А после берет еще раз, когда поворачивает лицом к стене.
– Ты же не предохраняешься? – шепчет мне в затылок, обжигая горячим дыханием.
Отрицательно качаю головой. В голове вата. Сердце выпрыгивает из груди. От понимания, что еще чуть-чуть и меня смоет эмоциями, становится страшно.
– Отлично, – довольно произносит он. – Я же обещал секс, который ты не забудешь. Сына Эриком назовешь.
Низ живота пульсирует, колени очень слабые. Если Эрик перестанет держать, я окажусь на полу. И утащу его следом за собой. Надеюсь, он это понимает? И пусть не тешит себя надеждой, что сделал мне сейчас ребенка. Завтра месячные должны начаться.
Багдасаров снова кончает в меня, жадно целует и ведет за руку вглубь квартиры – до первой мягкой поверхности, которой оказывается диван. Между нами все повторяется, а потом еще раз. И еще, пока мы не засыпаем, прижимаясь друг к другу. Сил на разговоры не остается. Всё потом.
Я открываю глаза, потому что Эрик громко разговаривает с кем-то по телефону и матерится. Он заходит в гостиную, осматривает меня обнаженную голодными глазами и садится рядом.
– Откуда ссадины и синяки? – спрашиваю, натягивая плед на грудь.
– Не скажу, – смеется везунчик.
Недовольно поджимаю губы.
– Как поживала, лори? – Эрик смотрит с убийственной нежностью во взгляде.
– Плохо. Сессию завалила, почти все время была одна и очень скучала по тебе. Очень. Я не буду больше давить с операцией. Даже когда тебя снова накроет. Буду нервничать, переживать, да, но исход мне более-менее понятен. Однажды увижу, как тебя госпитализируют в ужасном состоянии, а там уже операция, без вариантов. И следом моя. Если успеют откачать.
– Умница, – улыбается Эрик. – Одним пострадавшим обойдемся. – Он гладит меня по волосам. – Действительно, Лёвич. Пушистая такая. – Целует в макушку. – Домой-то готова лететь?
– Ты за мной прилетел? – удивляюсь я.
– За тобой. Измайлов останется, будет появляться набегами. У него ЧП. Мы пока всю ночь извинялись друг перед другом, Софья в роддом отправилась со схватками. Сейчас узнаем, что там к чему, и в Москву вернемся.
– Но ей же рано рожать…
– Рано. Месяц вроде должна была еще ходить. Я говорил Паше: давай подождем, девочки будут на стрессе. Но нет же. Вот теперь получай. Ты мне что выкинешь? Бледная как моль и все время трясешься. В обморок в аэропорту не свалишься?
– Вчера думала, что упаду. Когда тебя увидела. Но сегодня уже отпустило.
– И по-умному на меня кинулась, чтобы за собой утащить? – ухмыляется он.
– Эрик… – Забираюсь к везунчику на колени, обвиваю руками шею и утыкаюсь носом в ключицу. – Пожалуйста, не оставляй меня больше так надолго одну. Мне было очень плохо.
Багдасаров обнимает меня, укачивая, как маленькую девочку. Нежно целует в губы.
– Не оставлю, дурочка. Куда тебя, такую пришибленную, девать-то? Хотя на какое-то время придется взять тайм-аут в нашем секс-марафоне. Я через месяц лягу на обследование, потом, скорее всего, назначат операцию. Сразу предупреждаю: огребать за слезы и нытье будешь по полной. И весь восстановительный период я буду злой и несдержанный. Если приду в себя, – уточняет он, растягивая рот в улыбке, а я вздрагиваю, услышав последние слова.
Слезы на глазах проступают сами собой. Эрик тут же подминает меня под себя и глубоко целует.
– Ты меня еще похорони давай раньше времени. Прекращай, а? Пошутил я.
Обнимаю его за плечи и слушаю, как Эрик говорит такие простые, но важные слова, от которых останавливается сердце:
– Все будет хорошо, Рина. Впереди нас ждет еще одна проверка на прочность, но я уверен, мы справимся. А в случае чего оставлю для тебя пунктик в завещании. Как моральную компенсацию. Договорились?
Я с трудом проглатываю онемение и сухость во рту. Дурацкие шутки! Пытаюсь выбраться из стальных объятий, но Эрик лишь сжимает сильнее.
– Ну все-все. Успокойся, – посмеивается он и целует в висок. – Хотя ультиматум я тебе все же поставлю: на водопады со мной полетишь и три желания исполнишь. Да, золотая рыбка?
Я не удерживаюсь и тоже улыбаюсь в ответ. Сквозь слезы.
– Согласна. Только мне сессию закрыть нужно. И старики мои соскучились, хотят увидеться. Так нечестно было, Эрик! Ты отправил меня одну черт-те куда и тем самым тоже перегнул палку с давлением.
– Уже через неделю я пожалел, что так далеко отправил тебя, Рина, – серьезно говорит Эрик. – Но убежден, в старости ты смеяться будешь, что из-за таких мелочей переживала.
– Ты какая-то огромная мелочь. Так что сомневаюсь в правдивости твоих слов.
Я прижимаюсь к твердому и горячему телу везунчика, понимая, что поддержать Пашу мы поедем позднее. И до аэропорта не знаю, когда доберемся.
Насколько мне известно из теории, роды не быстрый процесс. А я очень соскучилась по Эрику. И больше не хочу с ним расставаться ни на минуту.
42 глава
– У тебя новая машина? – удивляюсь я, заметив длинный белый седан представительского класса, который ждет нас возле аэропорта.
– Не нравится? – усмехается Эрик.
Ссадины на лице и синяк на скуле с правой стороны... И еще один на плече... Я решила, что везунчик с кем-то подрался, но что, если ему стало плохо за рулем и он попал в аварию? Об этом я как-то не подумала.
Из машины выходит водитель. Забирает у Эрика мою сумку и кладет в багажник. Везунчик подталкивает меня, застывшую, к задней двери. Сбросив оцепенение, сажусь. Ладно. Пусть авария. Главное, что живой и невредимый. А может, я накручиваю себя и Эрик действительно с кем-то подрался? Хотя там дед-дипломат и задатки серого кардинала... Маловероятно.
– Куда едем? – спрашивает Эрик, садясь рядом. – К тебе или ко мне?
– Ко мне. Хочу домой. На экскурсию как-нибудь в другой раз пригласишь.
– Уверена?
– Да.
Если бы только везунчик знал, чего мне стоит в это мгновение ровный и мягкий тон…
– Вить, заедем ко мне, я вещи кое-какие возьму, и до завтра ты свободен.
– Это твой водитель? – В моем голосе все-таки прорезывается накал.
– Яниса. По-братски подфартило.
Эрик поворачивается и меряет меня недовольным взглядом.
– А машина?
– Тоже его. Рабочая.
– А твоя где?
– На парковке. Дома, – хмурится Эрик. – Не забыла, что ты золотая рыбка, а не следак из управления? Потише думай, хорошо?
Я закусываю губу и вздыхаю. Напоминаю себе, что один раз уже надавила и ничем хорошим это не закончилось. Надеюсь, везунчик и впрямь знает, что делает. Но все же не удерживаюсь от реплики:
– Типа огорчение разделим на двоих, а радость помножим на два?
– Как же спать охота, – игнорирует везунчик мои слова, трет руками лицо, а потом, будто назло, тянется в карман ветровки за таблетками и закидывает в себя две штуки.
Я отворачиваюсь к окну. Зря он провоцирует. Я вида не подам, что переживаю, но по нервам это бьет наотмашь. До глубоких ран в сердце.
Везунчик берет бутылку воды с подставки, запивает таблетки. Откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. До дома мы добираемся долго: попадаем в пробку. Я тоже успеваю подремать на плече у Багдасарова, вдыхая его запах, но, когда открываю глаза, чувствую, как дико болит голова и пульсируют виски. Хоть проси у Эрика обезболивающее.
Мы едем в тишине, а потом везунчик вдруг говорит:
– У меня есть мечта. Недавно появилась. Вроде мелочь, а на самом деле нет.
Я заинтересовано перевожу на него сонные глаза.
– Ну же! – несдержанно толкаю Эрика в бок, когда пауза затягивается.
– На руках тебя подержать хочется. Через плечо перекинуть и в спальню тащить, – с грустной усмешкой отвечает он. – Но основную причину, почему согласился на операцию, позже озвучу, ладно?
Я снова кусаю губы. До отчетливой боли. И все же произношу:
– Я не настаиваю. Ни на чем. Это твое решение, а не мое. Извини, что тогда надавила. Больше такого не повторится.
– Поздно, Рина. Уже надавила, а я решился. И к врачу сходил. Только дела доделаю. Пашу дергать не хочу, ему сейчас не до бумажек. Отец-молодец, – хмыкает Эрик, покачивая головой. – Если бы знал, что так будет, то не торопились бы с приездом в Мюнхен.
– Малыш хоть и родился раньше срока, но окрепнет. Все будет хорошо.
– Да, – вздыхает везунчик. – Чудо, что Софья вообще до этого срока доходила, ведь два месяца с кровати не вставала и прогнозы так себе были. Кстати, там еще одна на сносях, видела? Жена Асадова. Прикольно у них получилось, правда? Почти одновременно пацаны появятся. Потом дружить будут, как подрастут.
– Паша сговорился с Динаром?
– Просто совпадение. – Эрик опять зевает и улыбается. – И мне немного удачи перепало. Каждому по ребеночку. – Он обнимает меня за плечи. – Только они мечтали о девочках, а досталась она мне.
– То есть ты меня считаешь ребенком? – спокойно спрашиваю я.
– Иногда приходится проводить такие параллели. Если этого не делать, то… – Эрик громко цокает. – У меня не безграничное терпение, как ты думаешь. Ты же порой совсем без тормозов, если что не по-твоему. Звоночки с самого начала были, но я неправильно их истолковал: выходка со слитым в сеть видео нашего секса, затем принципиальность с навязанным браком, отказ от моей помощи. Ты во всем такая. Чего бы дело ни касалось. Даже не знаю, что лучше. – Он поглаживает мое запястье со стрелочками. – Еще у Патрика в тот вечер, мысль промелькнула, что, если ты так легко согласилась на татушку, либо пиздец в жизни, либо совсем без тормозов. Но я перевел эти мысли в горизонтальную плоскость, идиот. А оказалось, комбо.
Я смотрю в окно, думая о словах везунчика. Значит, он тоже анализировал мое поведение? И главное, не ерничает, не кидает обиды. Принимает всё как факт. Это очень подкупает, заставляя сердце в груди биться быстрее.
– Тебе красиво с рисунками на груди и плечах. Решил всю верхнюю часть забить? Это очень больно? – увожу тему в другое русло, не желая говорить о том дне, когда Эрик отправил меня в Мюнхен.