Любовь уничтожает. Для меня это были не просто слова. Они имели вес, запах и замутненный цвет, который никогда не выцветал. Все, кого я любила, причинили мне боль.
Мне все еще предстояло найти способ добраться до флешки Трента. Я знала, что он всюду носил ее с собой, он сам сказал, когда занимался сексом с другой, что флешка была у него в кармане. А еще знала: он был слишком умен, чтобы оставлять на своих устройствах какую-либо информацию, до которой хотел добраться мой отец. Оттого моя задача становилась непомерно сложной, но, по крайней мере, я начала отслеживать его образ жизни, о чем Джордан меня тоже просил.
Я отложила книгу и посмотрела на Тихий океан за окном.
– Все наладится, – произнес кто-то рядом, то ли разговаривая по телефону, то ли со мной, но это не имело значения, потому что я все равно в это не поверила. Ни на секунду. Я достала телефон из кармана и проверила сообщения.
Бэйн:
Придешь завтра заниматься серфингом?
Неизвестный абонент:
Если она завтра отправится с тобой, я хочу, чтобы ее бабушка присутствовала.
Трент.
Мысль о том, что он потратил время на то, чтобы написать и отправить мне сообщение, потратил время на меня, вызывала жалкое чувство трепета. Что такого особенного было в этом мужчине, отчего мне хотелось нарушить все свои правила? Не привязываться, не усложнять и ни в коем случае не дразнить тигра – Джордана Ван Дер Зи, чтобы не давать ему повода броситься на Тео.
Я пыталась убедить себя, что в этом не было ничего особенного. Я собиралась отвести Луну на пляж. Трента там не будет, что вполне разумно. А Луне будет на пользу провести время наедине с океаном. Я открыла первое сообщение и ответила Бэйну:
Не могу. Поведу дочку босса на пляж собирать ракушки. Давай на следующей неделе. Целую.
Затем открыла второе и несколько раз писала, удаляла, переписывала, исправляла и снова удаляла сообщение, пока наконец не нажала на кнопку отправки.
8 утра/Пляж Тобаго/возле серфинг-клуба.
Я вошла в дом и застала отца за кухонным столом, а значит, он собирался завести разговор. Разговор, в котором мне, скорее всего, участвовать не хотелось. Я замедлила шаг, увидев, как он ногой выдвинул стоящий напротив него стул, молча веля мне присесть.
Я неохотно села.
Моя жизнь не была целостной. Она состояла из клочков. В ней был клочок серфинга и Бэйна. Клочок душевнобольной матери. Клочок деспотичного отца. Клочок Тео. И пускай эти клочки были сотканы вместе, они никогда не ложились внахлест. И больше всего я ненавидела, искупавшись в мягкости и чистоте клочка Тео, перепрыгивать на грубый, потертый клочок Джордана. Именно это сейчас происходило.
– Как поживает Теодор?
Отец удивил меня своим вопросом, хотя задал его в предсказуемой манере, проверяя уровень цен на бирже в стоящем на столе ноутбуке.
Его взгляд был прикован к экрану, а я просунула ладошки между бедер, стараясь не проглотить ком в горле.
– Ему лучше.
– Да ну?
Тебе плевать, бессердечный ты ублюдок. Нечего мне нукать.
– В центре есть специальная программа, согласно которой воспитанникам разрешают навестить семью дома под наблюдением. На два дня. Он хотел приехать, – на этот раз я сглотнула ком, потому что не могла иначе. Мои слова звучали, как мольба, и отказ меня сломит.
– Чудесная весть для семей, Эди. Есть новости о Рексроте? – Он бросил на меня взгляд, и я замерла.
Для семей.
Но не для нашей. У меня не было семьи.
Если поговорю об этом с матерью, опять случится ссора. Она скажет, что разрешение нужно просить у отца, и ей кажется: на нее давят. А Джордан… ему было приятно разрушать нашу семью. К тому же он сейчас по-своему мне отказал.
– Эди?
Я, моргая, подняла взгляд. Отец одарил меня натянутой, предостерегающей улыбкой, захлопнул ноутбук и, отодвинув его в сторону, скрестил руки на груди.
– Что с флешкой Рексрота?
– Занимаюсь этим вопросом.
– Почему так долго?
– Я провожу с ним время только по вторникам, – ответила я, благополучно умолчав о том, что в пятницу сидела с его дочкой.
Если бы моего отца интересовало, где я провожу время, он мог сам об этом спросить. Не было нужды просить Трента ничего не рассказывать. Мы оба знали, насколько это было опасно, особенно после того, как он дал мне внушительную сумму денег.
Если раньше он казался мне секретом, то теперь стал тайным грехом.
– И он повсюду носит флешку с собой. Всю важную информацию он хранит на ней.
– Хм, – Джордан потер подбородок, глядя в окно.
Солнце начало садиться, и сквозь шторы заструилось голубоватое свечение.
Настало время показать ему, что мне удалось раздобыть в квартире Трента в пятницу, когда он ушел. Я не гордилась тем, что украла, но это случилось до того, как он дал мне деньги. А то, как он рявкал на меня, унижал и едва ли не вышвырнул из квартиры, немного притупило жгучее чувство вины. Я подошла к рюкзаку и достала оплаченную квитанцию, которую нашла у него на столе среди кипы счетов, сложенных аккуратной стопкой и явно дожидавшихся подписания.
– Что это такое? – отец нахмурился, глядя на квитанцию.
Я пальцем постучала по верхней строчке.
– Аманда Кэмпбелл. Частный детектив. Он для чего-то ее нанял.
– Где ты это нашла? – спросил Джордан.
Я соврала, даже глазом не моргнув:
– У него в кабинете.
– Как думаешь, в чем тут дело?
– Я плохо его знаю, но удивлюсь, если окажется, что дело касается тебя.
Трент никогда не говорил о моем отце. Ни со мной, ни с кем-то еще в компании. Он будто бы полностью его игнорировал. С другой стороны, что я знала об этом парне? Кроме того, что я ни капли ему не нравилась.
– Я знаю, из-за кого он ее нанял.
– Правда? – Я прокашлялась, стараясь скрыть нетерпение в голосе.
– Из-за матери его ребенка.
Матери его ребенка. Узнав, что Луна – дочь Трента, я расспросила Камилу и выяснила, что ее звали Вал, она была из Бразилии, и что они с Трентом никогда не были вместе. Во всяком случае, не состояли в отношениях.
Я внимательно следила за выражением лица Джордана. Наблюдала, как скука и презрение сменились интересом. Парень всерьез его заинтриговал, и это вызывало у меня раздражение. Он сложил бумагу и убрал ее в карман.
– Узнай больше, – велел он. – И поскорее.
Я поникла и со стоном смахнула волосы с глаз.
– Можно мне заполнить бумаги, чтобы Тео навестил меня летом? Только на выходные.
Меня.
Навестил меня.
Был со мной.
Исцелил меня.
– Ни в коем случае.
Джордан встал с кресла и принялся демонстративно заваривать маме чай, будто был Мужем года. Для него разговор был окончен. А для меня он только начался. Отец взял горячую чашку и вышел из кухни. Я бросилась в коридор, побежала за ним по мраморному полу, под сводами красивых арок, мимо стен, хранивших уродливую правду. Мне хотелось дернуть за рукав его пиджака от Prada, но, подумав о последствиях, я сдержалась.
– Пожалуйста, – взмолилась я.
– Его выгул на выходных противоречит нашему соглашению, Эди.
– Джордан…
– Отец. Сосредоточься на Рексроте и забудь об этом. Тебе нужна цель. Вот она. Помощь семье.
– Тео – моя семья!
Отец остановился у двери в спальню и резко обернулся. Выражение его лица подсказывало, что я перешла черту.
– Если не справишься, я позабочусь о том, чтобы Тео вышвырнули. Я хочу знать о Рексроте все, что только можно. Все. И я не веду переговоров с детьми.
– Ты не поступишь так со мной, – мой голос дрогнул.
А если я не смогу накопать о Тренте больше грязи? Если накопаю эту грязь, и мне станет до тошноты невыносимо смотреть на себя в зеркало?
– Поступлю. Ты это знаешь.
– Ты разбиваешь мне сердце, – признание горечью отдалось на языке, слово поражение.
– Оно и так разбито. Уже и разрушать нечего, – он говорил о Теодоре. Я знала это.
Я уже готова была ответить, но он захлопнул дверь перед моим лицом.
Отец предоставил мне выбор: уничтожить Трента, чтобы спасти любимого человека, или подвергнуть любимого человека опасности, чтобы уберечь невинного.
Я знала, какой вариант я выберу.
Вот только мне от этого становилось тошно.
Глава 15Трент
Я смотрел на пляж Тобаго со своей уютной террасы, стоя в дизайнерских шортах и покуривая толстую сигару. Бутылка воды Bling H2O, несмотря на непростительную жару, по-прежнему была прохладной, благодаря домработнице, которая каждые десять минут бросала в нее по кубику льда. Спустив с глаз вайфареры[22], я присмотрелся к черным точкам, усеявшим золотой пляж. Хрен его знает, зачем кому-то покупать воду стоимостью сорок долларов за бутылку, но я все равно покупал ее, потому что мог. Покупал, потому что когда-то был настолько беден, что мне приходилось заливать стоптанные подошвы ботинок суперклеем и просушивать их на солнце, чтобы раскаленный асфальт не обжигал ноги.
Собственный банковский счет завораживал меня, как и любого бедного мальчишку, который вырос и стал состоятельным мужчиной. Мне было необходимо кичиться деньгами, хотя я не испытывал гордости за этот свой недостаток, а Эди Ван Дер Зи деньги претили. Несложно понять, почему мы питали друг к другу неприязнь.
Да и фиг с ним.
Я стряхнул пепел в стоявшую возле шезлонга пепельницу, лениво выдыхая завитки дыма. Вновь опустил взгляд, и глаза сфокусировались на искомой цели: они только что вышли из моего здания и пошли рядом. Моя мама, Луна и Эди.
Они передвигались, словно в замедленной съемке, и я не мог разобрать, кто есть кто. Только Луну. Она была самой маленькой точкой. Одна из женщин, наверное, моя мама, расстелила на пляже красное полотенце, но его цвет с такого расстояния был едва различим. Две фигуры помчались к океану, возможно, даже держась за руки. Сердце затрепыхалось в груди, и, поднеся воду к губам, я не сводил с них глаз, пока они не замедлили шаг перед накатившей на берег волной. Они просто мочили ноги в воде. Только и всего.