Эви кивнула.
— Все будет в порядке, — она мельком взглянула на Спенсера. — Я буду в безопасности.
Заметив, что его рот искривился в порочной усмешке, Эви засомневалась: уж не оговорилась ли она.
В этот момент парадная дверь распахнулась. Перед ними появилась высокая, краснолицая женщина.
— Спенсер? — она бросилась вниз по ступенькам. — Это ты, мой мальчик?
И прежде чем Спенсер смог ответить, она распахнула ему свои объятия, демонстрируя почти неприличную привязанность.
— Миленький мой! Мой дорогой, милый мальчик! Вот уж не думала, не гадала, что мои старые глаза увидят тебя еще раз. Ах, дорогой, ты здесь, а в доме не хватает половины прислуги. Мне нужна неделя, чтобы все организовать должным образом…
Спенсер похлопал ее по спине, украдкой поглядывая на Эви.
— Как здесь хорошо, миссис Брукс. И не беспокойтесь. Мне следовало предупредить о своем визите.
— Ай-ай, следовало бы, — пожурила она. Женщина приподняла и крепко сжала обеими руками лицо Спенсера. — Ах, ты только посмотри на себя! Ты же весь в мать. Каким великолепным красавцем ты стал.
Наконец она соизволила обратить внимание на Эви.
— Кого это ты с собой привез?
— Это Эвелина Кросс. Поутру мы с ней отправимся в Шотландию. Чтобы пожениться.
Миссис Брукс всплеснула руками. Не успела Эви толком поздороваться, как эта крупная женщина сгребла ее в свои объятия.
— Ах, девчушка! Я всегда знала, его суженая от нашего паренька никуда не денется.
— Ну, вы, миссис Брукс, полегче! Я бы хотел получить ее обратно целой и невредимой.
Миссис Брукс отступила назад, выпустив Эви из своих проворных рук.
— Простите меня. Я совершенно потеряла голову.
— Мы устали с дороги, миссис Брукс.
— Конечно, — она махнула рукой Мэрдоку, чтобы тот оставил их багаж в покое. — Любезный, предоставьте это дело одному из лакеев и ступайте на кухню. Там вас покормят.
Лучезарно улыбаясь, она подхватила свои юбки и повела Спенсера и Эви в дом.
— Я мигом вас обоих устрою.
Эви украдкой посмотрела на шедшего рядом Спенсера: его лицо сохраняло невозмутимое выражение, одной рукой он поддерживал ее за локоть.
Странно, но она воспринимала эту руку на локте, как нечто естественное. Миленько!
— Повариха приготовит «пастушью запеканку»…
— Ага, я ее прекрасно помню. Ничего вкуснее я не ел.
Миссис Брукс мрачно кивнула.
— Все из-за красного вина. Она добавляет его с избытком.
В холле Эви изо всех сил пыталась не разинуть рот при виде хрустальной люстры. Это шикарное безобразие не поместилось бы ни в одной из комнат ее дома. Она зажмурилась от внезапно появившихся солнечных лучей, словно приветствующих их появление, пробудивших ее от грез и напомнивших, что все это не по-настоящему. Ничего этого на самом деле нет: ни его руки на ее локте, ни его, ни ее… ни их двоих в этом мавзолее, собирающихся вскоре пожениться.
Да и откуда ему взяться-то — этому настоящему? Ведь так? Этот мужчина ее не знал и возможно никогда не узнает. С теми-то увертками и отговорками, что стоят между ними. И уж точно не в брачном союзе, лишь отдаленно напоминающем супружество, да и продлится эта пародия всего несколько месяцев.
Когда они стали подниматься по лестнице, его рука сместилась от локтя Эвелины к талии. Она вздрогнула; лишь одно его прикосновение разнесло ее выдержку в пух и прах. На краткий миг, лишь на долю секунды, Эви захотелось, чтобы все это оказалось правдой, а не притворством. На мгновение она задумалась: а не признаться ли? Может рассказать Спенсеру, кто она такая? И кем не является?
Вздыхая, Эвелина последовала по коридору за миссис Брукс; ее будущий муж горделиво шествовал рядом. Губы Эви безмолвно шевелились, пока она воображала, как произносит те слова: «Я не Линни».
Нет. Она не может рисковать. Она не может себе позволить потерять Николаса. По пути Эви разглядывала пышную обстановку дома. Совершенно очевидно, Спенсер вполне мог отобрать у нее сына[7]. На один судья ему бы не отказал. Особенно в пользу женщины, которая даже не является Николасу родной матерью.
Сохрани она свою тайну — она сохранит и Николаса. Что касается ее брака, она изо всех сил постарается стать Спенсеру хорошей женой. Сколько бы они не пробыли вместе. Если верить Спенсеру, долго это не продлится.
А теперь ей следует сосредоточиться на том, как пережить предстоящую ночь.
Чуть позже тем же вечером Эви взяла расческу и энергично провела по волосам, зацепившись за колтун. Ее отражение в зеркале поморщилось. Тем не менее, она продолжила расчесывать золотисто-коричневое облако волос, пока кожа на голове не зазудела, а пряди не начали потрескивать.
Вероятно, завтра они пересекут границу Шотландии. Завтра они должны пожениться. Завтра Эви добавит очередную ложь к всевозрастающему нагромождению вранья.
Она всегда находила оправдания своему решению занять место Линни. Ведь Николас нуждался в матери, а Линни не могла с этим справиться — только не без поддержки отца и Джорджианы. Однако Эви, по их мнению, щадить не стоило.
Так или иначе, она не думала, что Спенсеру доставит удовольствие узнать, что он собирается жениться на старшей единокровной сестре Эванджелины Косгроу. И не важно, насколько бескорыстными были мотивы ее неискренности.
Не в силах и дальше смотреть на себя, Эви отложила щетку для волос и поднялась со стула. Ей еще не хотелось спать и, потирая руки, она отвернулась от широкой кровати под балдахином.
Что-то бормоча себе под нос и пребывая в твердом убеждении, что где-то поблизости есть библиотека, она схватила свой пеньюар, Накинув его на плечи, Эви вышла в коридор, намереваясь найти хорошую книгу, чтобы отвлечься.
Спенсер жадно наблюдал за Эви из своего тайного убежища в «вольтеровском кресле»[8] стараясь не спугнуть ее, ненароком обнаружив свое присутствие в библиотеке, и одновременно попивал бренди.
Он затаил дыхание, когда Эви встала на цыпочки, потянувшись за стоявшим на книжной полке тонким томиком. Он никогда не видел ее распущенных волос и упивался видом волнистых прядей, касавшихся кончиками округлых изгибов ее ягодиц. В неярком свете ее волосы мерцали, словно мед под лучами солнца. Ладони Спенсера горели от непреодолимого желания зарыться в эти густые локоны. Отблески тлеющих угольков в камине прекрасно обрисовывали ее силуэт. Он пожирал взглядом высокую грудь, просвечивавшуюся сквозь пеньюар. Изящный вид ее грушевидной попки был и подавно соблазнительным. Ладони ныли от возбуждения — вот бы самому потрогать эти формы.
Спенсер шевельнулся, поглаживая себя через халат. Это уже ни в какие ворота не лезет: тверд как камень. И от того, что он почти голый, никакого толку. Стоит лишь дернуть за пояс халата, и он освободится от него. Стоит сделать всего один шаг, и он окажется прямо позади нее, отделяемый от нее лишь тонким хлопковым пеньюаром. А приподняв подол, он мог бы прижаться к ней всем телом и потереться об ее очаровательно-круглую попку.
Держа книгу в руках, Эви опустилась на пятки, перелистывая страницы. Ее ягодицы подрагивали — невероятно чувственно. Решительно кивнув, она повернулась, намереваясь уйти.
Этого Спенсер был не в силах вынести. Ну, уж нет!
— Не спится?
Она слегка вздрогнула от неожиданности и выронила книгу себе под ноги.
— Спенсер. Я тебя здесь не заметила.
Пламя камина осветило ее лицо. С распущенными волосами она выглядела по-другому. Моложе. Свежее лицо казалось нежным и куда менее чопорным.
— Тебе давно следовало быть в постели, — проворчал он. — Завтра нам предстоит долгий день.
— Я могла бы тебе сказать то же самое.
Спенсер поднес бокал к губам и сделал щедрый глоток, наслаждаясь обжигающим прикосновением спиртного к глотке. Эви с опаской посмотрела на него, ее взгляд блуждал вдоль его вытянутых перед собой ног.
— Я скоро лягу, — он жестом указал на стоявший подле него маленький палисандровый столик[9]. — Хочешь выпить?
Спенсер перегнулся через подлокотник и наполнил стоявший на подносе пустой бокал.
— Может, это поможет тебе заснуть.
Она открыла рот, чтобы, как он предположил, отказаться, но потом притихла. Удивив его, она только пожала плечами и шагнула вперед, чтобы принять бокал. Их пальцы соприкоснулись, между ними словно искра проскочила.
Шумно вздохнув, она опустилась в кресло напротив него, стиснув бокал обеими руками, и осторожно отпила глоток.
— Когда ты рассчитываешь прибыть на место?
— Гретна-Грин в двух шагах от границы.
Она кивала головой, а ее взгляд задумчиво блуждал по комнате, вдоль книжных полок у стен, потом добрался до куполообразного потолка красного дерева.
— Тебе повезло получить этот дом в наследство от матери. Куда удобнее, чем постоялый двор.
— По мнению моего отца, она была одной из его величайших ошибок, — его губы искривились. — А ошибался он частенько.
— Отчего же твоя мать была величайшей?
— Он утверждал, что она ему не пара. Отец отчасти стыдился ее. В семье матери водились кое-какие деньги — им принадлежала фабрика в Морпете, но ее провинциальность и неспособность принять его многочисленные любовные интрижки… — Спенсер пожал плечами.
Эви притихла и сделала еще один глоток.
— Должно быть, твой отец когда-то очень ее любил. Поначалу, — пробормотала она.
Спенсер расхохотался, тихо и неприятно, словно ему было не до смеха.
— Да уж! И ее и всех остальных жен. Он их всех любил поначалу. Поначалу он замечал лишь их красивые личики.
Ее глаза удивленно распахнулись.
— Сколько же жен было у твоего от…
— Четыре. Моя теперешняя мачеха Камилла была четвертой и последней. Она продержалась дольше всех. Она лучше других понимала его… привычки, его бесконечную ложь.
— Ложь, — необычно тихо повторила Эви.