— Да, он был искусным лжецом — ему не было равных в умении убедить женщину, что он любит лишь ее одну.
Спенсер невольно презрительно скривил губы.
— Он был способен кого угодно в чем угодно убедить. Даже меня. Иногда я даже воображал, что небезразличен ему.
— Судя по твоим словам, он был неприятным человеком.
Спенсер замолчал, закашлявшись.
— Когда мне было шесть, я застал своего отца с помощницей повитухи[10]. Незадолго до этого моя мать разрешилась мертворожденным сыном.
Эви задохнулась от ужаса.
— После этого она недолго прожила. Две недели. Потом появилась Камилла. К счастью для нее он первым отправился на тот свет.
Вытаращив глаза, она отхлебнула бренди из своего бокала и сморщилась.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что твой отец…
— Был убийцей?
Она молча кивнула, несомненно шокированная перспективой выйти замуж за человека, чей отец убивал своих жен и насаждал вокруг себя лишь ложь да злобу.
— Нет. Просто обстоятельства складывались так неудачно. Его первая жена скончалась в горячке. Вторая — из-за несчастного случая с каретой. Третья…, — при этих словах его горло сжалось, — моя мать так и не оправилась от родов.
А его отец тем временем совокуплялся в соседней комнате с другой женщиной.
— Я сожалею.
Спенсер хмыкнул.
— А он нет. Ее смерть позволила отцу жениться на Камилле.
Эви откашлялась и сделала еще глоток. Спенсеру хотелось знать: приняла ли она во внимание все им рассказанное. Этот брак приведет Эви в его мир — в мир, о котором ей ничего не известно. В мир, о котором она сочла целесообразным немного расспросить.
— Ты выглядишь испуганной.
Она метнула на него пристальный взгляд.
— Передумала?
— Конечно, нет. Каждый обитатель Литтл-Биллингс видел тебя и, похоже, пришел к тому же заключению, что и Питер. Тут не над чем раздумывать.
— Может, мне стоило убедить Шеффилда, что я не отец Николаса, а всего лишь похожий на него родственник.
Ее глаза удивленно расширились.
— Так ты передумал?
— Я? Нет.
Она облизнула губы.
— Вот именно. Это для Николаса самый лучший выход. И не похоже, что предстоящий брак слишком сильно изменит нашу жизнь.
Она улыбнулась, ее губы подрагивали.
— Ты так думаешь?
Она закрыла глаза, улыбка ее таяла на глазах. Она со звоном поставила стакан рядом с собой на стол.
— Не похоже, что это будет настоящий брак. Это скорее напоминает партнерство. Деловое сотрудничество.
— Ах, вот как ты это понимаешь?!
Эвелина кивнула.
— Безусловно. Или мне следует воспринимать это как-то иначе?
— Х-м-м, — пробормотал он. Спенсер тотчас же вспомнил тот поцелуй в саду, такой недолгий, но пылкий. Он, разумеется, не думал, что их взаимоотношения можно будет охарактеризовать как деловые. — Обстоятельства-то изменятся.
Спенсер понял, что ему придется объяснять прописные истины.
Эви сцепила пальцы лежащих на коленях рук.
— Как это?
— Например, — он жестом обвел близлежащее пространство, — ты станешь спать со мной. Занятия любовью все меняют.
В ответ на это заявление она злобно вскинула голову. От такой тупости щеки Эви очаровательно покраснели.
— Это не навсегда.
Спенсер склонил голову.
— Но надолго.
Возможно, если она окажется такой же страстной, как он подозревал, они вполне могли бы и дальше встречаться время от времени…
Она закашлялась.
— Что касается этого…
— Да?
— По-моему, нам будет не совсем благоразумно тотчас же вступать в супружеские отношения.
— Не совсем благоразумно? — он подался вперед. — Ты хочешь, чтобы мы повременили?
Он не в состоянии ждать. Спенсер с трудом мог спать по ночам — так сильно мучили его мысли о ней.
— До тех пор пока мы не узнаем друг друга получше.
— Я достаточно хорошо тебя знаю.
— Да неужели?! — в ее голосе зазвенело что-то похожее на гнев.
— Достаточно хорошо, чтобы понять: несколько недель ничего не изменят. Мне нужен наследник, — он поставил свой стакан — тот угрожающе зазвенел — и уставился на нее с неприкрыто-плотоядным выражением. — И ты будешь со мной спать.
Она закрыла глаза.
— Ты говорил, что никогда не стал бы принуждать женщину…
Он фыркнул.
— Ты полагаешь, мне нужно будет прибегать к принуждению? — Спенсер неспешно окинул ее оценивающим взглядом. — Насиловать тебя?
Ее пробрал легкий озноб.
— Ты сама охотно согласишься.
— Самонадеянный…
— Разве тебя никогда не соблазняли? Когда ты встретила Йена, ты была просто невинной девушкой … Я уверен, тут не обошлось без некого ласкового убеждения.
Эви сжала руки в кулаки, вцепившись в пеньюар. Голубые глаза смотрели на Спенсера почти затравленно, как-то обиженно.
— Это было так давно.
— Я буду более чем счастлив вновь познакомить тебя с радостями обольщения.
Эви облизнула губы и, как ни в чем не бывало, продолжила гнуть свое. Лишь яркие пятна на ее щеках свидетельствовали об обратном.
— Стоит ли так спешить? Если немного поразмыслить…
Спенсер наклонился вперед в своем кресле, свободно свесив руки с коленей.
— Я четко дал понять, какие у нас будут отношения.
Ее ноздри раздулись.
— Все распланировать нельзя.
Он покачал головой, пристально глядя на ее упрямый острый подбородок:
— Ты так и не осознала, зачем нужен брак, верно? В этом же нет ничего сложного.
Ярость переполняла его, пока он изучал ее непроницаемое лицо. На нем было ясно написано несомненное отвращение к идее стать его настоящей женой. Это раздражало Спенсера. Этой женщине следовало бы млеть от восторга, что хоть как-то отодвинула нависший над ее головой, словно лавина, скандал, который разразится и похоронит ее, если обнаружится, что она выдумала себе мужа.
Вместо этого она выглядела так, словно ее вели на виселицу.
— Мы же договорились. Если только ты не передумала. В этом случае нам нужно обсудить, что делать с Николасом.
Она нахмурилась:
— С Николасом?
— Я намерен участвовать в его жизни, независимо от того станешь ты моей женой или нет. Мы уже обсудили все преимущества, которые я могу ему обеспечить. Он может жить со мной некоторое…
— Ты не отберешь у меня сына!
В глазах Эвелины вспыхивали искры. Ее затрясло от ярости. Он разгорячился, представив, как же она будет выглядеть в его постели: потерявшая голову от страсти, обнаженная, извивающаяся под ним.
— Я этого не предлагаю. Определенно, нет.
Эви свирепо посмотрела на него, ее голубые глаза лихорадочно блестели.
— Судя по твоим словам, мой сын страдал от нужды, живя со мной, тогда как…
— Ты любишь его. Ты его мать. Он нуждается в тебе. Не надо это сбрасывать со счетов. Но что будет, когда он станет старше? Когда ему настанет время измениться? Когда он захочет отправиться в университет? Я могу ему это обеспечить. Дать наставления и предоставить своего рода возможности, в которых нуждается мальчик, чтобы превратиться в подающего надежды мужчину. Даже твой дом…
— А что насчет моего дома?
Он махнул рукой.
— Может и не стоит переоценивать то, в каком доме ты живешь, но для большинства людей это имеет значение. Важно, что думают о нем остальные… это определяет, какие двери откроются перед Николасом.
Эви вскочила.
— Ты самонадеянный… осёл!
Спенсер не сводил с нее глаз, его губы подергивались.
— Неужели ты только что навала меня ослом?
Она яростно закивала; ее волосы неистово метались по плечам.
Он ничего не мог с собой поделать. Спенсер улыбнулся, пребывая в твердой уверенности, что еще ни одна женщина не разговаривала с ним подобным образом. Он хохотнул. Спенсер даже не смог бы припомнить, чтобы женщина хоть когда-нибудь теряла в его присутствии свое самообладание. В этом было… что-то новенькое.
Она пристально посмотрела на него, будто он сошел с ума. Он встал вслед за Эвелиной.
— Так значит, я осел?
— Да. Так точно.
— Потому что я стараюсь сделать как лучше для Николаса?
Он шагнул к ней, вопросительно изогнув бровь.
Эви топнула ногой, ее щеки очаровательно запылали.
— Я его мать. Я растила его с тех пор как…
— Ты обесчестила себя, — напрямик заявил он. — Чудо, что тебе так долго удавалось держать это в тайне.
Она замолчала и нахмурилась, крепко стиснув руки.
— Ничего удивительного. Бедная деревенская вдова не привлекает особого внимания.
— Бесчестье, — продолжал Спенсер, не собираясь отставать от нее, — следует за тобой по пятам, выжидая лишь удобного момента, чтобы запятнать и Николаса. Наш брак вовсе не означает, что твой маленький обман так и останется нераскрытым, но если все выйдет наружу, людям на это будет, скорее всего, наплевать.
Эви яростно дышала, но молчала. Да и что она могла сказать? Спенсер был прав.
— Кое-что приводит меня в недоумение… ты просто бесчувственная или…
— Или? — подсказала она, ее глаза извергали синее пламя.
— Или сама мысль о том, чтобы выйти за меня замуж и разделить со мной постель отталкивает тебя до такой степени, что ты, очевидно, не хочешь поступать как лучше для тебя и для Николаса.
Эви слегка побледнела. Судя по виду, она нервничала, ее взор метал на него молнии.
— Я не говорила, что передумала. Я всего лишь хотела немного подождать, прежде чем мы перейдем к интимной близости, — она облизнула губы.
Его память снова возвратилась к тому поцелую в саду. Приятно, но мало. Отклик Эви, прежде чем она вырвалась, сулил восхитительную страсть. Изголодавшись по иному вкусу, Спенсер потупил взгляд и посмотрел на ее губы.
Эви неуклюже провела рукой по распущенной копне волос и продолжила:
— Я не смогла бы зайти так далеко с мужчиной, которого нахожу отталкивающим. Я просто-напросто тебя не знаю.
И не хочу знать.
Она этого не сказала, но все было ясно и без слов. Спенсер догадывался об этом. Понимал по ее скованной, гневной позе. Чувствовал, как ее невысказанные слова пробирают его до кишок. Непонятно почему, но она пыталась воздвигнуть меж ними стену.