Невеста сидит в светлице, одетая и причесанная, окруженная своими подружками. Жених седлает серого жеребца и, облаченный в рыцарский доспех, с соколом на перчатке, выезжает из материнского чертога, чтобы привезти невесту к себе домой. Но в лесу, где он обыкновенно охотится со своим соколом и собакой, его ожидает эльфийская дева, уже давно приметившая миловидного юношу; ей не терпится заключить его в объятия или хотя бы пройтись с ним в танце, рука об руку, под завораживающие звуки эльфийских скрипок. Когда юноша приближается к эльфийскому холму или собирается проехать в ворота замка, до его ушей доносится самая дивная музыка, какую он когда-либо слышал. Он видит, как ослепительной красоты девушки, взявшись за руки, танцуют удивительнейший танец, и из их круга выходит дочь короля эльфов, ликом прекраснее всех прочих, вместе взятых, и, как говорится в старинной балладе:
Протянула девица снежно-белую руку:
«Вступай в наш хоровод, будем танцевать».
Если рыцарь позволит себя околдовать и дотронется до очаровательной руки, то его увлекут в эльфийскую страну, где чертоги неописуемо красивы, а сады таковы, что их прелести не передаст никакое описание. Рука об руку он будет бродить со своей эльфийской возлюбленной среди лилий и роз, а если и вспомнит ненароком о своей скорбящей суженой и если эльфы, которые никогда предумышленно не желают зла смертным, согласятся отвести его обратно в мир людей, то он снова может увидеть родной дом, однако не замедлит выясниться, что юноша отсутствовал целых сорок и даже больше лет. Никто не будет узнавать его, он просто чужак, на которого все смотрят с удивлением. Старики с трудом вспомнят, что был когда-то молодой рыцарь, который пропал сорок лет назад, когда поехал за своей невестой. А что же невеста? Она умерла от горя.
Согласно другому повороту сюжета, рыцарь отвечает на приглашение эльфийской девы потанцевать с ней следующим образом:
Не могу я в твой танец вступить,
Меня ждет невеста в светлице своей.
Эльфы вынуждены отпустить его, и он, смертельно бледный, возвращается к матери, которая с тревогой спрашивает:
«Скажи мне, милый мой сын,
Щеки алые твои почему так бледны?» —
«Да, щеки мои смертельно бледны,
Ибо видел я эльфов». —
«А что мне ответить невесте твоей,
Когда она спросит, что стало с тобой?» —
«Скажи, на оленя охочусь в лесу,
С собакой и соколом, среди листвы».
Но все ж он вернется,
Пока листья в лесу зеленеют.
Молодая невеста ждала долгих два дня,
Поскакала затем в дом жениха.
Но все ж он вернется, и т. д.
И лили там мед, и лили вино.
«Но где же жених мой, твой юный сын?» —
Но все ж он вернется, и т. д.
«Жених твой оленя гонит в лесу,
Собаку и сокола взял он с собой».
Но все ж он вернется, и т. д.
У невесты, однако, возникает предчувствие, что жених не вернется уже никогда. Она идет в его спальню и видит бездыханное тело. Сердце девушки разрывается от горя; утром из свадебного чертога выносят три тела, так как мать юноши также умирает, не пережив потери.
В старинной датской балладе «Elveskud» эльфийская дева на отказ Улофа танцевать с ней молвит:
«Если в танец со мной ты не вступишь,
То болезнь и смерть тебя преследовать будут».
Затем она сильно бьет его между лопаток, сажает на коня и отправляет домой к суженой, и т. д.
У шведов есть схожая баллада, а бретонскую балладу «Сеньор Нанн и фея» отличает поразительное сходство со скандинавской.
В большинстве сельских местностей существуют предания о волшебных садах. Крестьяне могут показать, где именно находится то самое волшебное место, и всегда готовы назвать имя человека, сумевшего там побывать, бродившего под деревьями, зеленее которых никто никогда не встречал, пробовавшего фрукты, не растущие больше ни в одной стране, любовавшегося цветами неописуемой красоты, но впоследствии, когда он пытался вернуться в эльфийский сад, не обнаружившего и следа от прежнего великолепия: все стало либо дремучим лесом, либо открытым всем ветрам полем.
В старинных летописях есть немало упоминаний о людях, похищенных эльфами и уведенных ими в свои холмы. Разбирательства подобных случаев в присутствии мировых судей и духовенства имели место и в XVIII–XIX столетиях; предметом разбирательств обычно служили заявления крестьян, вообразивших себе, что их похитили, и искренне веривших в эльфов и лесных демонов.
Эльфийские чертоги и палаты представляют собой гроты, пещеры или подземные дома внутри горы или холма; в них иногда может забрести случайный странник в поисках места для отдыха; но если он намеренно решит отыскать такое место, то никогда его не найдет. В Эсторпе, на Моссеберге, когда-то жил один сведущий человек, который рассказывал, что однажды летом, возвращаясь домой из Фалькепинга, он сбился с дороги и среди скал совершенно неожиданно наткнулся на один из эльфийских чертогов, куда и вошел и где отлично отдохнул на поросшей мхом скамье, наслаждаясь восхитительной прохладой. Покидая это место, он тщательнейшим образом запомнил все приметы в надежде когда-нибудь вернуться в сей удивительный уголок, но впоследствии ему так и не удалось этого сделать.
Три сестры погожим летним днем вышли прогуляться на луг возле усадьбы Боды в Богуслоне. Недалеко от луга была гора, возле которой они часто играли и потому прекрасно знали это место. К их величайшему изумлению, они внезапно обнаружили, что стоят перед входом в исключительно живописный грот. Это был эльфийский чертог, по форме он напоминал треугольник, вдоль стен тянулись поросшие мхом скамьи. Посередине, на полу, находилась маленькая елочка, служившая украшением. Сестры тщательно осмотрели и запомнили это место, но их усилия пропали втуне — вернуться туда они уже не смогли.
Упоминания о летающих эльфах встречаются довольно редко. Этих маленьких летунов описывают как очаровательных существ с крохотными крылышками на белоснежных плечах, но люди так до сих пор и не пришли к единому мнению, являются ли крылья эльфов заимствованным оперением или «исконно» принадлежат телу этих хрупких созданий. В пользу первой гипотезы говорят некоторые саги, из которых мы узнаем, что иногда смертные брали эльфийских крылатых дев себе в жены. Люди часто видели, как эльфы, превратившись в лебедей, летали по воздуху и спускались наземь, чтобы искупаться в источнике; едва они касались воды, как обретали прекраснейшие и соблазнительнейшие человеческие формы.
Молодой охотник однажды увидел трех лебедей, опустившихся на берег моря. С изумлением он наблюдал за тем, как они скинули свое оперение и положили на песок — словно обыкновенное белье. Еще больше поразило его, что вместо лебедей в воде теперь плавали три прекрасных девы с кожей ослепительной белизны. Вскоре он увидел, что девы вышли из воды, накинули свои льняные одежды, тут же превратившиеся в лебединое оперение, и улетели прочь. Одна из них, самая юная и прекрасная, настолько пленила сердце юноши, что он лишился отдыха и днем и ночью думал только о ее красоте. Приемная мать юноши вскоре стала догадываться, что ни охота, ни другие занятия, доставлявшие ему еще совсем недавно удовольствие, больше не приносят ее пасынку удовлетворения, и решила разузнать причину его печали. Молодой человек поведал, какому удивительному зрелищу он оказался свидетелем, и прибавил, что должен добиться прекрасной девы, иначе никогда больше не испытает счастья. Мать утешила его: «Я подскажу тебе средство от твоего недуга. В следующий четверг на закате отправляйся на место, где последний раз видел ту девушку. Три лебедя не замедлят прилететь. Заметь, куда твоя избранница сложит свою одежду, возьми ее и спрячься. Скоро ты увидишь, как две лебедушки улетят, а третья в поисках своего оперения подойдет к тебе; она будет молить тебя на коленях, не отдавай ее одежду, если хочешь, чтобы она оставалась в твоей власти». Молодой человек не замедлил последовать этому совету. Долго для него тянулись дни, пока не наступил четверг, но еще дольше казались часы до заката. В конце концов солнце село, и не успел он оглянуться, как в воздухе послышался шелест крыльев и на берег опустились три лебедя. Они мгновенно превратились в трех девушек, которые, сложив свою одежду на траве, поспешили к белоснежным пескам и вскоре скрылись в волнах. Из своего укрытия молодой охотник внимательно наблюдал за девами и заметил, где его возлюбленная оставила свое оперение. Юноша выбрался из укрытия, схватил оперение и спрятал среди листвы. Вскоре после этого две лебедушки улетели, а третья, как и предсказывала приемная мать, принялась молить неведомого похитителя крыльев о пощаде. Юноша оставался глух к ее мольбам; наконец, когда девушка совсем изнемогла от мольбы, он взял ее на руки, закутал хрупкое создание в свой плащ, посадил в седло и повез к себе домой. Сыграли свадьбу, и молодые счастливо зажили вместе. Об их детях говорили, что никогда еще не видали таких милых ребятишек. Так миновало семь лет, и однажды вечером в четверг, когда супруги собирались ложиться спать, охотник рассказал своей жене, как смог добиться ее расположения, и, по ее просьбе, показал, где лежит похищенное оперение. Едва жена взяла оперение в руки, как тут же превратилась в лебедя и вылетела через открытое окно. Как рассказывают, покинутый муж недолго прожил после того злополучного дня.
Считается, что трава, буйно зеленеющая в «ведьминских кольцах», которые встречаются то тут, то там среди полей, так расцветает от танцев эльфов и поэтому называется alflexing. Лихорадка, сопровождающаяся просовидной сыпью, по словам сельских жителей, начинается от встречи с эльфами, и для избавления от нее следует найти лишайник под названием