Я забираю пакет с пирожками, и мы возвращаемся к машине. Миша заводит двигатель, и внедорожник плавно трогается с места.
– Тошнит? – замечает он, когда я снова тянусь рукой ко рту.
– Немного укачивает. Ты быстро едешь.
– Ну да. От прикосновения с каменным выступом дома тебя укачивает, а не от быстрой езды. Сотряс, похоже, нехилый. Сейчас в город въедем, наберу Эрика, и сама ему всё расскажешь. Поняла? – требует он.
– Давай без врачей и клиник? Отвези меня в отель. Отлежусь, и всё будет хорошо. Точно говорю.
– И я тебе клянусь! Багдасаров придет в восторг от твоего полуобморочного состояния и расширенных зрачков.
– Я не хочу ему ничего рассказывать, – честно признаюсь.
– А придется, иначе я заберу свои слова обратно и никаких документов та девчонка не получит, раз по-хорошему ты не понимаешь. Наворотила дел, Рина? Будь любезна разделить ответственность за косяки.
– Я ни в чём не виновата. Это была случайность!
– Ты не поняла? Я тебя сейчас не уговариваю, – злится Михаил.
– Давай тогда после обследования позвоним ему? Эрик сказал, что раньше семи не освободится. Мы успеем заехать в клинику и вернуться в отель. А если всё будет отлично, в чём я уверена, то вообще ничего не скажем.
Мне всё же удается убедить Мишу сначала показаться врачу, а потом позвонить Эрику. Но могла бы сразу при въезде его набрать: подтверждается сотрясение и ушиб мягких тканей головы. Врач рекомендует недельку отлежаться дома. Под неодобрительный взгляд Михаила звоню везунчику. Он сначала думает, что я его разыгрываю, а потом просит дать телефон Мише. И то ли Эрик действительно громко что-то говорит в трубку, то ли у меня так сильно шумит в ушах, но, кажется, он зол и мне не миновать сегодня бури.
– Ждём Эрика, – без настроения сообщает Михаил и прячет телефон в карман джинсов. – Он тут недалеко. Сказал, что больше не доверит мне даже папку перевезти из одного конца города в другой. Супер! – заканчивает он, награждая меня осуждающим взглядом.
– Прости. Багдасаров всегда такой вспыльчивый?
– Бывает. Хотя сейчас еще относительно спокойно разговаривал. Похоже, люди кругом.
– А что происходит, когда он в бешенстве?
Миша странно смеется.
– А ты выведи его из себя и узнаешь.
Везунчик появляется на парковке клиники через двадцать минут. Задумчивый и серьезный. Но сейчас мне плевать, в каком он настроении и какого обо мне мнения. Сильно кружится голова, тошнит, состояние явно не для сексуальных подвигов.
– Я отвезу вас, – говорит Миша. – И вот, – протягивает он Эрику листок с назначениями врача.
Везунчик пробегается глазами и, громко хмыкнув, комкает лист назначений в шарик и выкидывает в урну. Снова прожигает меня темным взглядом. Ничего не говорит, но я и без слов всё понимаю. Становится чуточку стыдно. Наверное, это скоро войдёт в привычку: косячить, доводить его, а потом испытывать чувство вины.
– Отлично съездила к тетке, да? Спасибо, что живая вернулась. Хотя удивительно было бы, если бы без приключений обошлось. Какая у тебя все-таки, оказывается, насыщенная и интересная жизнь. Даже без моего участия.
– Да, очень интересная. Не жалуюсь.
– Тебе еще и язвить хватает наглости? – мрачно усмехается Эрик. – Миш, остановись у аптеки, – говорит, садясь впереди.
Это к лучшему, что не сел со мной. Его присутствие давит. А я и так неважно себя чувствую. В отель мы возвращаемся в напряженном молчании. Везунчик курит в открытое окно. В салоне прохладно, но язык не поворачивается попросить поднять стекло. И вряд ли он послушает. Почему-то я уверена, что назло откроет сильнее.
Мы выходим на улицу, он придерживает меня за талию. Я изо всех сил стараюсь не шататься, но головокружение и заторможенность в движениях налицо. Хочу поскорее принять горизонтальное положение.
– Плохо? – спрашивает Эрик.
– Да, – тихо отзываюсь.
Везунчик крепче прижимает к себе.
– Предупреждаю, Рина: в обмороки падать не надо. На руки подхвачу на автомате, а потом вместе окажемся в травмпункте. Я загремлю в больничку с переломом спины, а ты с новой травмой головы, потому что не смогу тебя удержать.
– Наверное, это будет выглядеть очень забавно со стороны, но на сегодня с меня хватит приключений. Я бы с удовольствием отлежалась, чтобы завтра чувствовать себя лучше.
– До завтра ты не оклемаешься, – уверенно заявляет везунчик и обламывает все мои надежды на быстрое восстановление. – Но за пару-тройку дней на ноги поставлю, не дрейфь, – подбадривает, заметив, что я поникла.
Мы заходим в номер. Эрик помогает мне раздеться, оставляет пальто в прихожей и ведет в спальню. Снимает с меня юбку и блузку, рыщет в сумке в поисках ночнушки и растягивает губы в улыбке, заметив красный комплект белья. Достает его и машет перед моим носом:
– Я ассоциируюсь у тебя с быком?
Пожимаю плечами, с грустью думая о том, что, похоже, ни до какого белья не дойдет дело, если мне не станет лучше.
– А какой тебе нравится цвет? – вяло уточняю я.
– Черный. Все оттенки синего и серого. Белый тоже ничего. Но по настроению.
– Твоя шея в засосах, – замечаю я и вспоминаю о нашем вчерашнем времяпровождении в клубе. Как хорошо всё начиналось. Многообещающе.
– Рад, что ты обратила внимание. Пришлось отказаться утром от белой сорочки, чтобы следы твоих зубов не так бросались в глаза нашим партнерам. Кто-то вчера возомнил себя кровососом и пытался лишить меня чести, – подтрунивает Эрик.
– Тебе ведь тоже было приятно, – тут же вспыхиваю я. – Ты ни капли не сопротивлялся. Наоборот, подставлял шею и вжимал в себя.
Глаза Эрика темнеют.
– Будешь много разговаривать – вместо одного укола два поставлю, и вырубит тогда на неделю, поняла?
– Надеюсь, ты хорошо делаешь уколы? Синяки не останутся? – спрашиваю, когда Эрик достаёт из пакета шприц и лекарства.
– У меня лёгкая рука. Ничего не почувствуешь. А у тебя?
– Тоже. Что это за препараты? Уколов в назначении не было.
– У меня свой протокол лечения подобного рода травм. Через пару дней будешь на ногах, – заверяет он.
– Уверен? – Скептически смотрю на шприц в его руках.
– На себе неоднократно проверял. Есть на что-нибудь аллергия?
– Вот сейчас и проверим. – усмехаюсь я, на что Эрик недовольно щурится. – Да нормально всё. Жить буду. Ставь укол. Полет теперь отменяется?
– Разве тебе сегодняшнего не хватило? – отвечает он вопросом на вопрос.
– А секс?
– Девственницей домой не вернёшься. Ещё вопросы?
– Ты входишь в состав учредителей фонда «Загадай желание». Зачем тебе это?
– Странный вопрос, Рина. – Эрик задумчиво смотрит на меня. – Но будем считать, что это из-за сотрясения. Чтобы помогать детям, логично? Или я не похож на человека с большим сердцем?
– Я бы не удивилась, если бы ты был спонсором какого-нибудь спортивного фонда или руководил строительством подобной школы, но тяжелобольные дети...
– А вот такой я многосторонний и непредсказуемый.
Везунчик делает мне укол, с минуту наблюдает за реакцией и потом утвердительно кивает.
– Всё. Процесс пошел. У тебя максимум десять минут, а потом вырубит до утра. Как проснешься и перекусишь, поставлю новый укол. Тебя ждет долгий отдых и никакого секса. Ну если только во сне. Хотя лекарство сильное, вряд ли что-то будет сниться.
– Я по-другому планировала провести время.
– Не поверишь, я тоже. Но ты нормально приложилась затылком. Всё пальто в крови. Нужно малость восстановиться. И впредь беречь голову. Иначе Климов найдет себе новую любимицу, а тебя спишет в утиль.
– Это всё досадная случайность. Извини. Я не хотела создать никому проблем. И еще Мишу попросила подруге помочь с документами... Думаешь, у него получится?
– Что за подруга? – спрашивает Эрик, приподнимая брови. – Впервые об этом слышу. Он ничего не говорил.
– Соседка тети. Мы в детстве дружили. Общая песочница, куличики, содранные коленки и все дела. Брат спивается и обижает ее.
Ненадолго повисает пауза. Эрик внимательно рассматривает мое лицо.
– Если Леднёв дал обещание, то получится. Расскажи подробнее, что у вас там произошло, – просит везунчик, присаживаясь на край кровати и поглаживая меня по руке.
Я пытаюсь собрать ускользающие мысли в кучу и начинаю рассказ, но в какой-то момент прерываюсь и проваливаюсь в глубокий сон.
18 глава
Открыв глаза, я не сразу понимаю, где нахожусь. Оцепенение и трудности с концентрацией внимания не такие выраженные, как вчера, но всё еще присутствуют. Замечаю Эрика, сидящего на стуле у открытого окна. На нём черная приталенная рубашка, серые брюки. Выглядит очень привлекательно – хоть сейчас помещай на обложку журнала. И меня рядом с ним, с разбитой головой и опухшим от долгого сна лицом. Сенсационный снимок для очередной скандальной новости.
Везунчик курит в окно и с кем-то разговаривает по телефону. Не особо громко, но и явно не переживая о том, что может меня разбудить.
– Так и знал, что эта гнида через тебя начнет продавливать почву. Скажи Синицкому, что я сейчас за границей, когда вернусь – без понятия. Ответственность за чужой геморрой я на себя не возьму. Ни за какие деньги. – Эрик хмурится, тушит окурок в пепельнице и трет переносицу указательным пальцем левой руки. – Меня со всех сторон прессуют, только и успеваю дыры латать. По-человечески просил не иметь никаких дел с этим ублюдком и его людьми. Мне претит заниматься подобными вещами. Как ты не понимаешь, что подставляешь меня, переоценивая свои силы? Я заебался решать твои проблемы. Честно. Подобные косяки дорого обходятся. Всем.
Эрик, словно почувствовав мой взгляд, поворачивается. Задерживает на мне прищуренные глаза и поднимается со стула.
– Я скоро вернусь, подключу нужного человека решить вопрос, а ты пока не высовывайся. Если есть желание, можешь на базу к Мусаеву прилететь, отсидеться. Нет, я не у него. В отеле остановился. Ладно. Позвоню, как будут подвижки.