Возвращаюсь в спальню в смешанных чувствах и долго смотрю на спящего везунчика. Во сне он выглядит довольным и умиротворенным. За эти дни лишь несколько раз взял телефон в руки, а ноутбук так и лежит нетронутым в сумке у кровати. Эрик все время со мной. Понимаю, что так будет не всегда, но эту поездку я точно не забуду. Хотя бы потому, что меня без конца имеют и такое в моей жизни впервые.
Натягиваю джинсы, беру ветровку Эрика и, пока снова не утащили в сети порока, выхожу из домика. Впервые за несколько дней! Точно экстрим. В горизонтальной плоскости.
Обвожу взглядом озеро и лес. Глубоко втягиваю прохладный свежий воздух и довольно жмурюсь. Я без понятия, что это за место, но очень красиво. А если поругаемся, то и впрямь не знаю, как отсюда выбираться. И телефон Эрик так и не вернул.
Иду по брусчатой дорожке к озеру, заметив небольшую беседку. Подойдя ближе, обнаруживаю, что не одна в такой ранний час вышла полюбоваться рассветом. На лавочке сидит пожилая женщина. На берегу рыбачит какой-то старичок. Оглядываюсь по сторонам. Может, это та самая пара, которая присматривает за «постройкой» Эрика и Яниса?
Я подхожу ближе и присаживаюсь рядом.
– Можно?
Старушка поднимает голову и с интересом разглядывает мое лицо. Я сильнее запахиваю ветровку Эрика на груди и смущенно улыбаюсь, вспомнив о засосе на щеке. Знала бы, что людей встречу, косу бы заплела и подкрасилась, чтобы не пугать. Ну да ладно. Молодыми они, что ли, с мужем не были? К тому же вряд ли от скуки в такую рань вышли вместе и на озере время проводят, скорее по большой любви.
– Конечно, – добродушно улыбается женщина и кивает на место рядом с собой.
Она чем-то Алю напоминает. В Мюнхене я сильно тосковала по своей парочке и почти каждый день Марине звонила, чтобы та дала с ними поговорить. Если бы ненасытное чудовище не забрало мой сотовый, то и сейчас бы позвонила.
– Как красиво, – указываю я на дымку, простирающуюся над озером. – Глаз не отвести. В городе такого не увидишь.
– А вы из города? – Женщина с улыбкой смотрит на меня.
– Да.
Я замечаю, как старушка достает телефон из кармана пальто, включает и смотрит на время. Можно попросить сотовый, чтобы позвонить в службу спасения и заодно своим старикам…
– Мы с Римом давно здесь живем, и я тоже никак не налюбуюсь. Переехали из большого города несколько лет назад, – говорит она и изучающе разглядывает меня из-под густых черных ресниц.
– Мои подопечные из пансионата тоже все как один говорят, что хоть сейчас бы уехали из пыльной и шумной Москвы.
– Подопечные из пансионата? – удивляется женщина.
– Какое-то время я работала в пансионате для престарелых людей. А вы кто по профессии?
– Учительница. Но в основном другой деятельностью занимаюсь: жена вон того красавчика. – Она кивает в сторону озера.
Я перевожу взгляд на мужчину, который с удовольствием рыбачит на берегу, и широко улыбаюсь.
Повисает пауза, и какое-то время мы сидим в тишине. Я наслаждаюсь безмятежной красотой этого места, думая о том, что вернусь сейчас в домик, заберусь под одеяло к Эрику, и между нами все начнется по новой. Должна признать, есть в этих местах особая магия.
– Вот ты где, – доносится хриплый голос везунчика, и я вздрагиваю от неожиданности. – Я уж думал, и впрямь сбежала. К волкам.
На Эрике футболка и спортивные штаны. Глаза заспанные, он обнимает себя за плечи и дрожит. Прохладно же на улице. Зачем голышом вышел?
– Привет, ба.
Везунчик садится между нами, а женщина тут же стягивает с себя шаль и накидывает Эрику на плечи.
– Дед опять рыбачит? Куда вы ее деваете потом? – недовольно бурчит он. – Коты еще не лопнули от обжорства? Или вы новых каждый раз заводите?
Ба? Перевожу изумленные глаза с Эрика на старушку, которая обнимает его за плечи. Боже… Стыд-то какой. Растрепанная, затраханная, с засосами на шее и подбородке... Ударила бы сейчас Багдасарова. Предупреждать же нужно!
Эрик головой указывает «ба» на меня:
– Познакомились уже?
– Выпустил бы девочку из заложниц. Ты посмотри, какая она бледная и худая! – возмущается старушка.
Да говорите уж как есть, бабуль. Затраханная. И на ногах почти не стоит. По этой же причине.
– Вообще-то не познакомились. Я вышла подышать воздухом и увидела беседку, а когда подошла ближе, то заметила в ней милую пожилую женщину...
– Кстати, про пожилых. Слабость у нее, ба, такая. Я по детям тащусь, а она по старикам. Вот это я понимаю подфартило! А то вы всё ноете с дедом, кто из нас с Яном вас докормит и допоит. Теперь вся надежда на нее, – довольно лыбится везунчик и прижимается ко мне.
Мы переглядываемся с «ба» и тоже улыбаемся друг другу.
– Меня Регина зовут, – представляюсь я.
– А меня Варя. Красавчика, – кивает она на своего мужа, рыбачащего на берегу, – Рем. Но близкие зовут его Рим. Мы дедушка и бабушка этого дрожащего охламона.
– Приятно познакомиться, – говорю, сгорая от стыда.
Эрик поворачивается ко мне:
– Я замерз, Рин. Вечером сходим к родственникам на ужин, а сейчас пошли в дом? – Голос звучит мягко и шутливо.
– Сегодняшний ужин или перед отъездом? – уточняет бабушка.
– Постараемся сегодня, но это не точно. – Эрик чмокает старушку в щеку. – Деду привет. Я бы рявкнул ему, но он тебе потом на полдня заведет шарманку, что я всю рыбу ему распугал и сом с крючка сорвался. Десятикилограммовый.
– Идите уже. А то простынешь.
Я закусываю губу и почти всю дорогу до дома сдерживаю смех.
– Ну что молчишь? – Эрик толкает меня локтем в бок.
– Ты и впрямь охламон, Багдасаров! Мог бы ведь и предупредить. Я попала в дурацкую ситуацию. Что теперь обо мне твоя бабуля подумает?
– Что мне хорошо с тобой. – Он обнимает меня за плечи. – Они адекватные, а вот от отца и матери не жди подобного радушного приема и тепла в глазах. Оба сухари, и амбиций херова туча. Ну это и понятно, отец – глава большого бизнеса чуть ли не с пеленок, мать вечно на каких-то симпозиумах, состоит во всевозможных благотворительных организациях. Родители дома и не бывают толком. Но есть шанс, что в старости одумаются. Домик неподалеку Рим для них прикупил.
– Хочешь сказать, что привез меня сюда, чтобы познакомить с родными?
– Ага. Ну и еще соскучился по этим местам. Давно здесь не был. Дед, после того как закончил карьеру и на пенсию вышел, начал отстраивать поселок. Мы с Яном поначалу помогали.
– А дедушка с бабушкой знают, что тебе нужна новая операция?
– Рим знает, а у бабули сердце пошаливает. Не будем ей ничего говорить.
Мы возвращаемся в домик. Эрик снимает с меня ветровку и лезет холодными руками под футболку, вызывая рой мурашек на теле.
– Ты все же удивительный мужчина...
– Почему?
– Ну ладно, для всех остальных, может, и обычный, но для меня удивительный.
– Почему? – настаивает везунчик, прижимая к стене.
– Ну хотя бы поэтому. – Опускаю глаза на его эрекцию. – Ты, может, вместо обезболивающего «Виагру» в себя закидываешь? Ну-ка, дай упаковку. Посмотрю, что ты там пьешь.
– «Виагра», да? – улыбается Эрик, берет меня за руку и ведет к кровати, а когда я оказываюсь на ней, наваливается сверху. – Деда видела? Подумаю о допинге в его возрасте, а пока терпи. И грей меня. Я замерз.
– Я сбегу от тебя к волкам.
– Ага, помечтай. – Он снова входит в меня резким толчком и запечатывает рот поцелуем.
Я сопротивляюсь и пытаюсь выбраться, но только лишь для вида, а потом впускаю язык Эрика в свой рот, развожу колени шире и растворяюсь в запредельных ощущениях.
– Эрик… – хриплю, когда он продолжает истязания, и впиваюсь пальцами в его шею. Хочу, чтобы посмотрел на меня.
Везунчик задерживает на мне мутный взгляд.
– На всякий случай хочу, чтобы ты знал... Вдруг я не доживу до утра...
– Ну, – широко улыбается он и делает мощный, сильный толчок, выбивая из легких весь воздух.
Господи, надеюсь, мои ноги не будут коромыслом после этой поездки?
– Я люблю тебя… Мне хорошо с тобой… Очень хорошо.
Эрик замирает на доли секунд. Вид такой, будто я его по голове приложила. Неужели ему никогда не говорили этих слов?
– Повтори, – шепчет он, отмирая.
Но я молчу, и везунчик начинает двигаться резче. Толчок. Еще. И еще, пока Эрик не выбивает новое признание, а потом впивается в губы, и я чувствую, что он кончает. Утыкается лицом мне в шею и тихо произносит что-то на непонятном языке, обжигая кожу горячим дыханием.
Спустя пару минут, отдышавшись, Эрик поднимается с кровати как ни в чем ни бывало и идет в душ, а я остаюсь лежать со счастливой улыбкой на губах и дискомфортом между ног. Везунчик возвращается через десять минут. Я все в таком же неопределенном состоянии: не могу встать и полностью обессилена, в голове вата. Даже улыбку стереть с лица не получается.
– Можно спрошу? Ты мне проклятия в шею нашептывал? Сколько мне осталось?
– Да, проклятия, – смеется он. – Удивительно, но за несколько дней, проведенных в домике, я еще ни разу не захотел тебя убить, – говорит, вытирая полотенцем влажные волосы. – Похоже, тебя надо почаще трахать.
– Наверное, поэтому у меня и не остается сил тебя бесить. Но вернемся к проклятиям. Так понимаю, это было ответное признание? На каком языке?
Эрик снова довольно лыбится.
– Не скажу. Но подсказку дам: у деда как-нибудь спроси, откуда он родом.
– А если он не скажет?
– Тогда гугл тебе в помощь. Багдасаров Рем Израилевич.
– Ты забрал у меня телефон. Я даже позвонить никому не могу!
– Он в кармане брюк лежит, лори. Возьми. Я тоже пойду сделаю пару звонков и немного поработаю. А вечером твоим любимым делом будем заниматься: выслушивать треп стариков об их насыщенной длинной жизни. Готовь уши. – Эрик подмигивает и идет к сумке с ноутбуком. – Но сразу предупреждаю: с дедом лучше не пить. Я тебя потом обратно на себе не потащу с больной спиной.