на.
Он пристально посмотрел на нее.
— Потому что других спасителей не нашлось.
— Какая галантность! — с иронией произнесла Николь, уязвленная до глубины души.
— Вам стоило бы хоть на минуту расстаться с вашей гордостью, Николь. Из-за нее вы натворили массу глупостей.
— Это вас не касается!
— Садитесь же, — сказал он, вспыхнув от негодования. — Прежде чем мы устроим сцену и испортим все, чего достигли.
— Мне не нужно ваше покровительство, — с горечью произнесла Николь. — Оно необходимо вашей славненькой Элизабет, вот и идите к ней.
— Она как раз не нуждается в моем покровительстве, и глупо было с моей стороны предложить его вам, раз вы такая неблагодарная. А теперь сядьте.
Герцог толкнул Николь, и она невольно села на его куртку.
Он опустился на траву рядом с ней и, когда Николь уже была готова вскочить, удержал за руку.
— Мы все еще привлекаем внимание, сидите спокойно. Или вам недостаточно сплетен, Николь?
Она на мгновение закрыла глаза.
— Достаточно.
Он выпустил ее руку.
Открыв глаза, она обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Николь вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы. Она действительно нуждалась в его великодушии, и не только в великодушии.
Принадлежи он Николь, она прижалась бы к нему и рассказала о том, как несчастна. Он мог бы стать для нее гаванью, надежным убежищем, в котором она так отчаянно нуждалась, защитил бы ее от остального мира. Но он принадлежит Элизабет. И с этим ничего не поделаешь.
Он все еще смотрел на нее, очень пристально, словно читал ее мысли. И Николь стало не по себе.
Глаза его снова приобрели золотой цвет.
Он потянулся было рукой к ее лицу, но тут же опустил ее.
— Пожалуй, пора поесть, — сказал Хейдриан и взял корзину.
Николь не произнесла ни слова, не пошевелилась.
Охваченная неистовым желанием, Николь забыла обо всем на свете.
— Проклятие! Это невыносимо! — воскликнул герцог.
Он все понял. И Николь с радостью увидела страсть в его глазах.
— Я не могу, — прошептала она.
Он резко выдохнул.
— Если не можете, значит, у нас впереди очень долгий час.
Его слова вернули ее к действительности.
— Я полагаю, часа будет достаточно, если мы выдержим, — произнес он.
— Мы не нарушим приличий, если наш завтрак продлится час, а потом вы вернетесь к Элизабет.
— Само собой разумеется.
Эти слова подействовали на Николь, как ушат ледяной воды. Как может она желать мужчину, у которого есть невеста? Это низко и безнравственно.
— Давайте уйдем прямо сейчас, — резко сказала она, не поднимая глаз. — Скажете своим друзьям, что я само очарование, но у меня разболелась голова.
— Вы правы, — хрипло произнес он.
Николь протянула ему куртку и ждала, пока он ее наденет.
Пока они шли к длинной веренице экипажей, Николь думала о том, что в понедельник она уедет в Драгмор и они никогда больше не увидятся.
Кучер открыл дверцу кареты. Николь хотела войти в нее, но герцог вдруг схватил ее за руку.
— Николь, нам нужно поговорить.
— О чем? — грустно спросила она.
Герцог еще крепче сжал ее руку.
— Моя карета еще не вернулась. Вы могли бы подвезти меня в Клейборо.
— Ни за что!
Герцог подтолкнул Николь в карету, влез в нее сам и закрыл дверцу.
— В Клейборо, — бросил он кучеру. — А потом отвезете леди Шелтон домой.
— Слушаюсь, ваша светлость.
Карета тронулась.
— Зачем вы это сделали? — воскликнула Николь.
Он повернулся к ней. Глаза его сверкали.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он.
Она улыбнулась через силу.
— В понедельник я возвращаюсь в Драгмор!
Он пристально смотрел на нее. Николь слышала, как бешено стучит у нее сердце. Она надеялась, что он попросит ее остаться, но он отвернулся и стал смотреть в окно.
Затем снова повернулся к ней.
— Значит, это прощание, — проговорил герцог.
— Да.
— Николь…
Она ждала, затаив дыхание.
— Вы необыкновенная, вы не похожи на других.
Николь не сдержала слез.
— Почему вы плачете? — Он коснулся ее лица.
Николь покачала головой, не сводя с него глаз. Он наклонился к ней. Она не шевельнулась. Она ждала поцелуя. Последнего. Чтобы навсегда запомнить его.
Он обхватил руками ее лицо и прижался губами к ее губам.
Поцелуй был нежный. Потом Хейдриан стал ласкать ее шею, покрыл ее поцелуями, требовательными, страстными.
Николь вскрикнула и скользнула под него. Она ощущала его возбужденную плоть. Он хотел ее. Страстно, безумно.
Неожиданно Хейдриан перестал двигаться.
— Карета уже некоторое время стоит.
Николь закрыла глаза.
— Будь я негодяем, мы бы кончили прямо здесь.
Герцог слез с нее и сел.
Николь тоже села.
— Я поехал с вами не ради этого.
— Я знаю.
— Я этого не хотел.
— Я не жалею.
— До свидания, — едва слышно произнес герцог, резко повернулся, распахнул дверцу и вышел из кареты, так и не попросив ее остаться в Лондоне.
Когда он закрывал дверцу, Николь в последний раз увидела его лицо. Оно было сурово и бесстрастно. Николь никогда не сможет его забыть. Глаза ее наполнились слезами.
Ей показалось, что он смотрит на нее, почудился его голос:
— Николь.
Она не решилась выглянуть в окно. Отвернулась и вытерла глаза.
Глава 12
Марта поднялась вслед за Николь в ее спальню. На пикнике она не была, но ей рассказали о том, что там произошло.
— Ты не хочешь поделиться со мной… — начала было она, но тут увидела, что Энни, молоденькая горничная, укладывает вещи Николь в чемодан. — Куда ты уезжаешь?
Николь сказала Энни, что сборы можно закончить позднее, и, когда та вышла, повернулась к подруге.
— Возвращаюсь в Драгмор.
— Но ты не можешь сейчас уехать из Лондона!
— Почему же?
— Герцог принял тебя, скоро и другие начнут тебя принимать. Твоя жизнь переменится. Ты не должна уезжать.
Николь отвела глаза. Они вчера попрощались, навсегда.
Однако в Драгмор ее не тянуло. Она вспомнила, что оторвана там от всего мира. Соблазн остаться был велик. Но здесь она еще больше будет страдать при мысли, что в Лондоне находится герцог Клейборо со своей нареченной.
— Всякий раз, когда я встречаюсь с ним, — тихо сказала она, — мое сердце чуть не разбивается.
— Ах, Николь, — пробормотала Марта, схватив ее за руку, — если хочешь знать, я уверена, что он тобой увлечен и именно поэтому так поступил на пикнике. Но он человек чести и никогда не оставит Элизабет. Все знают, что она не совсем здорова, даже с пикника уехала. Вчера вечером он возил ее в театр, но они пробыли там недолго.
Николь мерила шагами комнату, избегая взгляда Марты.
— Я знаю, Марта, и именно поэтому не могу остаться. К тому же меня пугает мое чувство к нему. Я… я соблазняю его, а ведь он принадлежит другой. Это непорядочно.
Тема была чересчур интимной, чтобы ее могли обсуждать даже близкие подруги.
— Пожалуй, ты права, — сказала Марта, — поживи некоторое время в Драгморе. Рано или поздно ты забудешь герцога, а если останешься, найдешь себе другого. Пора вернуться в общество.
— Мне другой не нужен.
— С какой стати ей искать кого-то другого? — спросила Регина, стоявшая в дверях. — И куда это собирается Николь?
— Надо было постучать, — укоризненно сказала Марта.
Регина мило улыбнулась:
— Зачем? Разве у сестры есть тайны? — Она вошла, закрыла дверь и повернулась к Николь. — Видела бы ты, как смотрел на тебя герцог Клейборо!
В сердце Николь шевельнулась надежда.
— И как же он на меня смотрел?
— Как будто ты единственная женщина в целом мире.
— Регина, прошу тебя. — Николь резко выпрямилась. — Ты ошибаешься.
Регина села рядом с ней, пододвинув оттоманку.
— Ты тоже им увлечена, это совершенно очевидно.
— Очевидно? — воскликнула Николь, густо покраснев.
— Очевидно для меня, — успокоила ее Регина. — Это правда, что ты отвезла его домой в нашем экипаже?
— Правда.
— Элизабет довольно мила, — продолжала между тем Регина. — Но не идет ни в какое сравнение с тобой. Дай Бог, чтобы герцог бросил ее ради тебя.
— Регина! — резко сказала Марта. — Николь не должна обольщаться. Он никогда этого не сделает.
— Ты стала старой ретроградкой, — бросила ей Регина. — Любовь — великая сила.
Николь понимала, что Марта права, но не могла с этим смириться. Не хотела. Слишком сильно она любила герцога и не могла забыть то, что случилось на пикнике, а потом в карете.
Марта прервала ее размышления:
— Не уезжай, Николь, пожалуйста. Герцог никогда не задерживается в Лондоне, не очень часто появляется в нашем кругу. Ну, встретитесь вы случайно раз-другой, не больше. Если же ты уедешь, то обречешь себя на жизнь старой девы в деревне.
И жизнь в Драгморе вдруг показалась Николь невыносимо одинокой. Она заколебалась.
— Не знаю. Нужно подумать.
Регина тоже настаивала на том, чтобы Николь осталась. Она рассчитывала на то, что герцог бросит Элизабет ради Николь. Однако Николь не смогла бы жить с мыслью, что причинила горе другой женщине. На чужом несчастье своего счастья не построишь. Единственный выход — забыть о существовании герцога Клейборо.
Но это все равно что забыть о существовании солнца.
Герцог вошел в вестибюль своего лондонского дома. Волосы у него были спутаны, лицо раскраснелось от ветра. Он вернулся после длинной утренней прогулки верхом по парку, а потом вдоль Темзы. Скакал он быстро, словно преследуемый демонами, стараясь ни о чем не думать. Это ему удалось, поскольку все его внимание было поглощено жеребцом, на котором он скакал, — злобным и опасным.
Герцог уехал не позавтракав и, когда вошел в столовую, не удивился, увидев вдовствующую герцогиню, потому что у подъезда заметил ее карету. Обычно он радовался приезду матери, но не сегодня, поскольку знал, что привело ее сюда. И без того плохое настроение герцога окончательно испортилось.