— Вы пришли повидать Элизабет? Зачем? Чтобы увидеть, в каком она состоянии?
Она попыталась высвободиться, но он не отпускал.
— Отпустите меня! Прошу вас!
Он грубо встряхнул ее, привлек к себе так, что ее лицо оказалось рядом с его.
— Вы имеете наглость думать, что, если она умрет, я на вас женюсь?
На мгновение Николь лишилась дара речи. Потом вырвала руку.
— Как вам пришло такое в голову?! — воскликнула она.
— Зачем тогда вы пришли? — В его голосе звучало страдание. — Вас здесь никто не ждет!
Николь вздернула подбородок, но в глазах ее блестели слезы.
— Вы достойны лишь презрения! Я пришла навестить Элизабет, выразить ей сочувствие.
— Сочувствие? — Он рассмеялся. — Вы просто притворяетесь.
— Она всегда была ко мне добра, — промолвила Николь, — в то время как все в Лондоне, включая и присутствующих здесь, только грубили мне и оскорбляли!
— Трудно поверить, что вы пришли сюда из добрых побуждений.
— Думайте что хотите, — сказала Николь. — Если Элизабет не принимает, не будете ли вы добры передать ей мой подарок и мое сочувствие, а также наилучшие пожелания?
Она протянула ему коробку, но он не взял ее. И Николь быстро поставила коробку на стул. Потом резко, прежде чем он успел заметить, как ей больно, повернулась к нему спиной и пошла к двери.
Он остановил ее:
— Я хочу, чтобы вы знали… Как только Элизабет… поправится… я уеду из Лондона.
— Ваши планы меня не интересуют.
— И Элизабет уедет со мной. Мы не будем ждать июня, чтобы обвенчаться. Мы обвенчаемся немедленно.
Она вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза. Его слова ранили сильнее ножа.
Однако Николь не подала виду. Гордость не позволила.
— В таком случае желаю вам обоим счастья.
Тут герцог словно взбесился. Николь резко повернулась и направилась к двери.
Появился Уильям и распахнул ее перед ней. Только бы всякие гнусные сплетни не достигли ушей Элизабет. Ей оставалось только перейти через порог, когда герцог еще раз нанес удар своим словесным мечом:
— Я вас предупредил, в этом доме вы нежеланный гость. Больше сюда не приходите.
Николь вспыхнула. Ей хотелось сказать герцогу, что она о нем думает, но не хотела давать пищу для сплетен. Герцог и так сказал больше, чем следовало, прямо при дворецком. Так что сплетен не избежать.
— Что бы вы там ни думали, а вы склонны думать обо мне самое худшее, Элизабет мой друг. Она заслуживает счастья. Никто не заслуживает его больше, чем она. — Николь остановилась, прежде чем выйти за дверь, которую дворецкий держал распахнутой. — Единственное, чего она не заслуживает, так это вас. А вы, разумеется, не заслуживаете ее.
Герцог был в бешенстве.
Уильям, дворецкий, разинул рот.
Николь решила, что теперь может уйти.
Элизабет умерла в ту же ночь. Маркиз Стаффорд утром нашел дочь мертвой в постели. Сообщение о ее смерти настигло Николь только спустя несколько часов, и к полудню весь Лондон знал, что эта красивая, молодая и добрая девушка ушла из жизни.
Николь была потрясена. Элизабет Мартиндейл — умерла? Славная, добрая, хорошенькая Элизабет? Элизабет, которую все любили? Из всех людей она меньше всего заслуживала смерти — это было верхом несправедливости. Николь уединилась у себя в спальне.
Теперь она поняла, почему герцог был в таком состоянии. Должно быть, он очень любил Элизабет. Николь этого не знала и теперь всем сердцем сочувствовала его горю.
Три дня тело Элизабет было выставлено для прощания. Николь пошла отдать ей последний долг вместе со всей семьей, только Чед был в Драгморе. Приехал из Кембриджа Эдвард, чтобы выразить свои соболезнования. В огромном доме Стаффордов царила мертвая тишина. Все разговаривали приглушенными голосами, останавливались, чтобы взглянуть на Элизабет, лежавшую в пышном убранстве. Маркиз, который сначала потерял жену, а теперь единственную дочь, был безутешен. Он только и мог, что кивать, когда приехавшие на похороны останавливались поговорить с ним.
Элизабет лежала умиротворенная, с улыбкой на губах и очень красивая. Николь остановилась у гроба, Регина рядом с ней.
— Я не могу на нее смотреть, — прошептала Регина сквозь слезы и отошла.
Николь прочла коротенькую молитву, надеясь, что Элизабет слышит ее. Поблагодарила за доброту. Николь подумала о своей близости с Хейдрианом, и это причинило ей боль. Хорошо, что Элизабет ничего не знала.
Она прошла мимо гроба. А подняв глаза, встретилась взглядом со вдовствующей герцогиней Клейборо.
На мгновение Николь охватил страх, она вспомнила, как эта женщина смотрела на нее в вестибюле Мэддингтона, — как будто знала, что они с Хейдрианом задумали что-то дурное. Меньше всего ей хотелось видеть вдовствующую герцогиню, если не считать ее сына. Но Изабель едва заметно ей улыбнулась, и Николь пришлось подойти и поздороваться с ней.
— Как мне жаль.
— Нам всем жаль, — тихо произнесла Изабель. — Спасибо, что пришли. — Голос ее дрогнул.
Николь кивнула и скользнула мимо. Она нашла Регину, которая ждала ее за дверями гостиной, где лежала Элизабет.
— Отец и мама разговаривают с маркизом. Они сказали, что мы сможем уехать примерно через полчаса.
Николь кивнула. Ей хотелось уехать немедленно, но она понимала, что это было бы нарушением правил приличия. Они с Региной прислонились к стене в коридоре, не имея никакого желания перейти в большую гостиную, где для приехавших был приготовлен буфет. В толпе, двигающейся по коридору в сторону гостиной, Николь заметила Марту с мужем.
— Как это ужасно, — прошептала Марта, после того как они обнялись. — Я потрясена, не могу в это поверить.
Глаза у нее были заплаканные.
— Никто не может в это поверить, — отозвалась Николь.
— До чего же это несправедливо, — прошептала Регина. — Как может Бог допускать такое?
— Герцог здесь, — сказала Марта, обратившись к Николь.
Николь ничего не ответила, но сердце у нее болезненно сжалось — от страха, от горя. Она понимала, почему он был настоящим чудовищем в тот день, однако боль, причиненная им, не стала от этого меньше.
— Ты его видела?
— Нет.
— Выглядит он ужасно. Я пыталась заговорить с ним, но он, казалось, не слышал ни единого слова.
Николь снова захотелось плакать. Наверное, Хейдриан очень любил Элизабет, больше, чем она себе представляла.
— Он ее очень любил.
Марта пристально на нее посмотрела.
— Он знал ее всю жизнь. Ведь они — родственники.
Он действительно любил Элизабет, а ее, Николь, никогда не любил. Он просто хотел ее, а это совсем другое дело.
— Ему нужно некоторое время, — сказала Марта, коснувшись руки Николь.
Если в словах Марты и был какой-то скрытый смысл, Николь не стала над ним задумываться. К счастью, он не попался ей на глаза, а потом она с семьей уехала из Мэннингтона. В ту ночь она плакала, думая об Элизабет, о Хейдриане, ну и о себе тоже.
Погода в день похорон выдалась соответствующая. Небо было подобно темному серому круговороту, угрожающему дождем, непрестанно дул порывистый северный ветер, и большая часть огромных дубов, окружающих усыпальницу Стаффордов, уже стояли голые, их искривленные ветви были скрючены и унылы. Они напомнили Николь о скелетах — множестве скелетов, которые лежали на этом кладбище. Почти тысяча человек явились на поминальную службу в собор в Лондоне, но здесь, в Эссексе, у могилы не было и ста.
Она стояла между матерью и сестрой, окруженная остальными членами семьи. Чед приехал на похороны, Эдвард задержался в Лондоне, чтобы присутствовать на них. Хотя они и не стояли в первых рядах, Николь, будучи выше ростом большинства присутствующих, хорошо видела, как гроб опустили в склеп под часовней Стаффордов. И так же хорошо она видела Хейдриана.
Он стоял на противоположной стороне могилы, одетый в черное, без шляпы, склонив голову. Одной рукой он обнимал мать, которая безуспешно старалась удержать слезы. Рядом с ней стоял маркиз Стаффорд, он тоже плакал. Вид зрелого мужчины, который утратил остатки самообладания, производил тягостное впечатление.
Рядом с ними стоял патриарх семьи, граф Нортумберленд, с женой и ближайшими родственниками. Роджер де Варенн был зятем Стаффорда. Высокий, худой, лет шестидесяти пяти, совершенно седой. Он был со своей второй женой, ровесницей Изабель, с тремя сыновьями и невестками и со своим наследником, единокровным братом Изабель, виконтом Барретвудом. У де Варенна была дюжина внуков от этих браков, и все они находились здесь, младшему было всего пять лет. Семейство Нортумберлендов могло проследить свою власть и прошлое вплоть до завоевания Британии.
Позади де Вареннов стояли их родственники — Мартиндейлы, Харты и Уэрдингтоны. Среди последних была Стейси Уэрдингтон, кузина Элизабет. Она демонстративно рыдала в носовой платок.
Когда гроб вносили в мавзолей, Николь не могла не посмотреть на Хейдриана. Вид у него был ужасный, и сердце у нее мучительно сжалось. Он побледнел и осунулся, плечи у него поникли от усталости. Он был слишком далеко, чтобы она могла отчетливо рассмотреть его лицо, но даже на расстоянии она чувствовала, как он страдает. И сердце ее обливалось кровью. Стоя там, где наконец-то Элизабет упокоилась, Николь забыла обо всем, что произошло между ними. Не было больше ни гнева, ни стыда, ни боли, ни гордости. В дни, подобные этому, истины обнажаются. Она взглянула на Хейдриана и всхлипнула мысленно из-за той боли, которую он переживает, и не было сомнений, что она любит его. Если бы они были одни, она подошла бы к нему, обняла, как ребенка, привлекла к себе, утешила.
Его сердце разбито, и раз она любит его, значит, и ее сердце разбито.
Глава 18
После похорон прошло три долгих дня. Николь не появлялась в свете, потому что ей было не до развлечений. Ее знакомство с Элизабет не было ни близким, ни долгим, но потрясение от ее внезапной смерти все еще не прошло и действовало угнетающе.