Приверженцы этой идеи составили в Стокгольме общество, и число его членов быстро возрастало. Общество начало с обращения к королю, прося его принять меры по «умственному сближению» между тремя скандинавскими народами: шведами, датчанами и норвежцами. Средствами для достижения этой цели общество считало: понижение пересылочной почтовой таксы с книг и периодических изданий, дозволение профессорам занимать поочередно кафедры в университетах разных стран и т. д. Общество ходатайствовало перед королем о приглашении датского правительства принять подобные же меры в отношении Швеции и Норвегии. Составители послания указывали на то, что при нынешней политической разъединенности скандинавских народов литература, журналистика и ученые труды не могут достигнуть такого уровня развития, какое они могли бы получить, если бы на них были направлены объединенные усилия «трех единоплеменных народов».
Но «умственное сближание» было лишь средством подготовки политического объединения. Да, король Карл XV весьма сильно сочувствовал скандинавской идее. Еще при жизни датского короля Фредерика он предлагал заключить оборонительный союз между Данией и Швецией. При этом перед австро-прусским походом на Данию берлинский кабинет тайно предложил Карлу XV разделить датскую монархию между Пруссией и Данией. Тогда идея скандинавского объединения могла бы осуществиться, но Карл XV отверг предложение Пруссии и постарался сблизиться с преемником Фредерика VII Кристианом IX, предлагая ему заключение оборонительного союза и фамильного договора, в силу которого династия Бернадота должна была слиться с Глюксбургами, а три скандинавских государства — составить одну державу. Датский король согласился на предложение Карла XV, но ввиду немецкого нашествия на Данию потребовал, чтобы Швеция обязалась защищать права датской короны. Преследуя идею скандинавизма, Карл XV был готов принять на себя защиту Шлезвига, как местности, населенной скандинавами, но он не хотел сделать это в отношении Гольштейна, как немецкой территории. Переговоры между стокгольмским и копенгагенским дворами прекратились, а пруссаки вторглись в герцогства и в 1866 году аннексировали их у Дании.
Понятно, что союзные силы Швеции и Дании не могли бы взять верх над могущественными немцами, тем не менее, по всей вероятности, вмешательство Швеции в немецко-датскую войну могло бы повлиять на ход событий. При этом условии война должна была бы принять большие масштабы, и европейские кабинеты не смогли бы остаться безучастными.
Но шведы думали лишь о своих интересах, и исход шлезвиг-гольштейнского вопроса, совершенно обессиливший Данию, не прошел бесследно для развития идеи скандинавского единства. Да и о чем тут было говорить, если Дания, лишившись герцогств, почти окончательно утратила значение самостоятельной державы. Датским патриотам это не понравилось. Но, с другой стороны, с отторжением от Дании герцогств, она сделалась скандинавским государством. На ее територии теперь уже не было «немецкого элемента», который в прежние времена мог препятствовать соединению со Швецией.
На самом деле датское правительство, в особенности министр иностранных дел и руководитель правительства в 1857–1863 гг. Карл Кристиан Халль, перед лицом угрозы со стороны Пруссии было готово рассмотреть проекты союза в формах сюзеренитета, конфедеративного или федеративного устройства королевств. Но не просто так, а при условии, что Швеция поможет защитить и сохранить территориальную целостность Дании.
Шведский дипломат граф Хеннинг Людвиг Гамильтон от лица короля выразил готовность заключить соглашение о союзе. В условиях разгорающегося кризиса вокруг Шлезвиг-Гольштейна идею скандинавского союза пытался поддержать Наполеон III, однако Карл XV (сын Оскара I и внук маршала Бернадота) не смог сместить кабинет, негативно относившийся к военным авантюрам. Состояние шведской армии и расстроенные финансы не позволяли осуществить необходимую военную акцию. Гамильтон попытался заручиться дипломатической поддержкой великих держав, однако Англия и Франция не взяли на себя обязательств поддерживать Данию. Это привело к правительственному кризису, в результате чего сам Гамильтон ушел в отставку.
Оскар I вследствие тяжелой болезни уже отошел от правления, ему пришлось разочароваться — его планы великодержавной политики в форме скандинавского союза не удались. Кронпринц-регент Карл также не счел возможным принять предложение Халля о сближении, и при поддержке министра иностранных дел Людвига Мандерстрёма предварительный датский проект союза был отклонен. Риксдаг, казалось, был того же мнения, и политический скандинавизм был отложен в долгий ящик. План Оскара I о создании скандинавской великой державы был снят с повестки дня.
Фактический отказ Швеции помочь Дании отразить нападение Пруссии во время датско-прусской войны нанес серьезный удар по идеологии скандинавизма. Военное поражение Дании с отделением герцогств Шлезвиг и Гольштейн в пользу Пруссии породило в датском обществе негодование и горечь, направленные на Швецию, что похоронило практическую возможность скандинавского альянса.
Западные державы не оказали Дании никакой поддержки, и она оставалась изолированной. В Швеции настроение общественных кругов в пользу скандинавизма нашло свое выражение отчасти в прессе, отчасти в участии некоторого числа добровольцев в боях на стороне Дании.
Попытки спасти скандинавизм как в форме «экономического» (путем создания Скандинавского монетного союза 1872–1914 гг.), так и «конституционного» скандинавизма (за счет проекта шведского географа, писателя и общественного деятеля Свена Андерса Гедина в 1865 году о создании конфедерации Скандинавских стран) оказались безуспешными.
Во второй половине XIX века политики скандинавских стран практически отказались от проведения в жизнь политических целей скандинавизма, так как это мешало вести экономическую борьбу друг с другом.
В ХХ веке, в 1903–1918 гг., скандинавизм выступал как течение, при помощи которого политическая верхушка Швеции и Дании пытались предотвратить предоставление независимости Норвегии и Исландии.
Норвежская исследовательница Рут Хемстад назвала этот период скандинавского сближения «бабьим летом»: она насчитала 75 встреч, организованных северными странами за пять лет. Причиной тому стали, среди всего прочего, русификационная политика России в Финляндии и стремление Германии «онемечить» датское меньшинство в Шлезвиге.
Наиболее значимым событием при этом явилось образование в 1902 году шведско-норвежского общества «Благо братских народов». К 1905 году оно насчитывало 3500 постоянных членов, и оно имело солидный денежный фонд, средства которого использовались в целях «достижения взаимопонимания и развития культурных отношений между шведским и норвежским народами».
Но это опять был исключительно культурный скандинавизм. Он получил название «неоскандинавизм» (Nyskandinavisme), и его сферами были педагогика, профессиональная квалификация и т. д. При этом на всевозможных форумах все говорили о высоких идеалах скандинавизма «ради общего блага».
А после распада шведско-норвежской унии, в 1905 году, наступила, по выражению той же Рут Хемстад, «северная зима». Уже существовавшие межскандинавские союзы и объединения начали распадаться, научные и практические конференции откладывались, прекратились и студенческие встречи.
Односторонний выход Норвегии из унии привел к большой напряженности по обе стороны границы, и по понятным причинам в Норвегии практически не осталось скандинавистов. Основная причина тому была старой — боязнь возрождения «фантазий объединения». Норвежцы понимали, что в Швеции их считают провинциалами, народом второго сорта, а сами они называли шведов высокомерными зазнайками. Короче говоря, ни о какой унии они не могли и думать — неважно, со Швецией или с Данией.
Одним из немногих защитников идей скандинавизма в это время стал норвежский языковед Софус Бугге, сделавший в 1903 году доклад «Северное единство», который был опубликован во всех Скандинавских странах отдельным изданием и привлек к себе всеобщее внимание. В нем Софус Бугге, опираясь на свое лингвистическое видение общих корней скандинавских языков, выступил с идеей «аполитичного скандинавизма», то есть скандинавизма, имевшего целью не формальное единство, а культурное объединение для лучшего взаимопонимания северных народов.
Модернизированный таким образом скандинавизм получил поддержку в Норвегии, однако шведы в декабре 1905 года предложили иное прочтение идей Бугге. Они настаивали на прекращении конкуренции между северными народами, на смену чему должно было прийти сотрудничество, а в идеале — создание Соединенных Штатов Европы. Но это произошло уже после распада шведско-норвежской унии, радикально разделившего два народа.
При этом экономическое сотрудничество сохранялось: продолжали свою работу «Союз северных судовладельцев» и «Объединения лесоторговцев Севера». В том же году в Швеции состоялась шведско-норвежская встреча, закончившаяся общей молитвой о мире. Однако ожесточение против норвежцев уже пустило корни в сердцах многих шведов — не только из-за распада унии, но и из-за разрыва доверительных отношений между двумя странами, по вине Норвегии, как считали они. Дошло до усиления норвежских оборонительных сооружений на границе, так как актуальной стала опасность новой войны.
Датско-шведские отношения были не лучше — по той причине, что датчане не скрывали своего удовлетворения распадом унии. Кроме того, в ноябре 1905 года на норвежский трон взошел в результате плебисцита датчанин (под именем Хокона VII), это вызвало у шведов своего рода ревность (Хокон по рождению был датским принцем из рода Глюксбургов, внуком Кристиана IX).
Шведско-норвежские отношения не улучшились и во время переговоров о признании великими державами территориальной неприкосновенности Норвегии, закончившихся 2 марта 1907 года, когда соответствующий договор был подписан Россией, Германией, Францией и Англией. В Стокгольме этот документ был сочтен антишведским, хотя в нем о Швеции и не говорилось ни слова.