Он отвернулся и несколько раз глубоко вдохнул.
– Ты облажался, – ответила она. – Но в основном я виню себя. Мне не стоило доверяться Филомене. Я думала, мы с ней подруги…
– Она считает тебя членом нашей семьи.
– Пощади меня. Я на собственном горьком опыте убедилась, что это неправда. – Она прикусила нижнюю губу и отвернулась от него, глядя через его плечо. Когда она несколько раз быстро моргнула, ему стало не по себе.
– Я виноват, – тихо сказал он.
Она кивнула:
– Конечно. Теперь давай выложим все карты на стол. Ты знаешь, в какой я ситуации: беременная, с подмоченной репутацией. А ты временно помолвлен, чтобы порадовать свою бабушку.
Он прошел в гостиную, сел на пуфик у ног Мелинды и посмотрел на нее.
– Думаю, следует начать с бабушки. Она хочет, чтобы я сошелся с женщиной, которая будет моим полноправным партнером. Она хочет правнуков. И она обожает тебя. Она предложила мне занять ее место в художественном совете, чтобы я встретился с тобой. Но, по правде говоря, как только мы с тобой познакомились, я не мог не пригласить тебя на свидание.
– Почему? – спросила она.
Слэйду было нелегко выражать свои эмоции словами. Но, глядя на Мелинду, он понимал, что молчать не может. Она не из тех женщин, с которыми можно недолго развлечься, а потом бросить. Она неспроста не выходила замуж раньше. Она очень избирательно впускала людей в свою жизнь.
И она впустила его.
– На том заседании художественного совета ты была такой забавной. Пока председатель выступал, ты делала замечания себе под нос. Я заинтересовался тобой. А потом, когда ты встала и заговорила о Ван Дейке и о том, почему мы должны спонсировать выставку… – Он не мог признаться, что его возбудила ее страсть к художнику. – И я понял, что хочу встречаться с тобой.
– Но я тебе отказала, – напомнила она ему.
– Ты отказала мне. Но я не привык отступать. Я знал, что в конце концов ты будешь встречаться со мной не только из‑за моей фамилии.
Она наклонилась и коснулась его руки.
– Ты никогда не был для меня просто Бартелли. Но сегодня я поняла, что ты, вероятно, похож на своего отца больше, чем я думала.
– Сарказм тебе не идет, – мягко сказал он. – Я извинился.
– Я знаю. Я обижена. Послушай, может, отложим этот разговор? – спросила она.
– Нет. Давай все выясним сегодня, а завтра начнем с чистого листа.
Она обхватила себя руками за талию и вжалась в кресло.
– Ладно. Продолжай.
– Итак, моя бабушка довольна, – сказал он. – Сегодня вечером, когда мы сообщили ей о помолвке, она была на седьмом небе от счастья, но наше соглашение не изменилось.
– Почему нет?
Он глубоко вздохнул. Общение давалось ему труднее, чем он думал.
– Можно я чего‑нибудь выпью? – спросил он. – Мне нелегко говорить.
– Конечно. Угощайся.
Слэйд налил себе выпить и встал рядом с креслом Мелинды лицом к окнам во всю стену с видом на центр Хьюстона. Обычно ей нравился этот вид. Она любила смотреть на город, но в присутствии Слэйда не испытывала покоя и удовлетворения, как раньше.
Мелинда по‑прежнему злилась и запрещала себе сочувствовать ему.
Женщина покачала головой. Она с самого начала понимала, что упругая задница Слэйда и его роскошные глаза будут безумно ее привлекать, но не подозревала, как низко ей придется пасть. Одна ко ей нравился не только его сексуальный темперамент. Мелинда обожала, когда Слэйд выслушивал ее рассказы о проектах, присылал сообщения в течение дня, если видел что‑то, что, по его мнению, могло ее заинтересовать.
На прошлой неделе это была тунбергия, выросшая в трещине асфальтового тротуара возле склада Конти. Из‑за подобных жестов Мелинде было очень трудно считать Слэйда человеком с мрачным прошлым.
Она услышала звяканье льда в низком стакане, когда Слэйд отпил виски.
– Итак, скажи мне все, что хотел сказать, – произнесла она, желая, чтобы он быстрее покинул квартиру и она могла бы подумать в одиночестве. Анжела привыкла к скандалам и отношениям с мужчиной, которого ненавидел ее отец. Может, она сумеет помочь Мелинде разобраться в этом? Но Райдер любит Анжелу, а вот Слэйд Мелинду не любит.
Она не могла просто взять и уйти с вечеринки у Филомены, потому что там присутствовала элита хьюстонского общества. Все видели их вместе как пару.
– Хм, ну…
– Стоп. Просто скажи. Это связано с твоим отцом? Я понимаю, что ты связан с Бартелли… Как это называется: синдикат, банда?
– Он называет это кланом, – сказал Слэйд.
– Клан, – повторила Мелинда. Вырваться из клана Слэйду будет труднее. Она взглянула на него. Он смотрел в окно и казался таким одиноким.
Несмотря на гнев, Мелинда ему сочувствовала. Он вырос в очень необычном мире: нечто среднее между высшим обществом и уличной преступной группировкой.
– Тебе будет неприятно это выслушивать. Но я считаю себя обязанным обо всем тебе рассказать, чтобы ты не считала меня идиотом. – Он тяжело вздохнул и сел на диван лицом к ней.
Раздвинув ноги, он положил руки себе на колени. В стильном смокинге и галстуке он по‑прежнему выглядел как модель с обложки глянцевого журнала, но его взгляд был суровым.
– Я слушаю, – сказала Мелинда.
Ей в самом деле было интересно. До нее доходили слухи о семье Бартелли, но не все из них она хотела связывать со Слэйдом.
– Моя мама была бунтаркой и не слушала того, что говорила ей моя бабушка, а ее отец был очень строгим. Поэтому, когда Карло Бартелли начал ухаживать за ней, она позволила себе увлечься им. Ей нравилось рисковать, но больше всего ей хотелось позлить своего отца. Когда они расстались, она обнаружила, что беременна мной.
Ни разу в жизни Мелинда не сочувствовала другому человеку так, как сейчас сочувствовала матери Слэйда. Хотя Мелинда старше ее и опытнее, она тоже не устояла перед чарами Бартелли.
– Отец моей матери запретил ей рожать, если она не выйдет замуж. Он искренне считал, что образумит Карло.
Образумить его не удалось. Семья Конти разбогатела, живя в Хьюстоне с начала 1900‑х годов, и не могла допустить позора.
– Что произошло?
– Они поженились, обзавелись красивым домом в Ривер‑Оукс, и, пока мне не исполнилось восемь лет, все думали, что Карло начал новую жизнь. Он работал в «Конти энтерпрайзис», ходил на общественные мероприятия с моей мамой и был мне довольно хорошим отцом. Но потом его арестовали, и стала просачиваться правда. Выяснилось, что он не отказывался от своих старых занятий и вел двойную жизнь. Его арестовали, хотя в «Хьюстон хроникл» называли случившееся недоразумением. В то время моя бабушка имела большое влияние в городе. Но моя мать знала правду, поэтому мои родители расстались.
Отец заявил, что не может выбраться из клана Бартелли. Он просто не имел права предавать своих людей. Я решил, что он струсил, и сказал ему об этом. Я сыграл помолвку, когда мне исполнилось двадцать один год, Мелинда. Бартелли воевали с другим кланом, а моя невеста… Ну, она попала под раздачу, ее использовали как козырную карту против меня. Физически она не пострадала, но не захотела быть со мной. И я поклялся себе, что больше не поставлю женщину в такое положение.
Мелинда не знала, что он был помолвлен, хотя, честно говоря, она вообще не собирала о нем информацию. Она нутром чувствовала, что Слэйд сейчас не все ей рассказал.
– Ладно. Значит, мы придерживаемся нашего первоначального плана?
– Да. Я защищу тебя и нашего ребенка, но я не смогу жениться на тебе по‑настоящему, чтобы не сделать тебя мишенью для врагов моего отца. Мы сыграем помолвку, побудем вместе три месяца, а потом начнем откладывать свадьбу, пока не утихнет скандал.
Глава 8
Ничего из того, что рассказал Слэйд, не удивило Мелинду. Она знала, что у него мрачное прошлое. Честно говоря, именно этим он и привлекал ее. Время от времени он был безупречным, но в нем всегда чувствовалась напряженность, которая привлекала Мелинду, как пламя влечет мотылька.
– Я не знала, что ты был помолвлен, – сказала она наконец.
– Об этом мало кто знает. Тогда я еще не был генеральным директором компании. Я был обычным наследником, который мог присоединиться к семейному бизнесу Бартелли. Ради приличия меня таскали на различные мероприятия, – признался он.
– Я понимаю. Моя семья входит в «Техасский клуб землевладельцев», но мне не удается стать его членом. Совсем недавно туда принимали только мужчин.
– Могу поспорить, тебе это не нравится. – Он усмехнулся.
– Вовсе нет. Я не настаиваю на этом членстве, – произнесла она. – Что мы будем делать?
– Ну, мы побудем женихом и невестой три месяца, как договорились, а затем, я надеюсь, интерес СМИ к тебе утихнет и мы вернемся к прежней жизни.
Мелинда поерзала в кресле, сожалея, что не надела обычные туфли без ремешков на щиколотках, которые могла бы снять прямо сейчас. Скрестив ноги, она выпрямилась.
– А ребенок?
– Я обеспечу вас всем необходимым. Деньги, мебель… Я оплачу учебу ребенка в лучших школах Хьюстона.
– Спасибо, но я спрашиваю не о деньгах, – сказала она. – Ты будешь воспитывать ребенка?
– Нет, я не образец для подражания. – Слэйд отпил виски, наклонился вперед и поставил стакан на журнальный столик.
– Почему бы и нет? Я тебе совсем не нравлюсь?
– Черт побери, ты знаешь, что ты мне нравишься. Если бы ты мне не нравилась, то не забеременела бы, – выпалил он.
Его бахвальство ее не особо беспокоило.
– Что же тогда? – спросила Мелинда.
Он наклонил голову набок, изучая ее.
– Ты не упрекнешь меня за то, как я с тобой разговаривал?
– Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять: если ты огрызаешься, значит, ты что‑то скрываешь, – сказала она.
– Мы действительно хорошо узнали друг друга, верно?
Она заметила, что он так и не ответил на ее вопрос. Забавно. Они в самом деле хорошо изучили друг друга.
– Я так и думала, но сегодня вечером выяснилось, что Филомена нас сосватала…