– Ещё чего, – отмахнулась Лиза. Агнесса не мигая смотрела в сторону рамы с портьерами. Она первой двинулась туда, где скрылись родители Астры. Следом побежала Ева, Лиза так и осталась стоять у цветочной композиции.
За портьерами никого не оказалось. Один из официантов шёпотом сообщил, что невеста не явилась, и родители ушли за ней в отель. Ева и Агнесса, потоптавшись ещё немного, вернулись к перешёптывающимся гостям.
Астра просто исчезла. Жених, родители и гости ещё час простояли у арки из белых лилий в ожидании. Потом появился отец Астры и предложил всем пройти в банкетный зал.
– Не пропадать же таким продуктам, – перешёптывались гости, устраиваясь за столами, ломившимися от угощений.
Президиум для жениха и невесты быстренько демонтировали, и по залу рассыпались официанты, подавая лучшие блюда из натуральных продуктов. Ведущий поменял текст, и вышел просто шикарный ужин с развлекательной программой.
Только Агнесса, Ева и Лиза на ужин опоздали, потому что распорядитель попросил их пройти в отель.
В номере невесты, куда привели девочек, на огромной кровати лежало дорогущее платье Астры, посреди комнаты стояла разъярённая Жюстина Викторовна.
– Что вы об этом знаете?! – рявкнула она, швырнув Агнессе смятый пластиковый листок. Ева от испуга оступилась и плюхнулась на кровать.
– Прошу меня не искать… Не могу выйти замуж за того, кого презираю, чтобы не презирать себя… – прочитала Агнесса. – Впервые об этом слышу.
Ева и Лиза энергично закивали.
– Презирает она! Наследника миллионов презирает! – Жюстина Викторовна металась по комнате. Потом вдруг отвесила Лизе звонкую пощёчину. – Не смей грызть ногти в моём присутствии!
– Дорогая, тебе надо отдохнуть. – Отец Астры оттеснил жену от Лизы и за спиной помахал рукой, указывая девочкам на дверь.
Уже на следующий день Жюстина Викторовна подняла все имеющиеся связи, чтобы объявить Астру в розыск, однако господин Долгих, на которого возлагались большие надежды, был занят предстоящим разоблачением Правдоруба, а друзья убедили мадам МакГрайв не привлекать дополнительного внимания к этому и без того неприятному событию. В конце концов, Астру не похитили, она уехала добровольно. Но вот куда и с кем, оставалось загадкой.
Полностью убедившись в непричастности подруг и знакомых Астры к планам по срыву свадьбы и побегу, мадам МакГрайв наконец отступила. Во многом этот шаг был связан с уверениями в том, что Астра рано или поздно одумается и вернётся. Клятвенно пообещав не пускать дочь на порог, Жюстина Викторовна занялась другими делами, сводившимися к участию в светских раутах и ток-шоу.
25.
После неудавшейся свадьбы Астры Агнесса несколько дней просидела дома, ни с кем не разговаривая и не выходя на улицу. Ещё до торжества на неё стала наваливаться хандра. Тоска, от которой хотелось выть. Пропали вкусы, запахи и сны. По вечерам она допоздна засиживалась в библиотеке, читая всё подряд, но не испытывая ни малейшего интереса к книгам. Просто нужно было хоть чем-то заполнять время и пустоту. А ближе к утру, когда светало, проваливалась в тяжёлый сон без сновидений. Когда после полудня приходила в себя, казалось, что она прилегла всего минуть пять назад.
Врач списал такое состояние на стресс, и вроде бы эта версия имела под собой основания – следствие по делу Леопольдины хоть и закончилось благополучно, но оставило неприятный осадок, подтверждение перевода на университетскую ступень до сих пор не пришло, а идеи для творчества так и не появились. Однако Агнесса смутно ощущала, что дело не только в стрессах. По ночам у неё ломило ладонь со шрамами, постоянно слышались голоса, звуки, шаги. Но как только Агнесса оборачивалась или шла посмотреть, кто ходил по дому, – встречала только пустоту. И снова то же липкое ощущение, что за спиной что-то происходило, но никак не удавалось понять, что именно. Стоило обернуться, как нечто ускользало.
В один из душных дней, когда небо заволокли бледные тучи, и солнце скрылось, в саду Агнессы, где она уже два часа раскачивалась на качелях, глядя в никуда, появилась Ева. В изумрудном мини-платье, с аккуратными пышными локонами и вечерним макияжем, она маленькими шажками пробежала по садовой дорожке и крутанулась перед Агнессой.
– Ну? – кокетливо спросила Ева.
– Сногсшибательно, – не глядя на подругу, пробормотала Агнесса.
– Сегодня выпускная вечеринка, – напомнила Ева, садясь на краешек шезлонга.
– Я не пойду.
– Да ладно тебе! Будет весело.
– Как тогда, в Тополях? – вяло спросила Агнесса.
– О, кстати, – оживилась Ева, – забыла спросить, а зачем ты тогда туда поехала?
– Ты серьёзно? – Агнесса повернула голову к подруге. – Разве не понятно?
– Не-а.
– Такое сборище не могло остаться незамеченным. А значит, должен быть тот, кто потом оповестит всех о том, что там происходило. Вот я и хотела посмотреть, кто это.
– И кто?
– Валя и Хуберт. И эта, с дредами. Они снимали. – Агнесса говорила как о чём-то очевидном, не вызывающем сомнений или вопросов. – Кстати, почему их отпустили?
– Так их и не задерживали. Оснований-то нет. Поговорили только. Даже на учёт не поставили. Что им предъявить? От журнала все отказались. Хуберт отпирается, малявки тоже. Только та голова, но это мелочь, ты в курсе. Да, и ещё. – Ева замялась. – Ты знаешь, папа просил пока никому не говорить, но ты и так много сделала, поэтому, наверное, тебе можно сказать.
– Ну?
– Они пропали.
– Что, все? – Агнесса перестала раскачиваться.
– Да, и ещё несколько человек. Отец почти не бывает дома, и…
– Вот оно что. – Догадка открылась так ясно и просто, как будто всё время была под носом. Вскочив, Агнесса затараторила: – Я, кажется, знаю, где они все будут сегодня. Звони отцу, а я пока быстренько переоденусь.
– И что сказать? – спросила Ева, тоже поднявшись.
– Пусть пришлёт кого-нибудь к Гимназии, – через плечо бросила Агнесса, бегом направляясь к дому.
Водитель Агнессы привёз их к «Скандерии» около пяти вечера. Тучи стали свинцовыми, но жара не спадала. Из-за отсутствия ветра вокруг клубился пыльный туман, так что невозможно было ни дышать толком, ни рассмотреть, что находилось в двадцати метрах.
– Ты дозвонилась отцу? – спросила Агнесса, когда они прошли на территорию Гимназии.
– Нет, но я оставила сообщение. Не беги так. – Ева в туфлях на высоченной шпильке едва поспевала за подругой, натянувшей узкие тёмные джинсы, футболку и кеды.
Отправив Еву в зал для вечеринок, Агнесса обошла школу кругом. Заглянула на поле и в тёмные окна спортивного павильона, проверила все беседки. Никого и ничего необычного – везде пустота. Даже утки и лебеди попрятались, гладь пруда пыльным зеркалом отражала тяжёлые тучи, из-за которых становилось всё темнее. Кое-где уже зажигались фонари. Агнесса с сомнением посмотрела на светящиеся окна зала для вечеринок и побрела к Гимназии.
Не могло ей просто показаться. Или могло? И отца Евы зря разволновала. Хотя всегда лучше перестраховаться.
Когда Агнесса открыла тяжёлую створку парадного входа, за спиной стало нарастать шуршание. Порыв ветра, разогнавшись, завыл, согнул тонкие деревья и кусты и бросил в лицо повернувшейся Агнессе облако колючей пыли. Отплёвываясь, она зашла в здание и захлопнула за собой дверь.
По светлым коридорам расхаживали нарядные студенты старших курсов. Из-за череды скандалов журналистов на вечеринку не пустили, и ребята выглядели куда более расслабленными, чем обычно, когда приходилось демонстрировать дорогие платья, давать интервью на фоне герба школы, позировать с пуншем и заливисто хохотать, видя, что рядом стоит кто-то с камерой.
Потихоньку все стекались в зал для вечеринок. Агнесса вошла одной из последних, и тут же свет из яркого стал приглушённым. На небольшую сцену поднялся Арнольд Степной.
– Всем добрый вечер! Всех с окончанием учебного года! – громко проговорил Арнольд. Студенты зааплодировали и заулюлюкали. – Этот год был трудным для всех.
Дальше Арнольд начал перечислять все перипетии, с которыми столкнулась Гимназия. Агнесса, почти не слушая его, подошла к Грибницкому, сидевшему в углу за столиком куратора. Тихо открылась и закрылась дверь, кто-то проскользнул в зал. Но когда Агнесса обернулась, увидела лишь движение тени.
– Итак, внимание! – повысил голос Арнольд. – Я снял небольшой фильм о нашей жизни в этом году! Прошу! – Он махнул рукой, но перед тем, как спрыгнуть со сцены, добавил: – А потом веселье!
Зал погрузился во тьму, экран над сценой засветился. На нём появился баннер с двумя словами – «Разрушители Вавилона». По залу пробежал недоумённый шепоток. На фоне баннера проявился человек в чёрной форме и маске, почти полностью скрывающей лицо, оставляя прорези лишь для глаз и рта.
– Всем молчать! – гаркнул человек в микрофон. Зал притих. – Я лидер организации «Разрушители Вавилона», и вы будете слушать меня и делать то, что я скажу.
Агнесса моментально узнала голос Хуберта и стала потихоньку пятиться к выходу.
– Вы собрались здесь, чтобы провести праздник. Что ж, я тоже поучаствую. У меня для вас новость. Мы провели суд и постановили, что Вавилон должен быть разрушен. – Зал загудел, послышались выкрики. – Привилегированные слои общества покупают своим чадам славу и места в школе за деньги, тогда как стипендиатам приходится пробиваться самим. Тем самым ваши родители превращают вас в строителей Вавилонской башни, которая рано или поздно рухнет! Мы не намерены ждать чуда и готовы взорвать её сами!
– Включите свет! – прокричал женский голос. Когда свет зажёгся, оказалось, что на сцене в ряд выстроились люди в тёмных костюмах, похожих на военную форму. Все лица скрывались за противогазами.
– Высшие баллы получают только студенты-платники, – продолжал Хуберт.
– Неправда! – выкрикнуло сразу несколько голосов. Агнесса дошла до двери и толкнула её спиной. Створки не поддались – кто-то запер их снаружи.
– Руководство вычищает из рядов студентов талантливых стипендиатов, – продолжал Хуберт, а на экране появлялись лица Леры Вавилоновой, двух художников-самоубийц и других отчисленных студентов. – А студенты вроде Агнессы Русаковой, за год ни написавшей ни одной стоящей строки, продолжают пользоваться всеми благами Гимназии и строить новые этажи Вавилонской башни.