– Значит, если можно было бы повернуть время вспять, ты опять бы заключил эту ужасную сделку со мной? Снова опозорил бы меня и разрушил мою семью?
На мгновение Майкл заколебался. Если бы Сайленс не смотрела на него столь внимательно, то не заметила бы этой секундной растерянности. Он выглядел так, словно земля ушла у него из-под ног. Значит, она права. Майкл не такой жестокий, каким хотел казаться.
– Дорогая, неужели ты надеешься стереть черные полосы со змеиной кожи? Что ж, можешь попробовать, только это бесполезный труд. И помни: ядовитая змея может тебя укусить.
– Ты мне не ответил, – тихо проговорила Сайленс.
– А ты сама как думаешь? – загадочно спросил ее Майкл. Его темные глаза блестели в темноте, прочитать их выражение было невозможно.
Сайленс глубоко вдохнула и ответила:
– Я верю, что, если ты твердо решишь не совершать таких гнусных поступков в будущем, у тебя все получится.
Майкл молча смотрел на нее, иронично кривя рот. И Сайленс продолжила:
– Не важно, кем ты был в прошлом, кем являешься сейчас, у тебя всегда есть возможность измениться. Для этого тебе надо просто решить – как ты делал это раньше – не потакать низменным желаниям, а слушать голос совести, который есть в каждом из нас.
Майкл продолжал смотреть на нее. И Сайленс пыталась понять, что же скрывается в черной бездне его глаз. Кто сейчас побеждет в его сердце – дьявол или воинствующий архангел?
Она открыла рот, собираясь продолжить разговор, но в это мгновение экипаж остановился.
– Мы приехали, – сказал Майкл.
Он открыл дверь, и Сайленс увидела ярко горящие фонари. Ее спутник спрыгнул на мостовую и протянул ей руку. Она приняла ее и осторожно спустилась, высоко поднимая подол. У нее никогда не было таких пышных юбок, и Сайленс боялась испачкать их в уличной грязи.
– Пойдем, – сказал Майкл.
Она взяла его под руку и наконец подняла глаза. Перед ними возвышалось красивое здание с классическим фасадом. Ведущие к парадному входу ступени были освещены фонарями, по ним поднимались нарядно одетые дамы и господа. По бокам стояли лоточники и громкими голосами призывали купить их товар: апельсины, орехи, цветы и сладости.
Майкл повел ее внутрь. Оказавшись в холле с высоким сводчатым потолком, который был освещен множеством свечей, Сайленс спросила:
– Где мы?
– Сейчас увидишь, – ответил Майкл и направился вверх по широкой лестнице. На втором этаже они оказались в длинном коридоре с многочисленными дверями с одной стороны. Открыв одну из них, Майкл пропустил внутрь Сайленс.
– Ох! – воскликнула она. – Ты привел меня в театр!
– Не совсем, – раздался позади нее голос Майкла. – Это опера.
Сайленс восхищенно оглянулась. Она никогда не была в театре, не говоря уж об опере, потому что папа считал такие развлечения слишком легкомысленными.
Они находились в роскошной ложе, где стояли мягкие кресла и столик. Бархатные занавеси можно было задернуть и отгородиться от нескромных взглядов посетителей театра. Ярко освещенная сцена находилась прямо перед ними. В партере гулко переговаривалась толпа.
Майкл шагнул к ней и помог снять накидку. Но Сайленс едва заметила это. Она завороженным взглядом смотрела по сторонам, разглядывая сцену, публику в партере и ложи с другой стороны.
– Осторожно, – предупредил Майкл, – не высовывайся так далеко за перила, а то упадешь.
– Хорошо, – краснея, ответила Сайленс. У нее, наверное, был вид восторженной провинциалки. Она села в кресло, пытаясь вести себя спокойно. Но в итоге не выдержала и опять прильнула к перилам.
– Это кто там – сам король? – тихо спросила она, кивком указывая на самую роскошную ложу.
Майкл, который сел рядом с ней, посмотрел туда и ответил:
– Это его сын, принц Уэльский. Он правда похож на отца, хотя говорят, что король его ненавидит.
– Как это ненавидит? – Сайленс почувствовала себя совсем уж глупой. – А ты откуда об этом знаешь? – удивленно спросила она.
– Их никогда не видят вместе, – пожимая плечами, ответил Майкл.
Сайленс старалась не слишком пристально смотреть на краснолицего джентльмена с выпуклыми глазами.
– А что за девушка рядом с ним? – спросила она.
– Думаю, его жена. По слухам, принц ее очень любит.
Сайленс внимательно осмотрела принцессу. На ней было очень элегантное белое платье, расшитое серебряными нитями. Но выглядела она совсем юной, почти подростком.
– Ты часто тут бываешь? – спросила Сайленс, разглядывая зрителей в других ложах.
– В общем, да. Раз или два в месяц.
Она тут же повернулась к нему. У нее и в мыслях не было, что Майкл окажется таким поклонником оперы.
– Неужели?
Майкл, сидевший к ней вполоборота, улыбнулся. Он не вытягивал шею, не облокачивался о перила, дрожа от нетерпения. Но Сайленс видела, что ее спутника тоже захватила особенная атмосфера оперы, блеск сцены и роскошь дамских нарядов.
– Да. Удивительно, что такой дикарь, как я, любит музыку, не правда ли?
– Скажу честно: ты меня действительно удивил, – подтвердила Сайленс.
Теперь она смотрела не на публику, а на Майкла. У него был очень красивый профиль – четкая линия лба, прямой нос, чувственный изгиб губ, надменный подбородок.
Майкл повернулся и поймал ее взгляд. Улыбка исчезла с его лица, взгляд зажегся огнем, а брови взлетели вверх, придавая лицу совсем уж распутный вид.
Он выглядел так соблазнительно, что Сайленс инстинктивно прикрыла ладонью грудь.
Майкл проследил за ее движением. Он бесстыдно уставился в глубокий вырез ее платья. Уголки его чувственного рта дрогнули. Майкл протянул руку и нежно провел по обнаженной коже груди.
– Ты не представляешь, как я мечтал увидеть тебя в таком наряде.
Сайленс схватила дрожащими пальцами его руку, чувствуя одновременно стыд и возбуждение.
А Майкл даже не пытался высвободить руку.
– Если я сейчас опущусь перед тобой на колени, то этого никто не увидит, – тихо проговорил он.
– Я… – Сайленс глянула на ограждение ложи, которое скрывало ее до талии. Образ Майкла, стоявшего перед ней на коленях, был таким греховным, что у нее перехватило дыхание. – Что ты сказал?
– Я мог бы встать перед тобой и поднять юбки, – тихо проговорил он. – Только помни: ты должна сидеть спокойно и делать вид, что слушаешь музыку, что бы я ни делал внизу.
Сайленс молча смотрела на него, завороженная глубоким хрипловатым голосом Майкла, ошеломленная его дерзкими фантазиями.
– И что ты будешь делать? – неожиданно сорвалось с ее губ.
Майкл медленно улыбнулся. Взгляд его черных глаз обжигал Сайленс. Его рука оставила ослабевшие пальцы, скользнула вниз и легла ей на колено.
– Разве ты не знаешь, сладкая моя? Я стану очень осторожно, дюйм за дюймом поднимать твои юбки, пока не увижу сладкий бутон, спрятанный у тебя между ног.
Он положил ладонь на то самое место, о котором говорил. И Сайленс почувствовала жар его тела даже сквозь многочисленные слои одежды.
Она закусила губы, не в силах отвести от Майкла взгляд. Его ноздри раздувались, как будто он вдыхал аромат ее возбуждения.
– Я раздвину твои ноги, – тихо продолжил Майкл, – и коснусь самого центра твоего влажного бутона. Я раздвину пальцами его нежные лепестки и найду самое чувствительное местечко. – Он наклонился к ней, ни на мгновение не отводя от нее глаз. – Ты знаешь, о каком месте я говорю?
– Я… – Сайленс сглотнула, чувствуя, как жар заливает ее лицо. Конечно, она знала.
– Говори же.
– Да. – И Сайленс закрыла глаза.
– Ты трогала себя там? Признайся мне, моя милая, ты ласкала себя, думая обо мне?
Сайленс нервно перевела дух. Никто никогда не задавал ей такие откровенные вопросы. Но, к счастью, со стороны сцены послышался звук настраиваемых инструментов.
Майкл взял ее руку, поднес ко рту и поцеловал. Его губы были теплыми и очень нежными. У Сайленс сладко заныло в груди. А потом он улыбнулся, глядя ей в глаза, вернул руку ей на колено и повернулся к сцене.
– Тише. Сейчас начнется.
Мик смотрел на сцену и улыбался. Он и сейчас слышал учащенное дыхание Сайленс, а еще помнил, как от его нескромных слов порозовела кожа ее безупречной груди. Его самого бросило в жар от греховных мыслей, внизу живота творилось какое-то безумие. И, если бы рядом с ним была одна из его на все согласных подружек, он бы задернул шторы и овладел ею прямо в ложе.
Но Сайленс была настоящей леди, и ему не хотелось, чтобы она в ужасе сбежала от него. Нет, он будет действовать осторожно, соблазнять ее голосом, прикосновениями и бесстыдными речами. И когда Сайленс наконец окажется в его постели… что ж, такая победа будет еще слаще, ведь ее пришлось ждать так долго! Он заерзал на кресле, потому что в бриджах у него стало совсем тесно.
Под аплодисменты зрителей на сцену вышел главный исполнитель – знаменитый итальянский кастрат, которого обожал весь Лондон. Он был высокого роста, полный и неуклюже стоял в ярком свете, словно неподвижный каменный истукан. Но когда он открыл рот и запел… Боже, как это было красиво!
Мик закрыл глаза, слушая, как со сцены льется высокий чистый голос. Итальянец уверенно выводил замысловатые рулады, даже когда мелодия убыстрялась и взмывала в самую высь. Первый раз Мик попал в оперу случайно и неожиданно полюбил это искусство всей душой. То, что люди могут так красиво петь, почти заставляло его поверить в Бога.
Почти, но не совсем.
Мик открыл глаза и повернулся к Сайленс. Она сидела, облокотившись о перила, и буквально светилась от восхищения. Ее губы были открыты, глаза завороженно смотрели на сцену, завитые локоны бросали тень на молочно-белую кожу щек. Вдруг Мик осознал, что ему нравится просто сидеть и смотреть на нее, слушая оперу. Наверное, это и есть счастье? Да, странные мысли начали приходить ему в голову. Раньше он никогда не задумывался о таких вещах. Ему всегда казалось, что простые человеческие радости не для него. Но в это мгновение он вдруг почувствовал, что для него еще не все потеряно. Что у него есть силы изменить жизнь и стать по-настоящему счастливым…