сказать, что хочу помочь тебе. Помнишь я обещала подарок на День Рождения?
Ага. И вела себя так, будто хотела убить.
– Интересно, и что же там за подарок? – я бросаю на сестру подозрительный взгляд.
Когда гадюка предлагает перемирие, лучше держать ухо востро.
– Я помогу тебе сбежать, – улыбается Мила. – Ты обретёшь свободу! Сегодня ночью приходи к лесу на границе посёлка безмужних, я помогу тебе выбраться и дам коня.