– Ты, что, передумала? – тихо спросила Лиза.
– А меня кто-то спрашивал? – тем же бесцветным голосом произнесла Астра. Потом повернулась к Лизе.– Почему ты прислуживаешь?
– Потому что мои родители не смогли бы оплатить удаление шрамов, – почти беззвучно проговорила Лиза.
– Думаю, для первой примерки достаточно, – громогласно заявила Жюстина Викторовна, и девушки из салона засуетились вокруг Астры, помогая ей сойти с постамента.
Утром следующего дня Истомин принимал экзамен у студентов восьмой ступени. Когда все сдали рукописное эссе и аудитория опустела, к Истомину подошла Соня. Её родителям пришлось заплатить штраф за порчу муниципальной собственности, а в личном деле появилась запись о взыскании за несогласованную пропаганду, однако этим всё и кончилось. Исключения, которого многие ожидали, не последовало.
– Э… – Соня мялась, явно желая что-то сказать.
– Да? – спросил Истомин самым официальным тоном, на который был способен, учитывая обстоятельства.
– Я хотела спросить… Как ваша племянница?
– Спасибо, идёт на поправку, – выдал Истомин дежурную фразу, которой отделывался подобных расспросов уже несколько недель.
– Я рада. – Соня смотрела по сторонам, что-то теребя в руках.
– Вы хотели что-то ещё? – Истомин уже собрал вещи, и не смотреть на студентку становилось всё труднее.
– Вы знаете…
– Да?
– Иногда студенты старших курсов устраивают что-то вроде вечеринок, куда зовут кого-то из учителей, – шёпотом выпалила Соня.
– И? – Истомину очень не нравилось направление беседы.
– Вот. – Соня сунула ему в руку какой-то смятый комок и выскочила из аудитории.
Приглашением на «что-то вроде вечеринки» оказался маленький пластиковый листок с отпечатанным адресом, датой и временем. А на обратной стороне листка разместилась «огромная просьба ко всем получившим приглашение, после прочтения его сжечь». Истомин так и поступил, твёрдо намереваясь мероприятие проигнорировать.
Однако его решение пошатнулось уже на следующий день, когда в одном из коридоров Гимназии он случайно подслушал разговор Евы и Тони.
– Ты поедешь? – спрашивала бледная и осунувшаяся Тоня.
– Конечно, – кивнула Ева.
Никто из них присутствия Истомина не заметил – Тоня отрешённо смотрела по сторонам, будто обдумывая что-то. А Ева увлёчённо строчила в коммуникаторе.
– Нельзя такое пропускать, – сказала Ева, не поднимая глаз.
– Что-то грандиозное затевается? – вяло спросила Тоня после небольшой паузы.
– Угу, – кивнула Ева, по-прежнему не отрываясь от экрана коммуникатора. – А ты, что, не собираешься?
– Нет, – сухо ответила Тоня, глядя в сторону. – Мне нужно к врачу.
– А в другое время нельзя сходить? – Ева наконец подняла голову.
– Нельзя.
– Ну и зря. – Ева вернулась к своей переписке. – Даже Несс поедет, а она такие сборища на дух не переносит.
– А с чего она в этот раз пойдёт?
– Не знаю, – пожала плечами Ева. – Кто её разберёт. Может, хочет надрать задницу этой мерзкой пигалице с конской чёлкой. Несс – девчонка мстительная. От неё живым ещё никто не уходил. – И Ева залилась картинным гортанным хохотом, но закашлялась, икнула и вернулась к переписке.
Вечеринка состоялась девятого июня, местом проведения в приглашении значился дом номер одиннадцать литера «Г» по второй линии посёлка «Тополя». Кому принадлежал этот дом, Истомин не знал. Около половины девятого он сошёл на станции и пешком отправился искать место сбора. Он двигался по шоссе, окаймлённому по обеим сторонам зеленеющими тополями. Как-то Истомин слышал, что раньше, ещё до повальной модификации деревьев, тополя разбрасывали всюду пух, вызывающий аллергию. Что это был за пух и как деревья могли его разбрасывать, Истомин не представлял.
Солнце клонилось к закату, тени становились длиннее и причудливее, ветер шуршал молодой листвой, отчего казалось, что деревья искрятся. Дачный сезон ещё не начался, и большинство домов стояли с закрытыми окнами. На заборах и столбах красовались уже знакомые Истомину зелёно-розовые листовки эко-амазонок. Большинство листков уже были потрёпаны ветром, краска потускнела от дождей, но встречались и свежие яркие экземпляры.
Истомин подошёл к одному из столбов, чтобы рассмотреть ближе листовку, призывающую кару небесную на «РусарЪ». Постер явно был отпечатан недавно.
По столбу скользнул яркий луч. Обернувшись, Истомин увидел подъезжающий гибридный мобиль. Поравнявшись с Истоминым, машина остановилась, и из окна выглянул Хуберт Подпорожский.
– Ух ты, и учителя с нами, – весело крикнул он. – Садитесь, подвезём!
Дверь машины открылась, и Истомин забрался внутрь. В салоне, тесно прижавшись друг к другу, сидели Тимур, Валя, Лиза и Арнольд.
– Так, ребятки, а ну потеснимся, – скомандовал Хуберт.
Истомин кое-как втиснулся между Арнольдом и дверцей машины.
– Все уместились? – спросил Хуберт. – Тогда поехали!
– Вы, значит, шпионить будете? – сказал Арнольд, поглядывая на Истомина.
– Так точно, – пробормотал Истомин, которому и дышать-то с трудом удавалось.
Дальше Истомин ехал молча, почти не прислушиваясь к разговорам студентов. Ни Агнессы, ни Евы в машине не было, и присутствующие их не упоминали, поэтому о том, что затевалось, узнать не получилось. Значит, постоянно надо быть начеку и заранее приготовиться к любым сюрпризам.
Дом одиннадцать литера «Г» оказался единственным обитаемым во всей округе. В ярких окнах мельтешили тени, и даже на приличном расстоянии слышалась музыка.
Когда Истомин вошёл в холл вслед за компанией, вечеринка уже была в разгаре. Всё здание как будто пришло в движение – пространство смеялось, кричало, звенело, танцевало, везде мелькали лица, улыбки. Истомин обнаружил, что никто, встретив его, не смущался, не прятал выпивку и даже не здоровался.
– Ой, вы всё-таки пришли, – раздался откуда-то тоненький голосок.
Истомин обернулся. Перед ним, покачиваясь, с бокалом пива в руке стояла Соня. Лицо её раскраснелось, блуждающий взгляд с трудом сфокусировался на Истомине.
– Я та-ак рада! – Соня попыталась положить руки на плечи Истомина, споткнулась и повисла на нём, облив пивом. – Ой, – Соня икнула а потом расплылась в глупой улыбке.
Истомин попытался поставить её на ноги, но это оказалось невозможно, Соня шаталась и что-то несвязно бормотала. Внезапно он всей кожей ощутил, что за ним кто-то наблюдает. Поверх головы Сони он рассмотрел заполненную знакомыми лицами гостиную, в углу которой на подоконнике сидела Агнесса.
Она внимательно и чуть насмешливо рассматривала Истомина, и от этого взгляда пробивала лёгкая дрожь. Истомин всё-таки стряхнул с себя повисшую на нём Соню и направился к Агнессе, чтобы прямо спросить, что она задумала, но путь ему преградил пьяный Самсон Бурливин.
Он даже не узнал Истомина, просто навалился на него, чуть не сбив с ног. Истомин помог Самсону сесть на пол, тот пробормотал что-то вроде «спасибо» и, отвернувшись к стене улёгся на бок, уснув прямо посреди прохода.
Когда Истомин выпрямился, рядом с Агнессой уже сидел Викент Левиафан. Он что-то шептал ей на ухо, а Агнесса чуть улыбалась.
В гостиной происходило хаотичное движение, которое постепенно переросло в скандирование.
– Стриптиз! Стриптиз! – кричали десятки пьяных голосов.
Кто-то приглушил свет, Истомина оттеснили в дальний угол. На середину комнаты выдвинули большой стол, очевидно, из столовой. Музыка заиграла громче, и на столе вдруг оказалась Моника Джелато, пьяная, как и большинство гостей. Она, громко смеясь, под аплодисменты и улюлюканье стянула с себя почти всю одежду, а в финале танца рухнула со стола.
– Моя очередь! – раздался тонкий визгливый голос.
К столу пробиралась Соня. Она находилась с другой стороны большой комнаты, набитой пьяными подростками, и Истомину, чтобы её остановить, пришлось пробиваться сквозь гудящую и ревущую ораву.
Когда он добрался до стола, Соня уже успела полностью раздеться и спрыгнуть на пол с противоположной стороны, так что все усилия Истомина оказались бесполезными. В ярости он развернулся и начал прокладывать путь к выходу, не обращая внимания на визг и пошлые выкрики толпы, подбадривающей очередную танцовщицу.
Выйдя из гостиной, Истомин увидел, что по лестнице на второй этаж поднимается Викент Левиафан. Ступал он тяжело, потому что нёс на руках Агнессу. Истомин хотел пройти мимо как можно быстрее, но что-то заставило его остановиться и ещё раз посмотреть в сторону удалявшейся наверх пары. Голова Агнессы откинулась назад, несколько раз ударилась о перила лестницы, но девушка абсолютно на это не реагировала.
Истомин, полностью отключив запланированный самоконтроль, машинально взлетел по ступенькам. Он догнал Левиафана, когда тот уже открыл дверь одной из спален. Истомин схватил парня сзади и ударил головой об косяк. Что-то хрустнуло, и Левиафан вместе с Агнессой повалился на пол.
Переступив через потерявшего сознание Левиафана, Истомин взял Агнессу под мышки и перетащил на середину комнаты. От Агнессы не пахло спиртным, однако она была без сознания. Несколько раз ударив ещё по щеками и сильно встряхнув, Истомин добился лишь невнятного бормотания.
Он перетащил Агнессу на кровать и пошёл вниз за водой. В дверях наткнулся на Левиафана, взял его за ноги и поволок вглубь коридора. Одна из ближайших дверей была приоткрыта, и Истомин, пятясь, затащил Левиафана в тёмную комнату, которая оказалась ванной.
Оставив парня на кафельном полу, Истомин спустился в гостиную. Ему навстречу попались несколько пар, которые, шатаясь и хихикая, поднимались наверх, чтобы занять какую-нибудь кровать.
Споткнувшись о Самсона, который так и лежал на прежнем месте, он чуть не упал, поскользнувшись на неприятно пахнущей субстанции. Оказалось, Самсон заблевал и себя, и пол вокруг.
Бросив Бурливина, Истомин прошёл на кухню, набрал воды в первый попавшийся стакан и побежал наверх, к спальне, где оставил Агнессу. Он нашёл её сидящей на полу и держащейся за голову. Кровать уже была занята парой, которая, как и все остальные, не обратила на его появление никакого внимания.