– Агнесса, вам пора домой.
– Полагаю, я сама могу решать, что мне пора делать. – Агнесса по-прежнему следила за Диной взглядом снайпера. В её как бы рассеянном размахивании балаклавой чувствовалась готовность к броску. – А вот как вы здесь оказались, это вопрос. – Она по-прежнему смотрела мимо Истомина – немигающим взглядом следила за Диной, которая сделала ещё шаг назад.
– Прогулка перед сном, – механически ответил Истомин, гадая про себя, успеет он перехватить Агнессу или нет. С одной стороны, она была довольно предсказуемой, с другой – по какой-то необъяснимой причине ему никогда не удавалось убедить себя в том, что она будет действовать именно так, а не иначе. Поэтому он ей и проигрывал.
– Поливать людей грязью… нехорошо. – Агнесса мягко сделала шаг.
– Принцесса ужасов, вы только посмотрите. За год ничего не написала. Сколько у тебя в рейтинге портфолио? Полтора балла? – с деланной насмешкой спросила Дина.
Агнесса шевельнулась. По мимолётному движению было видно, что психологическую схватку она выиграла и знает об этом. Оставалось только достать противницу физически. Истомин с трудом переносил присутствие Дины, но позволить Агнессе прямо посреди улицы… А что, собственно, она собиралась сделать? Просто сорвать с Дины балаклаву, чтобы на записи камер попало лицо? И что в этом страшного? Дине не помешает хорошая трёпка.
Только вот намерения Агнессы вполне могли простираться далеко за пределы обыкновенной помощи официальному правосудию, запрещавшему расклеивать листовки на столбах и заборах. Сейчас Истомин вообще не мог прочитать Агнессу, видел только готовность к броску.
– Агнесса, послушайте. – Истомин, примирительно раскрыв ладони, сделал шаг к ней. – Не стоит так остро реагировать…
– У него, между прочим, из-за твоего папаши сестра в больницу попала, – выкрикнула Дина.
– Племянница, – автоматически подсказал Истомин.
Мгновение, которое понадобилось ему, чтобы поправить Дину, стало решающим. На миг отведя взгляд, он вовремя не заметил летящей в лицо балаклавы, а когда среагировал, Агнесса уже схватила его за шею и отшвырнула в сторону. Обернувшись, он увидел, как наперерез Агнессе с визгом бросается Соня и сразу же отлетает как котёнок.
Истомин резко обхватил Агнессу сзади – заведомо проигрышный приём – и в тот же миг перекувыркнулся через неё и плашмя упал на асфальт. Сверху на него смотрело совершенно спокойное бледное лицо Агнессы. Тёмные глаза сверкали, как чёрные угли. Она подняла взгляд, чтобы увидеть удирающую со всех ног Дину.
Агнесса выпрямилась, поправила причёску и тёмную приталенную куртку и, не сказав ни слова, с грацией топ-модели двинулась к выходу из Профессорского квартала.
Истомин медленно поднялся. Тело ещё не осознало, что его приложили об асфальт, и почти не болело, только двигалось с трудом. Истомин наклонился к Соне, распластавшейся на газоне, и помог ей встать.
– Как ты? – спросил он, едва не вскрикнув от прострелившей спину боли.
– Кажется, всё нормально, – ответила Соня, всё ещё глядя по сторонам расширенными от испуга глазами. – А вы как?
– В порядке. Пойдём, я тебя провожу.
Ещё раз глянув вслед Агнессе, почти скрывшейся в ночи и ни разу не обернувшейся, он положил руку Соне на плечи и повёл её в сторону общежития.
– Где Дина? – спросила Соня, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Голос её дребезжал, и она потирала предплечья, будто ёжась от холода. Истомин чувствовал, что она вся дрожит.
– Убежала, – как можно спокойнее сказал Истомин.
– Она не сорвала с неё маску? – спросила Соня, шмыгая.
– Нет, – уверенно сказал Истомин, хотя не заметил, убегала Дина в балаклаве или без. Но судя по тому, как Агнесса прожигала его взглядом, достать противницу ей не удалось.
Соня продолжала ёжиться, теперь её била крупная дрожь, было слышно, как стучат зубы. Истомин крепко обнял её за плечи, и Соня тесно прижалась к нему, время от времени всхлипывая и глядя по сторонам. Худенькие плечики Сони то и дело содрогались, и Истомин попытался крепче её обнять, чтобы девочка наконец успокоилась.
Когда они дошли до общежития, дверь оказалась запертой – наступил комендантский час.
– Вот блин, – прошептала Соня, вытирая нос тыльной стороной кисти.
– А как вы рассчитывали вернуться? – спросил Истомин.
– Ну… – Соня явно не горела желанием раскрывать дежурному студенческие секреты.
– Пожарная лестница? – догадался Истомин.
Они обошли вокруг здания, и Истомин подсадил Соню, чтобы она забралась на площадку запасного выхода.
– Спасибо, – раздался голос Сони из темноты.
Истомин смог лишь помычать в ответ. Мышцы начинало сводить судорогами – падение на асфальт обещало проблемы. А ведь учебный год ещё не закончился, да и Федотов до сих пор не вернулся в строй. Кто теперь будет следить, как студенты наворачивают круги на поле?
К счастью, до общежития педагогов ему никто не встретился. Постоянно осматриваясь, Истомин открыл дверь и ввалился в свою квартирку. И всё равно казалось, что проскочить незамеченным не удалось. Хорошо, если никто не снял на видео, как он, шатаясь, ковылял домой.
Спать лёг на пол, подстелив тонкий матрас. Такое спальное место пришлось кстати – спина после падения на асфальт ныла от копчика до шеи, и ровный жёсткий пол позволял принять мало-мальски комфортное положение и хоть немного расслабиться.
Случайно дёрнувшись, Истомин сжал зубы, чтобы не взвыть от прострелившей спину боли. Как ему постоянно удавалось находить себе проблемы? Как потом родителям в глаза смотреть? Они еле отошли от переживаний по поводу предыдущей истории с ученицей, а уже на подходе новая. И как помогать им справляться с Викой, если он сам потеряет место?
Поняв, что мысли пошли по кругу, Истомин попытался отвлечься. Дыхательные упражнения, которым учил Шень, помогли успокоиться, но уснуть Истомин так и не смог.
18.
Утром пришлось выпить обезболивающее, чтобы добраться до Гимназии. Путь в десять минут казался бесконечным. По дороге Истомин то и дело оглядывался по сторонам, со всех заборов и столбов на него смотрели листовки, поливающие грязью корпорацию «РусарЪ» и её руководство.
Когда Истомин добрался до работы, первой, кого он встретил, оказалась Агнесса. Она прошла мимо, не здороваясь и даже не удостоив его взглядом. Вид у неё был совершенно спокойный, даже безмятежный, так что оставалось только гадать, какие выводы она сделала из событий прошлой ночи и что планировала дальше. Об этом не знал даже Грибницкий, который ухватил Истомина за локоть и оттянул в угол Профессорской.
– Послушайте… хм, не моё дело, конечно, но по всем правилам вы должны были хотя бы попытаться остановить тех девиц. И уж никак не расхаживать в обнимку с одной из них по кварталу.
Истомин тут же подумал об Агнессе, но Грибницкий, словно прочитав его мысли, сказал:
– Я видел вас из окна. Теперь к вам будут вопросы. – И он указал взглядом на дверь, куда только что вошла Тамара Александровна в сопровождении высокой стройной брюнетки в зелёной форме Инспектора из Управления образования.
– Даниил Юрьевич, – сразу обратилась к нему Михайловская, – у нас к вам несколько вопросов.
Профессорская опустела за несколько секунд.
Дама из Управления представилась Дарьей Леонидовной Петровской, заняла кресло во главе «стола демагогии» и, не теряя времени, командирским тоном приказала Истомину дать полный отчёт о том, как он провёл вчерашний вечер.
– И вы не знаете, кто была вторая девушка? – спросила Петровская, делая пометку в своём планшете, когда Истомин рассказал о том, как наткнулся на студенток, развешивающих листовки. Врать по поводу Сони не имело смысла – её лицо попало на записи камер. Разумеется, её уже опознали.
– Понятия не имею, – в очередной раз солгал Истомин.
– Возможно, это была не наша студентка, – мягко сказала Тамара Александровна. – Помните, ни профессор Грибницкий, ни Агнесса Русакова тоже не смогли её опознать.
– Что ж, возможно. – Петровская сделала очередную пометку в планшете. – Что было после драки?
– Я пошёл домой, – сказал Истомин, понимая, что близится главный вопрос.
– Вы пошли домой один? – спросила Петровская, не поднимая взгляда от своих записей. Михайловская смотрела в сторону.
– Нет, – ответил Истомин. – Я пошёл провожать Рябинину, и…
– Да? – по-прежнему глядя на экран, спросила Петровская.
Повисла пауза. Михайловская прикрыла глаза ладонью. Петровская наконец закончила делать пометки и теперь буравила Истомина взглядом бледно-голубых глаз.
– Вы понимаете, – начала она, чеканя каждое слово, – что грубо нарушили внутренние правила и Декрет о субординации преподавателей и учеников в общеобразовательных учреждениях?
– Да. – Почему-то в этот момент Истомин думал не о своей незавидной судьбе, а о том, как легко и изящно Петровская выводила буквы стилусом.
– То есть, вы намеренно помогли ей обойти охрану? Вы понимали, что нарушаете принятые нормы? Понимали, что через этот «чёрный ход» в студенческое общежитие мог проникнуть любой преступник? А если это будет террорист или маньяк? Вы готовы взять на себя такую ответственность?
– Я должен был оставить её одну ночью на улице?
– Вы должны были обратиться к коменданту общежития и сообщить ему о тайном входе, а в случае отказа открыть дверь или полного отсутствия реакции – вызвать службу экстренного реагирования и проследить, чтобы девочка была доставлена в отделение приёма несовершеннолетних. – Петровская чеканила слова как робот. – Вы ведь подписывали акт ознакомления с собранием Декретов об образовании и педагогике? – С этими словами Петровская достала из папки копию акта с электронной подписью Истомина. – Вы помните, как вы это подписали?
– Помню, – признал Истомин.
– И тем не менее вы пренебрегли своими обязанностями? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Выходит, что так.
– Прекрасно. – Петровская сделала ещё одну пометку и достала и