– Не дрожи, лори. Сейчас оклемаюсь, – произносит сдавленным голосом. – Поставь лучше машину на сигнализацию. Ключ в левом кармане. Мне нужно полчасика, чтобы поймать приход.
Я тянусь к его брюкам, достаю иммобилайзер. Спускаюсь к машине и зачем-то сажусь за руль, не торопясь идти наверх. Меня потряхивает, у самой как будто что-то защемило в позвоночнике, или где там Эрику поставили эту чертову пластину, которая причиняет ему боль и дискомфорт. Машинально открываю бардачок и смотрю содержимое. Таблеток нет. Презервативов тоже. Лишь сигареты, зажигалка, жвачка и какая-то замызганная плюшевая игрушка, похожая на жирафа. Даю себе еще пять минут, чтобы успокоиться, и возвращаюсь в квартиру. Эрик полулежит на диване. Смотрит в одну точку напряженными глазами, между бровями пролегла глубокая складка.
– Почему так долго? – раздраженно спрашивает он. – Я уже хотел вставать и идти за тобой.
– Идти? – выдавливаю из себя непринужденную улыбку.
– Ну или ползти. – Губы Эрика раздвигаются в ответной, но всё такие же бледные.
– Сделать тебе чай?
– С сахаром. Четыре ложки.
– Ого, ты сладкоежка… – замечаю я, продолжая имитировать непринужденность, но саму всё еще потряхивает от пережитого недоразумения. Хоть и впрямь в церковь за крестиком беги. – У меня нет сахара. Твоя теория в чем-то себя всё же оправдывает.
– А что из сладкого есть? Конфеты? Шоколадки?
– Очень мало. Конфеты, кажется... А еще роллы и пицца. Будешь?
– Только чай и что-нибудь сладкое.
– Сейчас. Лежи, не вставай, – ободряюще улыбаюсь ему снова.
– Ха-ха, лори, – безрадостно отзывается везунчик. – Еще минут двадцать я точно буду обездвижен.
Я ставлю чайник, убираю аптечку на место. Делаю чай и иду в гостиную с небольшим подносом. Эрик пытается сесть. Взгляд уже не такой мутный, губы приобрели цвет, но ему всё еще больно. Кряхтит, как Семён Ильич, когда у того тоже что-то защемит. Везунчик принимает удобное положение, берет в руки чашку, закидывает в себя несколько конфет. Хорошо, что не в обертке. Запивает горячим чаем. Чуть ли не залпом.
– Ты так голоден? – спрашиваю на всякий случай и опять хочу напомнить, что у меня есть еда посытнее.
– Не голоден. Так нужно, – поясняет Эрик, задерживая на мне насмешливый взгляд.
– Извини, я не хотела. Ты меня очень напугал. Тебе правда лучше? Может, скорую?
– Мне правда лучше. Укол бы не помешал, но потерплю до дома. Курс таблеток, смотрю, ты не пропила?
Отрицательно качаю головой.
– Зря. Но твое дело. – Эрик измученно морщится: то ли от недовольства, то ли от боли.
Я убираю поднос и возвращаюсь в гостиную через пять минут. Везунчику уже заметно лучше, начинает осваиваться. Сбросил с себя ботинки, сидит перед телевизором, щелкая каналы.
– Ещё полчасика, и освобожу жилплощадь, – говорит, не поворачивая головы.
– Да, поскорее бы. Я любовника жду.
Эрик бросает на меня испепеляющий взгляд. Хотя сомневаюсь, что в таком состоянии везунчик опасен для моей жизни. Присаживаюсь рядом и отбираю у него пульт.
– Смотреть будем то, что я на днях скачала. Сериал про какого-то маньяка. Серию успеешь досмотреть. Она длится примерно сорок минут.
– А потом?
– Домой поедешь. Или такси вызовешь?
– Без такси обойдусь.
– Тебе вообще нельзя физических нагрузок?
– Резкие и спонтанные движения нежелательны. Приводят к неприятным последствиям. Но мне уже лучше, лори. Отомри, – успокаивающе произносит Эрик.
Я закусываю губу и отворачиваюсь к экрану телевизора. Делаю вид, что заинтересована фильмом, но близость везунчика кружит голову. Пытаюсь подавить эмоции, которые вызывает этот мужчина, но всё летит в пропасть, когда Эрик кладет руку на мое колено и ведет ладонью вверх. Поворачиваю голову, встречаясь с темным взглядом, и дыхание обрывается: зрачки везунчика расширены и мерцают желанием. Я оказываюсь совершенно беззащитна перед своими чувствами к Эрику, и он прекрасно это понимает. Подается вперед и впивается в мой рот жадным, требовательным поцелуем. Я обвиваю его плечи и отвечаю, ощущая, как живот скручивает острый спазм. Эрик вжимает меня в диван, гладит руками ягодицы. Перемещает губы на шею.
– Пожалуйста, остановись… – хриплю, хватаясь за остатки здравого смысла, но почти не слышу своего голоса из-за грохочущего сердца. – Что ты делаешь…
Везунчик прерывается, но лишь на мгновение, и тут же обхватывает бёдра, сминая их до отчетливой боли.
– Оказываю дружескую поддержку, разве не чувствуешь?
25 глава
Пальцы Эрика забираются под платье, сдвигают резинку белья и дергают его вниз. Меня потряхивает, тело пылает от настойчивых ласк и рук. У нас было столько возможностей заняться сексом, что сейчас с трудом верится, что до него дойдет дело. Пульс волнообразно скачет в висках от напряжения, кожа покрывается мурашками, когда торопливыми движениями везунчик продолжает избавлять меня от одежды. Вслед за трусами на пол летит платье, и я остаюсь лежать перед Эриком обнаженная. Он исследует меня глазами, и я чувствую, как твердеют соски под его пристальным взглядом. Это так мучительно… Боже... Если сейчас всё ограничится одними оральными ласками, а потом он уйдет как ни в чём не бывало, я сорвусь, возможно, накричу, наговорю каких-нибудь гадостей напоследок.
Сильно зажмуриваюсь, чувствуя тяжесть твердого тела. Эрик снова целует, спускается влажным ртом к груди, обхватывает губами сосок, и мое дыхание сбивается. Запах везунчика и ощущения, которые он дарит в это мгновение, окружают плотным кольцом. Но я хочу большего. Хочу его в себе. Эти слова так и просятся наружу. Разве Эрик не чувствует, как я его хочу?
Тянусь пальцами к его рубашке, но везунчик перехватывает мою руку, когда расстегиваю третью пуговицу. Пристально смотрит в лицо. И нет, не ищет ответов, в его глазах решимость. Но, увы, не сделать меня своей...
В животе и груди всё немедленно натягивается от понимания, что я оказалась права. Секса не будет. Эрик собирается дразнить, ласкать, трогать, подвести к краю, столкнуть в пропасть и наблюдать за моим падением, а потом... уйти. Но чёрта с два я позволю ему к себе ещё прикоснуться без нормального продолжения! Хватит издеваться!
Не эмоциях, которые закручиваются внутри как по спирали, поднимаю руку и отвешиваю Эрику звонкую пощечину. Темные брови везунчика удивленно ползут вверх, а меня начинает колотить дрожь, но уже от негодования. Разве он не видит, что я на грани? Что нельзя так долго мучить девушку своим благородством, о котором его никто не просил.
– Лучше бы ты совсем не появлялся! – с обидой бросаю везунчику в лицо и вскидываю подбородок, едва сдерживая слёзы.
Глаза Эрика сосредоточенно смотрят в мои, губы раздвигаются в оскале. В ресторане он намекал, что получу ответку, если ударю его. Пусть бьет! Чтобы и физически стало больно. А потом я напишу на него заявление о побоях!
– Это ты зря, Рина... – угрожающе шипит везунчик. – Шумоизоляция в квартире, надеюсь, хорошая?
Он перемещает ладони на пряжку ремня, приспускает брюки вместе с бельем, потом принимается за рубашку, неспешно расстегивая пуговицу за пуговицей и испепеляя меня расширенными глазами. Не дыша наблюдаю, как обнажается загорелая кожа, вижу кусочек татуировки на груди. Набил новый рисунок?
– Я... возможно, всё еще девственница. Ты обещал, что…
– Все обещания остались во Владивостоке. Сейчас мы в Москве. Раздвинь ноги, – медленно говорит Эрик, не отводя от меня темного взгляда.
– Ты без защиты. Я...
– Чист, – обрывает он с убийственным спокойствием, но видно, что едва сдерживается: пальцы подрагивают и жилка на шее бешено пульсирует.
Твердая ладонь уверенно ложится на мой лобок, секунда – и умелые пальцы настойчиво массируют меня там, в одной точке, будто подготавливая. Затем скользят ниже, раздвигая складки влагалища. Я тихо охаю, когда Эрик сразу погружает в меня два пальца, вытаскивает и снова резко толкает, не переставая наблюдать за моим лицом. Сейчас от везунчика исходит грозная, подавляющая энергетика, но… я всё равно его не боюсь. Меня лихорадит от его движений, и мысли улетучиваются, когда он прикасается ко мне там.
Я хочу его.
Жмурюсь, ощущая приятные волны, которые разливаются по телу, но долго это не длится, потому что Эрик накрывает меня собой. Уверенно раздвигает коленом ноги, и внутри всё взрывается паникой и ликованием. Он ведь действительно сейчас возьмет меня! На голых инстинктах впиваюсь в его грудь ногтями, не переставая дрожать, – немного страшно, что везунчик причинит боль, но он молча перехватывает мои запястья и заводит руки за голову. Его член упирается мне между ног и начинает проталкиваться внутрь. Я тихо всхлипываю от тянущей боли, но Эрик не останавливается, лишь слегка прикусывает за подбородок.
– Ты всё еще девочка, – хрипло констатирует он, дыша в висок, и входит на всю длину, срывая с моих губ стон. – Была.
Спускается влажным ртом к нежным полушариям, покрывает поцелуями грудь. Я запрокидываю голову, выгибаясь под ним, потому что это безумно приятно. На грани. Мне нравится чувствовать эту болезненную наполненность. Ощущения такие же, как и в первый раз, но с каждым движением языка Эрика по коже, с каждым растягивающим толчком внутри, я плотнее жмусь к везунчику грудью, подаюсь бедрами навстречу, принимая как можно глубже. Никогда не думала, что смогу быть такой раскрепощенной с мужчиной.
Провожу пальцами по спине везунчика, нащупывая шрамы. Каждый нерв натягивается струной от его грубого вторжения. Я задыхаюсь от чувств, когда накрывает оргазмом. Пульсация внизу такой силы, что на мгновение выпадаю из реальности, концентрируясь только на этих ощущениях. В ушах шум, перед глазами вспышки. Везунчик продолжает в меня вколачиваться, а потом с глухим стоном кончает на живот. Я наблюдаю за его лицом и довольно улыбаюсь. Тяжесть его дыхания перемежается с моим, мы встречаемся взглядами, и щеки вспыхивают румянцем. Это всё я. Спровоцировала, выпустила зверя из клетки. Но не испытываю по этому поводу угрызений совести. Всё правильно.