— Прошу прощения… Я спустилась к ужину и обнаружила, что в столовой никого нет.
Натан взглянул на Ламборна:
— Ужин? Ах да, ужин! Я… э…
Она сцепила руки за спиной и прошла в комнату.
— Как я поняла, вы решили провести ночь за картами, а перед этим подкрепились орешками. Отличное меню!
Натан вдруг улыбнулся. Эвелин знала эту теплую, совершенно обворожительную улыбку — когда-то, увидев ее, она испытывала чувство невесомости.
— Орешки и впрямь были вкусными.
— О Боже! — ахнул Доннелли, только сейчас заметив пролитое виски.
Остальные трое тоже увидели мокрый ковер и засмеялись.
Эвелин направилась к остывающему камину. Проходя мимо карточного стола, она не сводила глаз с Натана.
— Ах, лаванда! — повел носом Уилкс. — Позвольте заметить, мэм, что женщине не очень идет этот запах.
— Значит, вы побывали в маленькой лаборатории Линдсея? — спросил Ламборн. — Я еще не встречал человека, который бы так любил лаванду, как он.
Эвелин удивленно поморгала, потом посмотрела на Натана.
— Так они знают? — Она обвела рукой его друзей. Натан слегка качнулся.
— Они сами обнаружили мою лабораторию, — сказал он, метнув на Ламборна уничтожающий взгляд.
— Да-да, — поспешно подтвердил Ламборн. — Это произошло совершенно случайно. Мы охотились… — он сделал неопределенный жест рукой, — и наткнулись на лабораторию.
Приятели Натана, очевидно, считали ее полной дурой.
— Наткнулись? Значит, вы еще могли ходить? Какая удивительная история! — сухо заметила Эвелин и перевела взгляд на Натана: — Думаю, вам, милорд, будет интересно узнать, что не вы один имеете хобби. Я вот, к примеру, собираюсь восстановить порядок в аббатстве и оранжерее — вернуть им былую красоту.
— Что ж, на здоровье.
Натан с удивлением уставился на свои карты. Казалось, он только сейчас заметил, что все еще держит их в руке.
— Разумеется, я не поскуплюсь на затраты.
— Конечно, — протянул Натан и опять поднял глаза, в то время как остальные мужчины смотрели кто в пол, кто на стол — лишь бы не на Эвелин.
— Ну ладно, господа, — небрежно произнесла она, — не буду вам мешать. Грызите орешки и режьтесь в карты.
— Спокойной ночи, леди Линдсей, — выдавил Доннелли.
Эвелин закатила глаза и пошла к двери, однако по пути ее внимание привлекли чернильные пятна на стене — оставленные Робби длинные беспорядочные росчерки. У нее слегка сдавило в груди, но вопреки собственным опасениям она быстро с этим справилась.
Когда за Эвелин закрылась дверь, Натану, который был уже в сильном подпитии, показалось, что его жена немного похожа на ангела, спустившегося с небес. Он рухнул в кресло и попытался сосредоточиться на своих картах.
— Черт побери! — тихо выругался он.
— В чем дело, Линдсей? — сочувственно спросил Уилкс. — Ты еще не приструнил ее?
— Она же не собачка, — заметил Доннелли, беря свои карты.
— Я выразился фигурально, — раздраженно сказал Уилкс.
— Спокойно, господа, — пробормотал Натан.
— Не слушайте Уилкса, — осклабился Ламборн, — он все время городит чушь.
Это замечание было встречено взрывами смеха.
— Это не я сказал, что ты развлекался с Каролиной, — хохоча, выдал Уилкс, пока Натан пытался налить ему еще виски.
— Я не прикасался к этой женщине! — возмутился Ламборн. — Клянусь могилой моего бедного папеньки, царствие ему небесное!
— Одного твоего слова мало, — возразил Доннелли. — Теперь тебя могут обвинить в государственной измене.
— Я говорил тебе, что они начали допрашивать людей? — добавил Уилкс.
— Да, говорил! Но мне нечего бояться, — похвастался Ламборн, однако его слова никого не убедили.
Он пустился в пространные объяснения, доказывая свою невиновность, но Натан его почти не слушал. Его здорово развезло, но когда Доннелли протянул ему очередную порцию, он выпил, тщетно надеясь, что алкоголь облегчит его сердечную боль. Он почувствовал ее, как только увидел Эвелин в Карлтон-Хаусе, и с каждой минутой ему становилось все хуже.
Незаметно для себя Натан отключился, но даже в пьяном забытьи не избавился от боли. Перед его мысленным взором маячил ангел в голубом.
Глава 14
Переодевшись ко сну, Эвелин еще два часа пыталась успокоиться, методично составляя список вещей, которые ей предстояло купить завтра в деревне. С чего начать ремонт дома? Убрать с глаз долой все охотничьи и рыболовные снасти, почистить или заменить ковры и шторы, в каждой комнате поставить восковые свечи…
Она только-только закончила свой список, как за дверью послышалась какая-то возня. Громкий шум напугал Эвелин: она решила, что кто-то лезет к ней в спальню, и, вскочив из-за туалетного столика, схватила расческу — первое, что попалось ей под руку.
В дверь постучали, и она вскрикнула.
— Леди Линдсей, прошу вас, откройте! — крикнул Доннелли.
— Зачем? — прокричала она в ответ. — Что случилось? Из коридора донеслись звуки, похожие на драку. Эвелин отступила от двери, все еще сжимая в руке расческу.
— Пожалуйста, леди Линдсей! Нам некуда его девать, но оставить его в гостиной мы не можем! — сообщил Ламборн из-за двери.
Она осторожно шагнула вперед.
— Кого, Линдсея?
— Да, мэм!
Боже, какая нелепость! Она решительно подошла к двери и резко ее распахнула. Трое закадычных друзей держали ее мужа на весу, подхватив под мышки его руки-ноги.
— О Господи! Вы что, не могли положить его в кровать? В его спальне, разумеется.
— Могли… конечно, могли… но… — Ламборн поморщился, — вы же знаете Бентона. Он не будет спать из-за Линдсея всю ночь. Совесть не позволила нам так поступить.
— Ну конечно. — Эвелин покачала головой. — А то, что я не буду спать всю ночь, не смущает вашу совесть?
Трое мужчин виновато переглянулись.
Вздохнув, Эвелин отступила в сторону и раздраженно махнула расческой, указывая на свою кровать. Джентльмены весьма неуклюже занесли приятеля в спальню, задев дверной косяк и ударив Натана головой о кресло, после чего уложили его на кровать Эвелин — вернее, свалили, точно мешок с углем. Доннелли попытался стянуть с Натана сапоги, но его самого сильно шатало, и попытка окончилась неудачей.
— А теперь уходите! — приказала Эвелин мужчинам, топтавшимся вокруг ее кровати. — Немедленно!
Не слушая пьяные извинения и слова благодарности, она выпроводила всех троих из спальни, захлопнула дверь, заперла ее на замок, а потом резко обернулась, привалилась спиной к двери и уставилась на спящего мужа. Он застонал и повернулся на бок.
Друзья сняли с Натана сюртук, жилет и шейный платок. Рубашка выбилась из брюк, а в распахнутом вороте виднелась грудь, поросшая темными волосами. Он занял неожиданно много места на ее кровати.
Натан опять застонал, перекатился на спину и закинул руку на глаза.
— Как я могла надеяться, что ты станешь другим? — пробормотала Эвелин. Оттолкнувшись от двери, она подошла к изножью кровати, не сводя глаз с мужа. — Ты ни капли не изменился, Натан.
— Прости, Эви, — неожиданно сказал он. Эвелин вздрогнула.
— Так ты не спишь? — вскричала она. Ответа не последовало.
Она обогнула кровать и ткнула его пальцем в бок. Он не шелохнулся.
— Натан, не притворяйся! Послушайте, сэр, если вы не спите, идите в свою кровать и оставьте меня в покое!
Он издал громкий храп.
Эвелин нахмурилась и пристально посмотрела на мужа, но он не шевелился, тогда она вернулась к изножью кровати и схватила его за ногу.
— Так уже было, я помню, — сказала она на случай, если он только притворяется спящим. — В ночь после его смерти. Тебя не было больше суток, и я уже боялась…
Закусив губу, она стянула с его ноги сапог, поставила его возле кровати и взялась за другой.
— А в полночь Бентон и два лакея принесли тебя наверх и уложили в эту самую кровать. — Эвелин стащила второй сапог и поставила его на пол рядом с первым, потом подперла бока руками и уставилась на Натана. — Я думала, что потеряла вас обоих.
Выдернув из-под мужа покрывало, она накинула его ему на плечи и снова села за туалетный столик. Натан тихо похрапывал. Заканчивая приготовления ко сну, Эвелин время от времени украдкой посматривала на него, желая убедиться, что он действительно спит. Потом она побродила по комнате, подбросила углей в камин, убрала кое-какие вещи. Натан лежал без движения.
Наконец Эвелин задула две свечи, освещавшие спальню, и легла на маленький диван. Ноги свесились с края, а голова уперлась в спинку, вывернувшись под странным углом. Этот диванчик предназначался для сидения, а не для сна. Тем не менее, Эвелин решила устроиться поудобнее — свернулась калачиком и закрыла глаза.
Час спустя она села, откинула волосы с лица (после бесконечного верчения коса совсем расплелась) и сердито взглянула на кровать. Натан спал как дитя, раскинувшись на ее красивом шелковом покрывале. Эвелин спустила ноги на пол и осторожно подошла к другой стороне кровати.
Присев на краешек, она на мгновение задумалась: стоит ли это делать? Потом оглянулась через плечо, потихоньку откинула покрывало и легла на самый край постели. Прозрачные шторки над кроватью слегка колыхались, сквозь них просвечивали длинные тени, отбрасываемые тусклым светом камина. Эвелин вспомнила, как лежала здесь и смотрела на няню, тихо ходившую по комнате.
Она повернулась на спину и уставилась на вышитый балдахин. Матрас просел под тяжестью Натана, и ее затягивало в глубину постели. Знакомое ощущение: когда он лежал рядом, она чувствовала себя защищенной.
Он дышал ровно и глубоко. Раньше ей нравилось спать с ним в одной постели. Его тело согревало в холодные зимние ночи, а дыхание успокаивало.
Расслабившись, Эвелин подвинулась чуть ближе к Натану, натянула покрывало до подбородка и повернулась на бок.
Спустя мгновение Натан крякнул и перекатился набок, упершись в ее спину. Его рука обхватила ее под грудью, он тихо застонал и прижал Эвелин к себе. От его дыхания колыхались волосы у нее на макушке. Эвелин лежала ни жива ни мертва. Когда он опять задышал ровно, она, наконец, расслабилась.