Элизабет побледнела.
Стейси рассмеялась.
— Не волнуйся. Он рассказал мне о твоем плане и попросил своего друга прийти вместо себя.
— Кого же? — спросила Элизабет.
— Видишь вон того рыжеволосого в белом полотняном костюме? Его зовут Честер, он и купит корзину Николь. — И она снова фыркнула.
Элизабет устремила взгляд на растрепанного молодого человека и его друга. Оба были в нетрезвом виде.
— Я убью Роберта, — сказала Элизабет.
Стейси рассмеялась.
— Мне нужно идти. Желаю хорошо провести время!
И она побежала к лорду Харрингтону, чтобы досмотреть аукцион до конца.
Элизабет вернулась к герцогу, сильно взволнованная, и рассказала о случившемся.
Корзина Николь была выставлена на торги. Сердце ее учащенно билось. Она знала, что корзину следовало украсить, однако ее попытки не увенчались успехом. Корзина выглядела ужасно. Николь выкрасила ее в красный цвет, в то время как остальные были белыми или пастельных тонов, изящно украшенные бантиками и кружевами.
Аукционист поднял корзину и вытаращил глаза. В толпе кто-то фыркнул.
— Что бы ни находилось в этой необычной корзине, пахнет очень вкусно! — сказал аукционист. — Кто начнет торг?
Воцарилось молчание. Николь вспыхнула. Она ни на кого не смотрела, только на аукциониста.
— Ну же, ребята, начинайте! Я слышу: «пять фунтов»? Пять фунтов, господа!
— А она чья? — спросил какой-то мужчина.
Имена девушек, приготовивших корзины, не держали в тайне, но обычно не было надобности спрашивать, где чья корзина, потому что поклонники все узнавали заранее. Поэтому раздались смешки. Когда аукционист посмотрел на этикетку, лежавшую на столе, и прочел вслух ее имя, Николь едва не умерла от стыда.
Все взоры обратились на нее. Наконец кто-то сказал:
— Десять пенсов!
Эту необыкновенно низкую цену встретил смех.
Николь похолодела. Этого не может быть! Они не сделают из нее посмешище!
— Десять пенсов, — повторил аукционист, радуясь, что торг наконец-то начался. — Я слышу: «фунт»?
— Один фунт, — сказал кто-то басом.
Николь, чуть не плача, посмотрела на этого участника торгов. На нем были куртка прямого покроя из белого полотна, соломенная шляпа-канотье, и он был в стельку пьян. Николь бросила страдальческий взгляд на герцога. Он в бешенстве смотрел на молодого человека в белой куртке. Затем перевел взгляд на нее.
Выражение сочувствия на его лице причинило ей невыносимую боль. Николь изо всех сил сдерживала готовые хлынуть из глаз слезы. Вдруг кто-то взял ее за руку. Это была Регина.
— Я их ненавижу, — сказала Регина. — Поехали домой.
Николь молчала.
— Один фунт, — гудел аукционист. — Продано… продано…
И тут глубокий, сильный голос заглушил все остальные.
— Пятьсот фунтов! — крикнул герцог Клейборо.
Воцарилось молчание. Потом аукционист просиял и ударил молоточком.
— Пятьсот фунтов! — закричал он. — Кто больше? Пятьсот фунтов. Кто больше? Продано! Продано герцогу Клейборо за пять сотен фунтов!
Глава 11
— Хейдриан! — воскликнула Элизабет. — Посмотрите, что вы наделали!
Герцог вздрогнул. Его взгляд скользнул поверх головы Элизабет и встретился со взглядом Николь. Она стояла изумленная, широко раскрыв глаза. Пока шел торг, в герцоге росло возмущение тем, как издевательски к ней отнеслись все эти аристократы. С мрачным видом он следил, как она пытается вынести боль, скрытую под маской гордости. Ему хотелось задушить друга Роберта за предложенную им совершенно смехотворную цену в один фунт. Когда же он понял, что других предложений не будет, что корзину Николь продадут за такую постыдную цену, он предложил немыслимую цену в пять сотен фунтов.
Ничто не могло остановить его — он должен был спасти Николь от унижения, но убеждал себя, что спас бы любого в подобных обстоятельствах. Но поймет ли его Элизабет?
Герцог с трудом оторвал глаза от Николь.
— Элизабет, — смущенно начал он.
Она всплеснула руками.
— Вы просто герой!
Он вытаращил глаза.
Она прижалась к его руке с сияющим видом.
— Какой вы умный! Теперь все будут знать, что вы взяли ее под свое покровительство, и никто больше не посмеет издеваться над ней.
— Вы всегда во всем видите только хорошее? — тихо спросил герцог.
Она смутилась.
Но какую-то часть правды он мог ей открыть.
— Я разозлился, увидев, как над ней насмехаются. Не терплю, когда кого-нибудь оскорбляют. — Он вспомнил, как отец оскорблял мать с такой же жестокостью. И как насмехался над ним, родным сыном, как унижал его, как издевался.
— Я знаю и именно поэтому так лю… так привязана к вам, — сказала она и погладила его по руке. — Все ждут, Хейдриан, вы должны взять у нее корзину.
Аукционщик уже выставил на торги одну из двух оставшихся.
— Я купил ее корзину лишь для того, чтобы спасти девушку от позора, я вовсе не собирался с ней завтракать, — сказал он, ощутив разочарование.
— Вы должны, Хейдриан! Если вы не разделите с ней завтрак, все решат, что я не одобряю вашего поступка и ревную. И вы испортите все то хорошее, что только что сделали. Вы должны.
Он был в ужасе. Его невеста посылает его в объятия другой женщины, которую он жаждет вопреки своим благим намерениям. Элизабет понятия не имеет, что он постоянно думает о Николь.
— Мы позавтракаем втроем, — твердо сказал он, понимая, что это опаснее, чем если бы он остался наедине с Николь.
— Ни в коем случае, — возразила Элизабет. — Я очень устала. Я здесь с самого утра, мы ведь все готовили вместе с вашей матушкой. Если хотите, чтобы мы сегодня с вами пообедали, Хейдриан, я пойду и немного отдохну.
— Тогда я отвезу вас домой.
— И оставите Николь здесь одну, чтобы она стала посмешищем? Не глупите! Я пришлю ваш экипаж обратно.
И, еще раз ласково улыбнувшись ему, она повернулась и помахала рукой встревоженной Николь.
Герцог сделал последнюю попытку:
— Элизабет, если вы уедете, все подумают, что вы огорчены.
Элизабет весело рассмеялась, она была в прекрасном настроении.
— Напротив, все увидят, насколько я вам доверяю, и я скажу друзьям, что вы взяли под свое покровительство леди Шелтон.
Эти слова привели герцога в замешательство. «Насколько я вам доверяю». Элизабет совсем не знает жизни.
У герцога было много женщин. Джентльмен не должен хранить верность жене, тем более невесте, он может содержать любовницу. Такие женщины не принадлежат к высшему обществу. Так принято. Леди из общества рады, что их мужья находят утешение на стороне, потому что слишком утонченны, чтобы удовлетворить их аппетиты, и занимаются этим разве что с целью зачать детей. Совсем другое дело Николь Шелтон. Узнай об этой связи Элизабет, она не простила бы его, не говоря уже о том, что это явилось бы попранием кодекса чести, обязательного для любого джентльмена. Леди Николь Шелтон была аристократкой.
Герцог проводил Элизабет к экипажу.
— До вечера, Хейдриан, — сказала Элизабет.
Герцог усадил ее в экипаж, и она помахала ему рукой.
Николь никак не могла прийти в себя. Почему он купил ее корзину, да еще за такую немыслимую цену? К тому же в присутствии Элизабет. Но главное — он спас ее от позора. Это дорогого стоило.
— Просто не верится, — взволнованно прошептала стоявшая рядом Регина. — Герцог Клейборо купил твою корзину! Ах, Николь! Ничего хорошего это не предвещает. Все подумали, что с тобой шутки плохи!
Николь едва заметно улыбнулась. Так вот что это значит? Или не только это? Регина ведь не знает, сколько раз она была в его объятиях, не знает, что Николь чуть было не отдалась ему.
— Лорд Хортенс ждет тебя. Иди. А я поеду домой и пошлю за тобой карету.
Вдруг Регина схватила сестру за руку.
— Николь! Смотри!
Николь проследила за ее взглядом и обомлела: герцог шел к возвышению, где в одиночестве стояла ее корзина. Герцог взял ее и направился к Николь.
— По-моему, он собирается с тобой позавтракать.
— Вряд ли, — возразила Николь с сильно бьющимся сердцем.
Герцог подошел.
— Леди, — проговорил он официальным тоном.
Первой опомнилась Регина и присела в реверансе.
— Ваша светлость, я… — Тут она заметила, что герцоги Николь пристально смотрят друг на друга. — Меня ждет лорд Хортенс, — еле слышно проговорила она, повернулась и упорхнула.
Первой нарушила молчание Николь:
— Зачем вы вернулись? На нас все смотрят.
— Ну и пусть. — С мрачным видом он протянул руку. — Пойдемте?
Николь заморгала.
— Я… я не понимаю.
Он сжал челюсти.
— Мы позавтракаем вместе, леди Шелтон, поскольку я купил вашу корзинку.
Она подняла на него глаза.
— Но… Элизабет?
— Элизабет это одобряет и, если бы не была такой усталой, присоединилась бы к нам.
Разочарование охватило Николь.
— Понятно.
Она повернулась, но руки его не приняла. Все ее мечты рухнули. А на что, собственно, она могла надеяться? Что он порвет с Элизабет прямо здесь? Просто они оба решили ее облагодетельствовать, только и всего.
Поняв, что Николь не примет его руки, герцог опустил ее, и глаза его потемнели. Они пошли рядом по лужайке и остановились на полянке, затененной тремя красными кленами. Герцог поставил корзину на землю, а Николь огляделась. Их было видно отовсюду, но этого следовало ожидать, как и любопытства, которое они вызывали.
— Вы принесли подстилку?
Николь покачала головой. Герцог снял охотничью куртку и расстелил на траве. Николь продолжала стоять.
— Садитесь, у меня нет чесотки.
Она посмотрела ему в глаза.
— Вы действительно собираетесь завтракать вместе со мной?
— Разумеется.
В глазах ее сверкнул гнев.
— Я не нуждаюсь в благотворительности.
— Очень даже нуждаетесь, — спокойно возразил он.
— И не просила покупать мою корзину!
— Не просили.
— Зачем же вы это сделали? — воскликнула о