В конце завтрака Изабель позвонила в маленький серебряный колокольчик, чтобы привлечь внимание присутствовавших.
— Начнем? — спросила она, улыбаясь, и глаза у нее заблестели.
Все вскочили из-за стола, в том числе и Николь. Она уже забыла о герцоге, но когда повернулась к двери, застыла на месте.
Он стоял там, одетый в охотничий костюм — желто-коричневые бриджи, высокие черные сапоги, алую куртку и цилиндр. Его взгляд был устремлен на нее.
Накануне вечером Изабель узнала, что сын и его невеста не приедут. Элизабет снова заболела и слегла. Горничная сказала, что ходят разные слухи о том, что случилось с барышней, несколько врачей, посетивших ее, не могли определить, что у нее за болезнь.
Он отвел от нее глаза и небрежной походкой подошел к матери, поцеловал ее в щеку и пожелал доброго утра. Его тут же окружили гости, дружески приветствовали, выражали искреннее сочувствие по поводу нездоровья его невесты.
Николь тем временем пошла во двор, где уже собирались участники охоты. Грумы начали подводить лошадей. Каждый привез с собой свою лошадь, приученную к охоте, в том числе и Николь. Она хотела, чтобы ей привели ее гнедого жеребца, но это было бы безрассудно, он был слишком велик, чтобы управляться с ним, сидя в дамском седле, а она должна была соблюдать приличия и пользоваться дамским седлом. Вместо гнедого она выбрала крупного черного мерина. Николь подошла к нему, погладила по шее.
Герцог здесь, он все-таки приехал. Без Элизабет.
Она обняла лошадь за шею и повернулась спиной к группе гостей. О чем она думает? Не важно, что он приехал один. Пусть даже Элизабет не приехала, но несколько слов, которыми они могли обменяться, несколько коротких встреч ничего не значат.
Она должна сосредоточиться на охоте. Это опасное развлечение. Отвлекаться нельзя.
В этот момент герцог остановился у нее за спиной. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать его присутствие.
— Доброе утро, леди Шелтон. — Приветствие прозвучало вежливо, но Николь показалось, что в нем содержалось нечто большее.
Николь повернулась к нему, и взгляды их встретились. То был момент необычайной близости, хотя двор представлял собой сумасшедший дом, наполненный двумя дюжинами беспокойных лошадей, взволнованными наездниками и множеством грумов. Герцог не мог отвести от нее глаз, и Николь ощутила его силу в полной мере, потому что он словно пытался проникнуть в самые глубины ее сердца и души. В это мгновение она поняла, что что-то изменилось в их отношениях. Но не решилась подумать, что именно.
— Сегодня будет славная охота, погода великолепная, — сказала она беспечно.
— Однако, — сказал он, подойдя к вороному сбоку и проверяя подпругу, — у нас собралась большая компания. Это небезопасно. При таком количестве наездников нередки несчастные случаи. Так что держитесь позади всех.
Николь широко раскрыла глаза. Она никогда не ездила позади всех, как это полагалось дамам, и не собиралась поступать подобным образом сейчас. У нее мелькнула мысль, что он беспокоится за ее безопасность. Она мгновенно вспомнила, как он спас ее на благотворительном пикнике. Может ли такое быть? Неужели она действительно дорога ему? Она устремила на него пристальный взгляд. Герцог ответил тем же.
Он обхватил ее колено. Николь позволила ему помочь ей сесть в седло и взяла поводья.
— Благодарю вас.
— Удачной охоты, — бросил он и отвернулся.
— Удачной охоты, — сказала Николь ему вслед.
Она смотрела, как он пошел к своей лошади, крупному вороному жеребцу со звездочкой на лбу. Николь выдохнула, чувства ее были в смятении. Ее гунтер нетерпеливо загарцевал на месте, ощутив ее настроение, и пришлось сосредоточиться, чтобы успокоить его.
Через пять минут они выехали. Гончие учуяли запах лисы и бешено лаяли, помчавшись по первому лугу. При выезде Николь позволила оттеснить себя в тыл вместе с другими дамами. Теперь, когда охотники пустились легким галопом по всхолмленному лугу, следуя за гончими, она не могла не оказаться там, где был герцог, ехавший далеко впереди.
Приближаясь к первой изгороди — низкой каменной стене, — группа начала рассыпаться. Дюжина лошадей со свистом преодолела ее, потом еще дюжина, некоторые почти одновременно. Группа растянулась, каждый всадник нашел свое место, леди отстали. Николь двинулась вперед. Она проехала мимо вдовствующей герцогини, та удивленно посмотрела на нее и улыбнулась.
Несколько джентльменов, с которыми она теперь скакала в одном ряду, оказались не столь великодушны. Они были шокированы. Только русский аристократ усмехнулся.
Впереди протекала небольшая речка. Гунтер перемахнул через нее грациозно, не сбавляя шага, и Николь рассмеялась от удовольствия, охваченная волнением безрассудной скачки. Она миновала еще одного всадника, узнала отца Элизабет, маркиза Стаффорда. Он тоже удивился, однако Николь было все равно. Ее гунтер шел четким галопом, и Николь упорно направляла его в самую гущу охотников. Путь преградил большой курятник. Две гнедые, шедшие впереди, взяли преграду, но первая лошадь во время прыжка задела копытом верхнюю перекладину. Следующий наездник шел почти вровень с первым, Николь решила, что не миновать несчастного случая, и повернула лошадь чуть в сторону, уже собрав ее для прыжка. Они взлетели над курятником под углом, и она с радостью увидела, что обоим всадникам удалось не упасть. Мгновение — и она обогнала их.
Через две мили Николь уже нагоняла герцога и старшину охотников, опередивших всех остальных. Впереди возвышалась стена в четыре фута высотой, и у нее было время увидеть, как герцог без всяких усилий взял ее, и восхититься тем, как он это сделал. Ее гунтер, рвавшийся вперед, все ускорял и ускорял бег. Николь старалась не потерять контроля над ним, стена надвигалась, и они перелетели через нее, после чего она пустила его во весь опор.
Он взял полный галоп. Николь наклонилась вперед, насколько могла, чтобы сохранить в дамском седле равновесие. Морда ее гунтера коснулась бока жеребца герцога. Герцог обернулся, увидел ее и изумился.
Николь рассмеялась с ликующим видом и поскакала с ним рядом.
— Ступайте назад! — крикнул он.
Они мчались бок о бок, их огромные гунтеры стучали копытами, заглушив его слова.
— Ступайте назад, черт побери!
— Внимание! — крикнула Николь, все еще смеясь.
Они были в трех шагах от очередной четырехфутовой переносной изгороди, сплетенной из расщепленных веток. Герцогу оставалось лишь сосредоточиться на своей лошади. Оба наездника собрали своих лошадей одновременно, взлетели вверх и приземлились бок о бок, шаг в шаг.
Он снова повернулся к ней.
— Вы просто дура! — в ярости крикнул герцог. — Вы разобьетесь! Немедленно отправляйтесь назад!
— Я всегда скачу впереди! — с вызовом крикнула она.
Каждое мгновение этой бешеной скачки доставляло ей наслаждение — и его бешенство тоже. Лошадь под ней была горячая и сильная, и этой тонной конской плоти она управляла своим умением и телом. А ехавший рядом с ней на своем мощном жеребце герцог производил на ее чувства точно такое же впечатление — красивый, мужественный самец, охваченный яростью.
— Тише шаг, — приказал он, перекрикивая воющих гончих и бешеный стук копыт. — Впереди опасное препятствие.
Николь послала ему усмешку, пустив своего гунтера еще быстрее. Герцог, оказавшийся позади, выругался.
Препятствие действительно было опасное, между двумя изгородями — всего два шага, однако Николь взяла обе изгороди чуть-чуть небрежно, но безукоризненно. Теперь она снова ехала рядом с герцогом. Достаточно было одного взгляда на его лицо, чтобы понять, как он зол. Но он стоически принял то, что не может заставить ее замедлить шаг, не помешав ей при этом, что было бы еще опаснее. Они шли галопом рядом, их гунтеры хорошо подходили друг другу и бежали в одном ритме. Они больше не разговаривали. Это было почти невозможно из-за тяжелого дыхания лошадей и грохота копыт. Николь, ощущавшая под собой горячее влажное лошадиное тело, будто слилась с ним — ей казалось, что она составляет одно целое с этим мчащимся сильным животным, это была радость от скорости, с которой они мчались, и — от близости герцога.
Час спустя охота закончилась, и все всадники собрались вместе, в том числе и последние несколько дам. На обратном пути Николь разрешила себе ехать позади, она держала лошадь в узде, не обращая внимания на ее протесты. Она понимала животное, потому что чувствовала то же самое. Устав от длительной, трудной скачки, она была слишком возбуждена, и ей не хотелось останавливаться, если бы охота продолжилась, она приняла бы в ней участие.
Герцог, разумеется, ехал далеко впереди. Он оставил Николь, как только охота закончилась. Губы у него были плотно сжаты, глаза сверкали. Он не мог отчитать ее прилюдно, но у нее было такое ощущение, что он непременно это сделает. Она все еще была слишком взбудоражена, чтобы чего-то бояться. Никогда еще охота не доставляла ей такого наслаждения!
Она до такой степени была погружена в приятные воспоминания, что не заметила поначалу, просто не обратила внимания на то, что остальные дамы, за исключением вдовствующей герцогини, ехавшей впереди, смотрят на нее весьма холодно. А когда поняла, что стала объектом их неодобрения, ей захотелось рассмеяться им в лицо. Потому что они не умели ездить верхом так, как она, потому что у них не хватало смелости ездить так, как она, они презирали ее за то, что она наслаждается спортом так же, как мужчины. Ничто не могло убить ту радость, которую она испытывала, во всяком случае, сегодня. Она еще больше замедлила своего гунтера, не желая оставаться в их обществе. Пусть обгоняют ее. И тут же поняла, что ее лошадь идет неровно.
Нахмурившись, она остановила лошадь и, спешившись, погладила ее по мускулистой мокрой шее. Осмотрев передние копыта, поняла, что в одно из них попал маленький камешек. Встревоженная Николь вынула камешек. Она испугалась, что он был там во время охоты, а это могло нанести серьезное увечье лошади. К счастью, осмотр показал, что подушечка была мягкая; камешек попал туда недавно, и скоро лошадь будет как новенькая.