Он повернулся к ней.
— Ничего лучше не придумаешь.
Николь задохнулась.
— Я думал, вы так и поступите, когда мы разговаривали в последний раз.
Хейдриан хочет, чтобы она уехала. Он больше не желает видеть ее. И это после того, что произошло между ними. Уж не ослышалась ли она?
— Почему вы не уехали? — спросил он.
— Я… я хотела уехать. Родители уговорили остаться. — Слезы навернулись ей на глаза. — Они надеются, что общество снова примет меня и я буду пользоваться большим успехом.
Он стиснул челюсти.
— И вы этого хотите? Намерены искать мужа?
— Да, — прошептала она.
— В таком случае желаю удачи.
Хейдриан не собирается делать ей предложение. Он ей желает удачного замужества. Николь пошатнулась, словно от удара. Герцог сделал движение, чтобы поддержать ее, но она пожала плечами и торопливо отвернулась.
— Я для вас ничто, не больше, чем мимолетное удовольствие.
— Я с самого начала дал понять, что вам не следует питать никаких надежд в отношении меня.
— Ублюдок! — бросила Николь и с радостью увидела, что герцог шокирован. — Вы отправились сегодня искать меня, чтобы задрать мне юбки в лесу?
— Вы знаете, что это не так.
— Я знаю, что произошло здесь сегодня! — В ее голосе зазвучали истерические нотки. — Вы говорите, что мне не следует ничего ожидать от вас, но, судя по вашему поведению, этого не скажешь!
— Похоть взяла верх над разумом. В конце концов, я сын своего отца.
Николь отвернулась, дрожа от ярости и боли.
— Господи, как же я вас ненавижу!
— А я вас, — произнес он едва слышно.
— Я ухожу отсюда, — сказала Николь, направляясь к своей лошади.
Он схватил ее за запястье. Николь высвободилась, бросив на него яростный взгляд.
— Вы не можете вернуться в дом в таком виде, — сказал он. — Все подумают, будто вы валялись в грязи.
— Разве это не так? — насмешливо бросила она.
— Не совсем, — процедил он сквозь зубы.
— О да, как я могла забыть о вашем благородстве!
И Николь пошла к своей лошади, забыв, что у той повреждена нога. Герцог снова поймал ее за руку и оттащил от лошади.
— Что вы делаете? — в бешенстве воскликнула она.
Герцог взял Николь на руки.
— Не то, что вы думаете, — холодно ответил он.
Николь стала вырываться и попыталась ударить его кулаком в лицо. Он не мог защищаться, потому что были заняты обе руки, и один удар пришелся по подбородку.
— Вы уже третий раз бьете меня по лицу, — мрачно произнес он.
Она не успела впиться ногтями ему в кожу — он отпустил ее, и она плюхнулась в ручей. Николь камнем ушла под воду и наглоталась воды. Он вытащил ее за воротник. Николь отплевывалась, а он волок ее на берег. Она опустилась на колени, и герцог принялся бить ее по спине. Бил до тех пор, пока она не выплюнула воду.
— Я готова вас убить. — Николь остановила на герцоге испепеляющий взгляд.
Он скрестил на груди руки и с невозмутимым видом смотрел на нее.
— Вы отстали от группы и решили напоить лошадь. Лошадь сбросила вас, вы упали. Я пошел вас искать и нашел. Эту легенду мы будем рассказывать всем.
Николь ничего не ответила.
На обратном пути их встретили два грума, которых послали на поиски. Герцог рассказал им выдуманную историю. Оба были мокрые, а потому, взяв у парней свежих лошадей, оставили одного из них вести в поводу лошадь Николь, повредившую ногу.
Когда они добрались до дома, во дворе еще оставались несколько гостей, обсуждавших утренние приключения. Герцога и Николь встретили с радостью. Герцог рассказал им ту же историю, и все поверили.
Изабель беспокойно ходила по гостиной, соседней с вестибюлем, и, едва появились герцог и Николь, поспешила к ним.
— Что случилось?
— Лошадь сбросила Николь, и она упала в ручей. Я поехал ее искать и в конце концов нашел, — сказал герцог.
— Ничего страшного со мной не случилось, — сказала Николь, улыбаясь вдовствующей герцогине.
Изабель оглядела ее, и Николь поняла, что она не поверила ни единому слову сына. Николь готова была от стыда провалиться сквозь землю.
— Вам надо подняться наверх и переодеться, — сказала Изабель.
Николь кивнула, радуясь, что можно уйти, но в этот момент услышала голос матери. Сердце у нее упало, когда она увидела Джейн и отца, спускающихся по широкой витой лестнице.
— Детка, что с тобой случилось? — воскликнула Джейн, торопливо подходя к дочери; ее муж шел за ней следом.
— Ничего особенного, — успокоила она родителей, пытаясь скрыть смущение.
Одно дело — говорить всем, что она упала с лошади, и совсем другое — навязывать эту ложь родителям. Стараясь не смотреть на отца, она рассказала Джейн, как упала с лошади и как герцог спас ее.
— Ты упала с лошади? — недоверчиво спросила Джейн.
Отец пристально смотрел на Николь.
— Я думала, что я одна, — солгала Николь. — И у меня было ужасное дамское седло, а вы знаете, что я никогда им не пользуюсь. Хейдриан напугал не только мою лошадь, но и меня! Вот так все и случилось.
Она бросила взгляд на отца и по суровому выражению его лица поняла, что он не верит ни единому ее слову.
— Тебе нужно переодеться, — сказала Джейн, послав герцогу дружескую улыбку. — Благодарю вас, ваша светлость.
Тот поклонился.
Тут Николь спохватилась, что назвала герцога по имени, а не герцогом или его светлостью. Сердце у нее замерло, и она бросила взгляд на вдовствующую герцогиню, неодобрительно смотревшую на нее. С неодобрением на нее смотрел и отец. Все заметили ее ужасную оговорку, и Николь густо покраснела. Она не смела взглянуть на герцога, да это было и ни к чему. Она чувствовала его молчаливое бешенство.
Только мать не обратила на это внимания и повела Николь к лестнице.
Молчание воцарилось в группе, оставшейся стоять в вестибюле. Герцог встретился с пристальным взглядом Николаса Шелтона, холодным и гневным. Герцога передернуло. Еще до того, как Николь совершила промах, ее отец заподозрил неладное.
Когда Николас Шелтон заговорил, голос его был ледяным, как и взгляд светло-серых глаз.
— Не соизволит ли его светлость пройти со мной в библиотеку? Мне бы хотелось поточнее узнать о том, как Николь упала с лошади.
Герцог не сомневался, что, если ему не удастся убедить Шелтона, что его дочь не обесчещена, произойдет грандиозный скандал.
— Николь очень повезло, — любезно проговорил герцог. — Если бы я не взял ситуацию в свои руки, все кончилось бы плачевно. Но ничего плохого с ней не случилось.
Ни единый мускул не дрогнул в лице графа.
— Понятно, — сказал он. — Надеюсь, ничего подобного больше не произойдет. Иначе последствия будут более чем неприятные, уверяю вас.
— Разумеется, не произойдет, — ледяным тоном ответил герцог.
Он не любил, когда ему угрожали, даже если на то была причина.
Шелтон кивнул и отошел. Герцог смотрел ему вслед и злился на себя. Ведь он едва не обесчестил Николь.
— Лучше бы вы думали об Элизабет, — сказала Изабель у него за спиной.
И тут он взорвался.
— Мы венчаемся с Элизабет в июне, — резко произнес он. — И тогда все будет хорошо, не так ли?
Изабель грустно посмотрела на него.
— Тогда все будут счастливы, — процедил он сквозь зубы. — Точнее, почти все.
И он пошел прочь, тяжело шагая. Все будут счастливы, когда он женится на Элизабет. Все, кроме него.
Он просто принесет себя в жертву.
Глава 16
Только поздно вечером Изабель наконец уединилась в своих апартаментах и получила возможность предаться размышлениям.
Она стояла у камина в своей гостиной и смотрела на пляшущее пламя. Выражение веселости на ее лице сменилось озабоченностью.
Изабель многое пришлось пережить, и она на собственном опыте убедилась в том, что жизнь изменчива и непредсказуема.
Хейдриан увлечен Николь Шелтон, это очевидно. Николь любит ее сына до безумия. Они прекрасная пара.
Изабель знала, что такое запретная любовь. Какую боль она причиняет. И хотя сама боль когда-нибудь умрет медленной, мучительной смертью, грусть о том, что могло бы быть, не умрет никогда, по крайней мере так было у нее. Теперь сердце у нее болело за сына. Ей очень не хотелось, чтобы Хейдриан влюбился в Николь Шелтон, потому что эта любовь ничего, кроме горя, ему не принесет.
И бедняжка Элизабет! Ужасный треугольник, потому что Изабель знала, как сильно Элизабет любит Хейдриана. Изабель была уверена, что Хейдриан никогда не бросит ее, для этого он слишком порядочный человек. Как и она была слишком порядочна, чтобы убежать от Френсиса. Яблоко от яблони недалеко падает. И это ее пугало.
Она опустилась в кресло. Ей вдруг захотелось плакать. Она словно превратилась в молодую двадцатилетнюю женщину, впервые полюбившую и страдающую от своих запретных чувств к тому, кто не был ее мужем. Его образ возник перед ней. Высокий и сильный, с каштановыми волосами, с обветренным и загрубевшим лицом. Он был неотразим. Сердце у нее болезненно сжалось. Она поняла, что ошиблась, — эта боль никогда не умирает.
Она не пожелала бы такой любви никому, и уж, разумеется, своему сыну или Элизабет, а также Николь Шелтон. Бедняжка этого не заслужила.
Изабель хорошо понимала, что любовь не знает преград. Не подчиняется рассудку. Хейдриан — человек сильный, благородный и порядочный, но он всего лишь мужчина.
Изабель закрыла глаза, думая об Хейдриане, — но не о сыне, а о его тезке. Ей давно хотелось сказать сыну правду. Однако она не решалась. Боялась потерять его уважение и любовь. Или, что еще хуже, вызвать у него отвращение. Но Изабель ни о чем не жалела и, если бы могла вернуться на тридцать лет назад, поступила бы точно так же.
Герцог Клейборо не мог уснуть.
Дважды в тот день он останавливался у дома Стаффорда, как и вчера по пути в Лондон, но Элизабет спала, ей дали обезболивающее, поскольку приступы участились.
Уже перевалило за полночь. Он был один в своей спальне, рядом с ним — Борзой. Образ Николь стоял у него перед глазами, а рядом — образ Элизабет. Совесть мучила герцога.