Эвелин почувствовала, как к горлу подкатил ком. Ей стало тяжело дышать, как будто на грудь что-то давило.
– Ваша светлость, вы должны понимать, что случившееся в Каусе лишь усугубило чувство вины, которое он испытывает из-за смерти своей жены и сына. Оно не прошло до сих пор. И поэтому несправедливые обвинения в гибели «Стремительного» и лорда Брекинриджа Мартину особенно тяжело вынести. Ему нужно помочь. Я обратилась к сэру Линдону Уодзуэрту, председателю «Королевской яхтенной эскадры», и рассказала ему все, о чем мне было известно. Ваш муж может поговорить с лордом Рэдли, дядей лорда Брекинриджа. Он, конечно же, встанет на сторону Мартина и защитит его. Если понадобится, я тоже могу сделать официальное заявление и свидетельствовать в пользу лорда Мартина. Полагаю, у него найдется немало сторонников. Вся эта история родилась из россказней мистера Хатфилда, интригана и просто непорядочного человека, который всегда соперничал с Мартином. Он завидует ему. Возможно, вашему мужу стоит поговорить с мистером Хатфилдом и дать ему понять, что в его выдумки никто не верит…
– Мой муж как раз сегодня встречается с ним, – сказала герцогиня. – Не волнуйтесь, миссис Уитон. Мы поможем Мартину и защитим его. Мы хотим видеть его счастливым. Но боюсь, он сам слишком строг к себе, лишая себя всех удовольствий, да и просто комфортного существования. Мне кажется, его чувство вины сейчас действительно усилилось, но ведь нельзя каждую минуту казнить себя за невозможность предусмотреть в этой жизни все.
Эвелин выпрямила спину. Она прекрасно понимала, что именно имела в виду ее гостья.
– Он знает, что вы поехали ко мне? – спросила Эвелин.
– Нет, – ответила герцогиня, улыбнувшись. – Должна признаться, что меня привело к вам еще и мое любопытство. Мне очень хотелось взглянуть на вас. Теперь я понимаю, что Мартин хорошо провел время в Каусе. Можно сделать вывод, что там у него были не только неприятности. Он позволил себе и немного счастья.
Увидев смеющиеся глаза герцогини, Эвелин вздохнула с облегчением.
– Мы наслаждались обществом друг друга.
– Полагаю, что так. Да, и спасибо вам за то, что вы так горячо защищали Мартина.
Женщины встали, и герцогиня протянула Эвелин свою карточку.
– Надеюсь, вы как-нибудь зайдете к нам, миссис Уитон? Я бываю дома по вторникам и четвергам. Буду рада видеть вас в двенадцать часов. Полагаю, нам следует получше узнать друг друга.
– Благодарю вас, ваша светлость.
Когда герцогиня ушла, Эвелин снова присела на диван и принялась рассматривать карточку герцогини. Если она все-таки зайдет к ней, будет ли там Мартин? Захочет ли он встретиться с ней?
Дрожащей рукой Эвелин опустила карточку в карман и посмотрела в окно. Герцогиня прошла по дорожке и села в блестящую черную карету, украшенную гербом.
– Какого черта ты забыл у Хатфилда?! – бушевал Мартин вечером в кабинете брата. – Ты не имел права отправляться к нему без моего ведома.
Джеймс Лэнгдон, девятый герцог Уэнтуорт, удобно устроившийся за столом красного дерева в своем кабинете, с удивлением и недовольством наблюдал за Мартином, расхаживающим из угла в угол и возмущенно размахивающим руками.
– Я просто подумал, что тебе нужно помочь.
– Я сам в состоянии позаботиться о себе, – сказал Мартин. – Мне не нужно, чтобы ты вмешивался в это дело. Твое вмешательство может породить совершенно ненужные слухи и сплетни. Теперь и те, кто был на моей стороне, станут считать меня виновным, раз понадобилось твое участие в этом деле.
Джеймс внимательно посмотрел на брата:
– Значит, ты невиновен.
– Разумеется, нет. И тебе это известно.
Джеймс Лэнгдон поднялся из-за стола, подошел к шкафу и достал из него бутылку бренди и два бокала. Наполнив бокалы, он протянул один из них Мартину.
– Я ни минуты в тебе не сомневался. Я просто не могу понять, почему ты позволил им болтать о себе всякие глупости. Как ты мог это допустить? На тебя это не похоже.
Мартин взял бокал и покрутил его. В янтарной жидкости плавало отражение горящей настольной лампы.
– Хатфилд просто осел. И многие знают это.
– Возможно, все так и есть. Но не нужно позволять ослу думать, что он умнее погонщика. Хатфилда нужно было поставить на место.
Мартин поднял бокал.
– Это следует сделать мне, а не тебе.
– Так почему ты до сих пор этого не сделал?
Мартин посмотрел на брата, а потом прошел через кабинет и остановился около камина. Красные языки пламени отбрасывали длинные дрожащие тени, тихо потрескивали угли.
– Мне все равно, что люди говорят и думают обо мне. Я уже привык ко всякого рода сплетням.
– Видишь ли, болтовня об особенностях твоего характера и твоих вкусах – это одно, – сказал Джеймс. – Слухи, касающиеся гибели человека и бросающие тень на твою репутацию, – это совершенно другое.
Мартин сел напротив брата.
– И что ты сказал ему, если не секрет?
– Я просто спросил его, есть ли у него какие-либо доказательства, что мачта была подпилена. И подпилена именно тобой. Он сразу завилял хвостом и сказал, что никаких доказательств предъявить не может. Хатфилд испугался.
Мартин посмотрел на брата и грустно улыбнулся:
– Что-то я сомневаюсь, Джеймс, что ваша встреча прошла так тихо и мирно. Может быть, когда я встречу его в следующий раз, то обнаружу у него под глазом синяк? Или, возможно, ты размахивал пистолетом у него перед носом?
Джеймс добродушно рассмеялся:
– Ничего такого я не делал. Я просто задал ему пару вопросов, и Хатфилд сразу же пошел на попятную. Он даже стал утверждать, что вообще ничего о тебе не говорил. Сказал, что никаких сплетен не только не распускал, но даже ничего об этом деле не слышал. Вот до чего договорился. Вел себя как ребенок. – Джеймс поднес бокал к губам и сделал несколько глотков.
Мартин посмотрел на пламя в камине.
– Не нужно было к нему ходить, Джеймс. Он лжец и лицемер, рано или поздно он запутается в своей собственной паутине.
– Это может случиться раньше, чем ты думаешь.
– Что ты имеешь в виду?
Джеймс скрестил ноги.
– Хатфилд по-прежнему пылает ненавистью к тебе. Он хочет унизить тебя, хочет, так сказать, самоутвердиться и доказать всему миру, что кое-чего стоит. Он утверждает, что если бы гонки состоялись, то первым пришел бы «Стремительный». У «Орфея» якобы шансов не было. И он намеревается доказать это.
– Но как, черт возьми? Как он может это доказать?
– Он только что купил яхту «Стремительный-2». Это точная копия первого. Хатфилд попросил меня лично передать тебе вызов. Он собирается принять участие в соревновании через шесть недель. Говорит, что на этих гонках все смогут убедиться в том, что «Стремительный» Брекинриджа пришел бы первым в Каус, если бы регата состоялась.
Мартин покачал головой и тяжело вздохнул:
– Чертов идиот. Не прошло и недели, как погиб его друг, а он уже думает бог знает о чем.
Джеймс устремил на Мартина изумленный взгляд:
– Я удивлен. Еще месяц назад ты только и говорил что о гонках. Разве что-то изменилось? Из Кауса ты вернулся совсем другим человеком. Там что-то произошло? Я имею в виду не несчастный случай со «Стремительным».
Мартин откинулся назад и внимательно посмотрел на брата:
– Ты что-то слышал?
– Так, совсем немного. Только то, что она богата и мила.
– Кто тебе сказал это?
– Моя женушка. Моя красивая женушка.
Мартин наклонился вперед, уперся локтями в колени. Его лицо вдруг помрачнело.
– Твоя женушка действительно красивая. Но шутки в сторону. Та женщина, о которой рассказала тебе твоя супруга, все перевернула с ног на голову. Она перечеркнула всю мою прежнюю жизнь, она все испортила!
– Что она испортила? Что же она такое сделала?
– Видишь ли, она сделала так, что я потерял интерес ко всему, что занимало меня раньше. Ты знаешь, я последние годы придерживался правила не заключать никаких долгосрочных соглашений с женщинами, только легкие, необременительные отношения. Моим главным увлечением, моей страстью были яхты и гонки. И что теперь? Теперь я начал задумываться о своем предназначении в этой жизни, и что-то неуловимое, неопределенное стало бередить мне душу. Все же остальное, включая и победы в соревнованиях, перестало меня волновать. И, кажется, с этим уже ничего нельзя поделать.
– Может быть, с этим ничего и не надо делать?
Мартин раздраженно посмотрел на брата:
– Хочешь сказать, что мне следует сделать ей предложение? Думаешь, если я надену ей на палец кольцо, все может сложиться не так уж и плохо? А?
– Нет, я совсем не это хочу сказать. Мне кажется, я даже уверен, что если ты женишься на ней или на ком-то еще, это будет ошибкой. Непростительной и непоправимой ошибкой.
– Что ж, благодарю за поддержку… Я думал, ты на моей стороне.
Джеймс поднялся со стула и встал за его спинку.
– Позволь мне задать тебе вопрос. Что ты делал все эти четыре года с тех пор, как погибли твоя жена и ребенок?
– Но ты же знаешь, – пожал плечами Мартин. – В Америке мне не было смысла оставаться. Там меня ничто не держало. Семья моя погибла, дом сгорел…
– Да, знаю. На следующий день после трагедии ты уехал из города, а уже через неделю сел на корабль, плывущий в Англию. В Америке ты, разумеется, не захотел остаться.
– Да, все так и было. – Мартин помолчал. – А потом ты купил мне мою первую яхту.
– Которую ты почти сразу же разбил. Я все помню, разумеется. И сейчас я склонен думать, что напрасно сделал тебе этот подарок. Это было ошибкой.
– Но почему? Это мне помогло отвлечься и прийти в себя.
– Именно поэтому я считаю, что ты должен сейчас сделать то, что не сделал в свое время, а именно четыре года назад, Мартин.
– Но что же это?
– Ты должен оплакать свою жену и сына.
Глава 24
Несколько дней спустя после разговора с герцогиней Уэнтуорт Эвелин отправилась на прогулку в Гайд-парк. День выдался отличный: светило солнце, дул легкий ветерок, на небе не было видно ни облачка.